Она улыбнулась, но глаза ее были влажными.
Джек еще раз на прощание покрепче обнял мать и ушел.
Уже совсем рассвело, но вокруг никого не было видно, ведь сегодня — воскресенье, люди не работали и могли позволить себе понежиться в постели подольше. Джек не был уверен, стоит ли ему опасаться, что его заметят. Имел ли Филип право преследовать сбежавшего послушника и силой заставить его вернуться? А если и имел, то хотел ли? Этого Джек не знал. Филип олицетворял закон в Кингсбридже, а юноша открыто нарушил его, так что надо быть готовым к любым неприятностям. Но сейчас Джек думал только о том, что ждало его в ближайшие несколько минут.
Он добрался до домика Алины. А вдруг там Ричард? Будем надеяться на лучшее, подумал Джек, ничего другого не остается. Он подошел к двери, легонько постучал и стал внимательно прислушиваться. Никакого движения внутри. Постучал еще раз, сильнее, и наконец услышал, как хрустит солома под чьими-то шагами.
— Алина! — шепотом позвал Джек.
Он слышал, как она подошла к двери. Испуганный голос произнес:
— Кто там?
— Это я, Джек. Открой!
— Джек?!
Последовала пауза. Джек ждал. Алина в отчаянии закрыла глаза, потом рванулась вперед и прижалась щекой к грубой дощатой двери. Нет, Джек, не сегодня, не сейчас, билась тревожная мысль.
До нее вновь донесся его настойчивый шепот:
— Алина, пожалуйста, открой скорее! Если меня схватят, я опять окажусь в тюрьме!
Она слышала о его заточении, весь город об этом говорил. Ясно, что он сбежал. И пришел прямо к ней. Сердце часто забилось. Она не могла его прогнать.
Скрипнул засов, и дверь отворилась.
Его подсохшие волосы, казалось, прилипли к голове. Одет он был не в монашеское платье, а в обычную одежду. Улыбка сияла на лице, словно встреча с возлюбленной была самой большой радостью в его жизни. Вдруг он помрачнел и сказал:
— Ты плакала.
— Зачем ты пришел?
— Я должен был тебя увидеть.
— Сегодня у меня свадьба.
— Я знаю. Можно мне войти?
Впустить его было бы ошибкой, она понимала это. Но ведь завтра она уже будет женой Альфреда, и это последняя возможность поговорить с Джеком наедине. Будь что будет, подумала Алина. Она шире открыла дверь. Джек вошел. Дверь снова закрылась, и засов опустился.
Они стояли лицом к лицу. Алина была в замешательстве: в глазах Джека горело безнадежное страстное желание; так умирающий от жажды тянется к далекому источнику.
— Не смотри на меня так, — сказала она и отвернулась.
— Не выходи за него.
— Я должна.
— Ты всю жизнь будешь несчастна.
— Я и теперь несчастна.
— Посмотри на меня. Пожалуйста.
Она повернулась к нему и заглянула в глаза.
— Скажи, зачем ты это делаешь?
— А почему бы и нет?
— Но ведь когда-то, у старой мельницы, ты так меня поцеловала…
Алина опустила взгляд и почувствовала, как жар охватил ее. В то утро она позволила себе расслабиться, и с тех пор ей было стыдно за свою беспечность. Теперь Джек пользовался этим. Она молчала. Защищаться было нечем.
— Но после этого ты охладела ко мне, — сказал Джек.
Алина не поднимала глаз.
— Мы были друзьями, — безжалостно продолжал Джек. — Все то лето, на поляне… возле водопада… Я рассказывал тебе… мы были так счастливы. Однажды я поцеловал тебя. Помнишь?
Конечно же, она помнила, хотя изо всех сил старалась забыть о том, что произошло между ними. Сейчас воспоминания смягчили ее сердце, и на глаза навернулись слезы.
— Потом я помог тебе с войлочной мастерской. Я был счастлив, что смог быть полезным в твоем деле. И ты так обрадовалась этому… Потом мы еще раз поцеловались, но это был уже не простой поцелуй… не как первый. На этот раз он был… страстным. — «О Боже, да, да, именно таким», — подумала Алина, и краска залила ее лицо, и она задышала часто-часто, умоляя Джека только об одном — остановиться!.. Но все было бесполезно. — Мы держали друг друга в объятиях. Наш поцелуй длился долго-долго, и губы твои раскрылись…
— Хватит! — крикнула Алина.
— Но почему? — строго спросил Джек. — Что случилось потом? Почему ты так изменилась?
— Потому что я боюсь! — ответила она не раздумывая и разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Вдруг она почувствовала, что его руки легли на ее вздрагивающие плечи. Алина не пошевелилась, и Джек нежно обнял ее. Она отняла руки от лица и, уткнувшись в его зеленую тунику, заплакала.
Потом обхватила его за талию.
Он склонился щекой к ее волосам — безобразным, торчащим клоками, не успевшим отрасти после пожара, и мягко гладил по спине, как ребенка. Ей хотелось, чтобы миг этот длился вечно. Но Джек слегка отступил, так чтобы видеть ее лицо, и сказал:
— Чего же ты боишься?
Алина знала ответ, но промолчала. Вместо этого она покачала головой и сделала шаг назад. Но Джек крепко держал ее за запястья, не отпуская.
— Послушай, Алина, я хочу, чтобы ты знала, как мне тяжело сейчас. Сначала казалось, ты любишь меня, потом любовь сменилась ненавистью, и вот ты выходишь замуж за моего сводного брата. Я ничего не понимаю, я ничего не знаю о подобных вещах, ведь я никогда раньше не любил. Но мне так больно. Я даже не могу выразить словами, как мне плохо. Может, хоть ты объяснишь, за что эти муки и страдания на мою голову?
Внутри у нее все кипело от возмущения. Подумать только, причина его боли в ней, а ведь она безумно любила его! Алине стало стыдно за свое отношение к Джеку. Он сделал ей столько хорошего, а она разрушила ему жизнь. Да, он имел право просить объяснений. Она вдруг ожесточилась:
— Джек, когда-то, очень давно, со мной случилось… нечто ужасное, то, что я приказала себе забыть на годы. Я старалась никогда не вспоминать об этом. Но когда ты впервые поцеловал меня, все вернулось, стало преследовать меня, и я не смогла вынести этого.
— Что… что с тобой произошло?
— Когда моего отца посадили в тюрьму, мы с Ричардом и наш слуга по имени Мэттью жили в замке. И вот однажды пришел Уильям Хамлей и с ним еще кто-то и вышвырнул нас на улицу.
Джек сощурился:
— А дальше?
— Они убили Мэттью.
Он чувствовал, что Алина недоговаривает.
— За что?
— Что ты имеешь в виду?
— За что они убили слугу?
— Он пытался остановить их. — Слезы катились по ее щекам, а горло сжималось всякий раз, когда она хотела что-то сказать, слова будто душили ее. Алина встряхнула головой и попыталась отвернуться, но Джек удержал ее.
Голосом нежным, как легкий поцелуй, он спросил:
— Остановить их… от чего?
И внезапно она поняла, что может теперь все рассказать ему, ее ничто больше не удерживало.
— Они взяли меня силой, — сказала она. — Один из воинов Уильяма навалился и держал за руки, а тот залез на меня, но я сопротивлялась, и тогда они отрезали Ричарду кусочек уха и пригрозили, что отрежут целиком. — От облегчения Алина всхлипнула. Наконец-то она смогла рассказать обо всем! Она посмотрела в глаза Джеку и продолжала: — Я вынуждена была уступить, и Уильям сделал все, что хотел. А его человек заставлял Ричарда смотреть на это.
— Прости меня, — прошептал Джек. — Я слышал какие-то разговоры, но никогда не думал… Алина, милая, как они могли?..
Она обязана была рассказать все до конца.
— Потом, когда Уильям насытился, его сменил второй.
Джек закрыл глаза. Его лицо побелело, скулы напряглись.
Алина вновь заговорила:
— И вот, когда мы поцеловались с тобой… ты понимаешь… я хотела, чтобы ты сделал это, но тут же вспомнила тот ужасный день… и мне стало страшно, я испугалась и убежала. Вот почему я так плохо стала относиться к тебе. Прости!
— Я прощаю тебя, — снова прошептал Джек. Он обнял ее, и она почувствовала себя такой защищенной в его объятиях.
Джек вздрогнул. Алина взволнованно спросила:
— Ты презираешь меня?
Джек посмотрел на нее.
— Я обожаю тебя, — сказал он и, склонив голову, поцеловал ее в губы.
Мороз пробежал у нее по коже — это было не то, что она хотела. Джек слегка отклонился и снова поцеловал ее.
Губы его нежно коснулась ее рта. Она испытывала огромную благодарность к нему и все же инстинктивно слегка поджала губы, но, влекомая рождающимся в ней чувством, открыла их и вернула Джеку поцелуи. Джек, воодушевленный, снова приник к ее губам. Она ощутила его горячее дыхание на своем лице. Джек на секунду приоткрыл рот, и Алина тут же высвободилась из его объятий.
— Тебе неприятно? — Он, казалось, был обижен.
На самом деле она уже не так боялась. Джек знал теперь всю страшную правду и не испытывал к ней отвращения, а был по-прежнему добр и нежен. Алина чуть откинула назад голову, и он опять поцеловал ее. Ничего ужасного, грозящего опасностью, жестоко неукротимого, никакого принуждения, никакой ненависти, скорее, наоборот — оба испытывали наслаждение. Джек раскрыл рот, и она почувствовала кончик его языка; он пытался проникнуть сквозь ее сомкнутые губы. Тело ее на мгновение напряглось, но тут же расслабилось. Джек нежно посасывал ее нижнюю губу, и голова у Алины приятно кружилась.
