законодательные инициативы и прочее. В описываемый период такой традиции еще не существовало, ее ввел Джордж Вашингтон в 1790 г. –
Прим. перев.
Стаутон в 1678 г. мягко противился введению этого королевского чиновника в должность: мол, из-за недостатка средств он вряд ли сможет честно выполнять свои обязанности. Весьма забавное замечание, учитывая обстоятельства. Девять лет спустя этот чиновник, слишком бедный, чтобы быть принципиальным, писал, что Стаутон и его коллеги «прихватили себе огромные куски этой страны» [41].
Британский чиновник сообщил богатейшему бостонскому торговцу в 1684 г.: «По моему мнению, в вашей стране все сумасшедшие» [42].
Это подозрение имело корни в не столь давнем прошлом. В 1660-х тесть Сьюэлла возмущался: англичане не смеют приезжать в Северную Америку с целью «подрыва нашей гражданской и церковной политики» [49].
Нет сомнений в том, что при Андросе творился хаос, и особенно тяжело приходилось спекулянтам [50]. Продажа земли стала невозможна, так как никто не знал, кому платить: собственникам или королю.
Тремя годами ранее он понял, что госслужба не особенно помогает нарастить капитал. Однако, несмотря на искушение «есть бедных на завтрак и выжимать из них все соки с помощью бюрократической машины», он нашел другие способы себя обеспечивать [58].
Кокетливый Нойес, редкий пример ни разу не женатого священника, обязательно проводил время среди своих прихожанок.
И слова эти оказались настолько хороши, что Натаниэль Готорн вложил их в уста мужчины: у него в «Доме о семи фронтонах» их произносит Мэтью Мол. Гуд могла позаимствовать изречение у двух квакеров, повешенных в Бостоне тридцатью годами ранее.
По легенде, семьи тихо перезахоронили тела. Говорили, что сыновья Нёрс сделали это в ту же ночь. Никаких следов пяти женщин найдено не было.
По дороге на виселицу мучительница Гудвинов указала, что в деле замешана и ее дочь.
Законы Массачусетса запрещали пытки с одним исключением: в случаях, предусматривающих в качестве наказания смертную казнь, пытки можно было применять при условии, что они не будут «варварскими и бесчеловечными» [19]. Несмотря на неодобрение, эта процедура не была незнакомой. За десять лет до этого мужчина повесил своего слугу, словно «мясник – скотину на забой».
Проктер был не первым осужденным, приводившим сравнение с инквизицией. В 1668 г. один разъяренный салемский корабельный плотник оказался в суде за то, что сравнил действия массачусетских магистратов с действиями испанской инквизиции. Уж коли арестован, говорил он, «все равно что уже повешен» [24]. Три свидетеля подтвердили правдивость его слов, хотя и оговорились, что понятия не имеют, что такое инквизиция.
Преподобный Джон Бэйли взял к себе околдованного мальчика Гудвинов. Колдовство лично затронуло и двух других пасторов первой церкви. В июне обвинили жену преподобного Муди – обвинение было проигнорировано. Преподобный Джеймс Аллен оставался владельцем прав на поместье Нёрсов площадью 121 гектар. И получал ежегодные выплаты от вдовца казненной ведьмы.
Жизнь в бегах оказалась затратной. Инглиш подсчитал, что несколько недель этих пряток обошлись ему где-то в пятьдесят фунтов – все поместье Бишопов стоило дешевле.
Кто выиграл от социальной мобильности Нового Света, так это духовенство. В Англии священнослужители стояли не слишком высоко на социальной лестнице, но в Северной Америке перепрыгнули сразу через несколько ступенек и оказались наверху. В отсутствие мелкопоместного дворянства они заняли нишу прямо под магистратами. Если у кого-то в городе имелась изящная подушечка или зеркало, то, скорее всего, эта вещь принадлежала пастору. Положение священников было настолько завидным, что в 1699 г. в Бостоне объявилось сразу несколько пасторов-самозванцев [33].
Во имя социальной гармонии было изобретено немало креативных уравнителей. Например, власти Дирфилда придумали, что «вторая и задняя скамья в передней галерее по достоинству равны пятой скамье в основном зале молельни [35].
Одежда вызывала опасные желания у представителей обоих полов. Шелковая лента, украденная горничной Хейлса, в итоге оказалась на шляпе сына Доркас Хоар, повязанная вокруг тульи [39].
Баптисты тоже встречались редко. Коттон Мэзер называл французского короля «Louis de loup» – «Людовик-волк» (фр.).
Когда в 1676 г. Натаниэль Солтонстолл, бывший судья по колдовским делам, писал о засаде индейцев, в которую попала Мэри Роулендсон, назвав их «летучим сбродом варваров-язычников» [47]. Теми же словами он мог бы описывать еретичек, роившихся над Салемом на метлах.
Коренные американцы вовсю пользовались этой доверчивостью. Каждый год с момента своего приезда поселенцы слышали о заговорах туземцев, причем часто – от противоборствовавших группировок.
Или, как сказал Маколей в своей «Истории Англии»: «Самая жесткая дисциплина, насаждаемая в религиозном сообществе, – крайне малоэффективный инструмент очищения, если сравнить его с маленькой травлей извне» [51].
«Нет налогам без представительства» (No taxation without representation (англ.) – лозунг, появившийся в американских колониях в середине XVIII в. Колонистов возмущало, что они платят короне налоги, но не имеют представительства в парламенте Англии. Это возмущение стало одной из главных причин революции в Америке. – Прим. перев.
После падения Андроса неповиновение Уайза быстро превратилось в героизм. Его дело щедро тиражировалось в памфлетах в поддержку переворота, где ни слова не говорилось о Стаутоне, вынесшем ему обвинительный приговор.
Сделанные Эйди разоблачения колдовства – и «незаконных убийств невинных под эгидой ведьм» – были хорошо известны Инкризу Мэзеру. Он купил экземпляр книги годом ранее в Лондоне и сделал в нем много заметок.
Амброз Бирс. Словарь Сатаны. Пер. С. Б. Барсова.
Неясно, что Стаутон собирался делать с отрядом признавшихся, который в полном составе вернулся в тюрьму. Имело смысл держать их под рукой, чтобы они подкрепляли свидетельства и указывали на сообщников в ходе
