Всю дорогу Алина злилась на Альфреда за сделанное ей при Ричарде предложение. Она предпочла бы не посвящать брата в свою личную жизнь. И почему Альфред заговорил о женитьбе только сейчас — ведь после пожара прошло уже три месяца? Казалось, он специально ждал приезда Ричарда.
Она медленно брела по пустынным улицам: все горожане были в монастыре на дегустации хлеба. Ее новый дом был теперь в бедняцком квартале, неподалеку от пристани. И хотя арендная плата была вполне божеской, но даже эти деньги надо было где-то найти.
Ричард нагнал ее верхом, слез с лошади и пошел рядом.
— Весь город пахнет свежим деревом, — сказал он довольно бодро. — И такая чистота вокруг!
Алина уже успела привыкнуть к новому облику города, а для брата все было, конечно, в новинку. Чистота действительно была необыкновенной. Огонь смел с лица земли прогнившие деревянные постройки с соломенными крышами, насквозь прокопченными сажей, старые грязные конюшни, зловонные лачуги бедняков. Теперь все пахло новизной: и дерево, и свежая солома, и чистые коврики в комнатах, и побелка в богатых домах. Даже земле пожар, казалось, придал новые силы: дикие цветы теперь росли в самых неожиданных местах. Кто-то заметил, что после пожара люди стали намного реже болеть, и все стали упорно поговаривать о том, что правы, мол, те ученые, которые утверждали, что все болезни переносятся дьявольскими парами, и только огонь способен их победить.
Алина отсутствующе смотрела себе под ноги, мысли ее были сейчас далеко. Ричард что-то сказал.
— А, что?.. — Она вздрогнула.
— Я говорю, не знал, что Альфред делал тебе предложение в прошлом году.
— Ты был слишком занят другими делами. Примерно в это время Роберт Глостерский попал в плен.
— Это было благородно с его стороны — помочь тебе в строительстве дома.
— Да, он молодец. А вот и мой дом.
Алина внимательно следила за реакцией брата. Тот был явно удручен, и она понимала его: Ричард жил в графском замке, и даже переступать порог того большого дома, сгоревшего во время пожара, считал для себя унизительным. А уж в таких хибарах и вовсе жили только батраки и вдовы.
Алина взяла лошадь за уздечку и повела огромное животное через единственную в доме комнату на задний двор. Там она привязала лошадь к забору и сняла с нее тяжелое деревянное седло. Весь двор зарос травой и сорняками. Алина совсем не обрабатывала землю, хотя все ее соседи уже давно вскопали огороды, посадили овощи, построили свинарники и конюшни.
Ричард задержался в доме, но, поскольку смотреть там было не на что, вышел во двор вслед за сестрой.
— Да, дом, конечно, пустоват: ни мебели, ни посуды…
— На все нужны деньги. — Алина глубоко вздохнула.
— И огородом ты совсем не занимаешься, — с обидой в голосе сказал Ричард.
— У меня нет сил на это. — Алина рассердилась, швырнула ему под ноги тяжелое седло и вошла внутрь. В комнате было холодно. Она уселась на полу, прислонившись к стене. Ричард во дворе возился с лошадью. Вдруг из кучи соломы показалось крысиное рыльце. Во время пожара почти все мыши и крысы сгорели или передохли, но сейчас снова стали появляться. Алина поискала глазами, чем бы прибить эту тварь, но ничего подходящего под рукой не нашлось. А противное создание, почуяв неладное, само исчезло.
«Что же мне теперь делать, — думала Алина. — Так больше не может продолжаться». Но сама мысль о том, что надо все начинать заново, лишала ее последних сил. Однажды она уже вытащила себя и брата из нищеты, и стоило это слишком дорого. Второй раз ей не подняться. Надо доверить свою жизнь кому-то, кто заботился бы о ней, принимал бы за нее все решения. Она вспомнила госпожу Кейт из Винчестера, которая однажды, поцеловав ее в губы и сжав ее грудь, сказала: «Девочка моя, ты никогда не будешь ни в чем нуждаться, если станешь работать на меня. Мы обе будем богатыми». Нет, подумала Алина, только не это. Никогда.
Вошел Ричард с тюками в руках.
— Если ты не в состоянии сама вести хозяйство, надо найти кого-то, кто мог бы взять на себя твои заботы, — сказал он.
— Но у меня есть ты.
— Мне не до этого.
— Но почему?! — Искорка гнева промелькнула в ее глазах. — Я ведь помогала тебе целых шесть лет!
— Я воевал. А тебе надо было только торговать шерстью, вот и все.
«И отбиваться от преступников, — хотела добавить Алина. — И еще кормить, одевать и защищать тебя в минуты опасности». Но гнев ее отступил, и она сказала только:
— Извини, я пошутила.
Ричард что-то пробурчал, потом, неуверенный, стоит ли обижаться на сестру, раздраженно вскинул голову и сказал:
— Во всяком случае, тебе не следовало сразу отказывать Альфреду.
— Ради Бога, умоляю, замолчи.
— Чем, собственно, он тебя не устраивает?
— Да не в Альфреде дело. Неужели ты не понимаешь? Дело во мне.
Ричард опустил на пол седло и, тыча в сестру пальцем, сказал:
— Вот именно. И я знаю причину: ты — эгоистка. Ты думаешь только о себе.
Обвинение было настолько чудовищно несправедливым, что Алина не смогла даже возмутиться. На глаза навернулись слезы.
— Как ты можешь говорить такое? — жалобно промолвила она.
— Если бы ты вышла замуж за Альфреда, все бы разом решилось. Но ты гордая, ты упорно стоишь на своем.
— Мое замужество тебе все равно не поможет.
— Поможет.
— Чем же?
— Альфред сказал, что обеспечит меня всем необходимым, чтобы я мог продолжать воевать, если мы породнимся.
Конечно, придется сократить мое войско, стольких ему не прокормить, но он обещал мне боевого коня и оружие для моей свиты.
— Когда? — Алина была поражена. — Когда он сказал тебе это?
— Только что. В монастыре. — Ричард сделал вид, что смущен.
Алина почувствовала себя униженной. Мужчины торговались за ее спиной, как при покупке лошади. Она встала и, не говоря ни слова, вышла из дома.
Дойдя до монастыря, она через южные ворота прошла на церковный двор. Как она и ожидала, там никого не было. На стройке тоже стояла тишина. Монахи в это время обычно корпели над книгами или отдыхали, а горожане сегодня веселились на лугу. Алина прошлась по кладбищу. Ухоженные могилы с аккуратными деревянными крестами и букетами живых цветов говорили об одном: город еще не оправился от страшной трагедии. Она остановилась рядом с тем местом, где лежал Том: могильный камень венчало мраморное изваяние ангела, сделанное Джеком. Семь лет назад, подумала Алина, мой отец устроил мне прекрасную партию: Уильям Хамлей был не стар, недурен собой, богат. На моем месте любая девушка с благодарностью согласилась бы. А я заупрямилась, и вот что из этого вышло: наш замок захвачен, отец — в тюрьме, мой брат и я разорены. Даже пожар в Кингсбридже и гибель Тома в какой-то степени на моей совести.
В городе смерть Тома все переживали очень тяжело, ведь он был общим любимцем, а Джек потерял уже второго отца.
И вот я опять отказываюсь от самого, может быть, разумного шага в моей жизни, размышляла Алина. А что, собственно, я собой представляю? Моя разборчивость и так уже стала причиной многих бед. Надо принять предложение Альфреда и благодарить Бога, что не оказалась в руках госпожи Кейт.
Алина бросила прощальный взгляд на могилу Тома и пошла по направлению к строящемуся алтарю. Он был почти закончен, оставалась только крыша, а строители уже готовились к следующему этапу: возведению поперечных нефов. Уже копали фундамент, вся земля вокруг была утыкана колышками с натянутой между ними веревкой. Высящиеся готовые стены ближе к вечеру отбрасывали длинные тени. День был довольно теплым, но от собора веяло холодом. Алина завороженно смотрела на ряды арок, широких у основания и сужающихся кверху: в этом строгом чередовании арок и пролетов, пролетов и арок была какая-то потрясающая гармония. Прямо перед собой, в восточной стене, она увидела очень красивое круглое окошко: через его ажурную решетку во время утренней молитвы яркий солнечный свет будет литься на головы прихожан.
Если Альфред и в самом деле серьезно настроен помогать Ричарду, то у Алины оставался еще шанс исполнить обещание, данное отцу: заботиться о Ричарде до тех пор, пока он не вернет себе графство. И хотя разум подсказывал ей, что она должна стать женой Альфреда, сердце всеми силами протестовало.
Она прошла вдоль южного придела собора, рукой касаясь стен, ощущая под пальцами все неровности камня, желобки и канавки, оставленные зубилом каменотеса. Здесь, в приделах, под окнами, стена была украшена сводчатыми нишами, которые еще больше усиливали ощущение гармонии, так поразившее Алину. Каждая деталь в проекте Тома была тщательно продумана. Так, наверное, и в ее жизни все могло быть предопределено, вот только она оказалась, скорее, похожей на взбалмошного строителя, задумавшего вдруг устроить водопад над алтарем.
