Грозный, однако, сомневается, что за «Третье обретение» такое? А первые два когда были? Какие еще случаи происходили со злосчастной головой Крестителя? Короче, хотелось собрать уточняющую информацию. Созывать особый церковный Собор, беспокоить святых отцов по второстепенному делу не хотелось, вот царь и решил послать во все концы богословскую молодежь. Ахип и Данила — яркие ее представители, сведущие в основах православной теории — отправляются на пару недель в Ростов к архиепископу для краткого поучения. Аналогичные пары следует послать также во Владимир, Суздаль, еще куда-нибудь не слишком далеко.
Такие посыльные не вызовут подозрений. Их поход легко объясним естественной нашей причиной — придурью царя.
Эту придурь еще предстояло внушить. То есть, государь не знал пока ни о «Третьем обретении», ни о круговороте символов, ни о Литургии 25 мая.
«Не слишком ли сложно мы загнули? — переживал Смирной, убегая во дворец, чтобы успеть к царской беседе на сон грядущий. — Да нет, нормально. Пусть поднатужится».
В гриднице появился Филимонов. Осмотрел ребят, стал объяснять им элементарные истины: как обнаружить слежку, как не болтать спьяну, как не поддаваться на баб.
— Мы этому, Василь Ермилыч, в монастыре всенощно учены, — улыбнулся Архип. — Особенно о пьянке и бабах.
— А слежка за нами и так ведется неустанная, — добавил Данила.
— Кем? — заволновался Филимонов.
— Всевидящим оком Господа нашего Иисуса Христа, всевышнего Отца Его, пречистой Матери и вообще всех сил небесных.
— И отец Савва тоже неусыпно сторожит.
Понятно, что Архип и Данила от такой радости готовы были топать до Ростова пешком.
— Нет, братцы, поедете с купцами. Мы вам обозик соберем. С гвоздями из Креста Господня. Пудов по пяти на брата хватит? — Прошка растянул рот до ушей, — Ну, ладно, шучу, — погрузим пуд. Обычных, строительных.
И уже следующим утром с Кремлевского двора отъезжали по хозяйственным делам три телеги Дворцового приказа. На них шумно грузили обменные товары, с обычной путаницей определяли какому стрельцу охраны с какой телегой ехать, всовывали в телеги по паре монашков.
«А эти—то на кой хрен тут сгодятся? Кобыл ублажать?», — волновались стрельцы.
Одна телега с холстами предназначалась в древнюю столицу Владимир, другая увозила в Суздаль обновленную кремлевскими реставраторами икону «Богоматерь в нечаянной радости», третья громыхала ящиком с гвоздями. Телеги двинулись со скрипом и весельем. Монахи и стрельцы перебрасывались шуточками. Достаточно долго им предстояло ехать вместе по чудесной подмосковной весне, и, слава Богу, хоть об этом предмете они не спорили. Последнему штрафному охраннику было ясно, что нельзя создать райскую красоту силой холодного оружия или конным скоком. А ниспослана сия благодать именно от Господа!
По дороге Архип и Данила завели научный спор, от которого провожатые едва успевали открещиваться, а конь конвойного стрельца воротил меченую морду.
Молодые люди любили нарочито поспорить после принятия пищи, чтобы переключить внимание организма с унылого монастырского меню на высокие материи. Споры обычно касались отвлеченных предметов. Вот и сейчас, после вкушения кремлевских пирогов, Архип подбросил провокационную тему, будто озеро Неро, на котором стоит город Ростов Великий, названо в честь Римского императора Нерона.
Данила подхватил хитрый мотив:
— Понятное дело. И не просто «названо», а «вырыто»!
Стрелецкий мерин насторожил ухо.
— Ты с ума сошел! Озеро для водного спектакля на Тибре имело полстадии в поперечине, а Неро — четыре версты! Кто ж его копал?
— Кто всегда, — рабы Божьи. Приходили эти рабы поклониться Ростовским святыням, и каждый выкапывал шапку святой земли, чтобы дома положить в основание собственного храма.
— И сколько шапок у тебя выходит?
— А они потом уже не шапками, а телегами возили, на продажу. Обнаружилось, что ростовская земля исцеляет все недуги, и стали ею торговать.
— Почем?
— Сначала, кто сколько даст, потом — до новгородского серебряного за шапку выходило.
Стрелец почесал пробитое татарским копьем сидельное место и решил обязательно набрать целебной земли в переметную суму.
Возница — торговец скобяным товаром — прикидывал, сколько шапок влезет в телегу, если обратно случится ехать порожняком.
— Нет, брат Архип, — продолжал Данила, — не сходится у тебя. С чего бы наше озеро называли в честь поганого императора?
— Очень просто. Когда Андрей Первозванный бежал от римской стражи сначала в Армению, потом в Крым и Киев, он решил подняться по Днепру и просвещать диких финнов, заселявших эти места. Тут его римляне и накрыли. Он хотел утопиться в озере, но они его выловили, отвезли к себе и там казнили. А озеро назвали в честь своего бывшего императора.
— А река Нерль? Она как?
— Слово «нерль», — фантазировал Архип, — образовано из сокращения слов «не Неро ль?», — так, глядя на широкую реку, римляне осведомлялись у местных жителей, не озеро ли это.
«Пожалуй, надо будет и из Нерли водицы черпнуть», — подумал стрелец.
— Но в Неро впадает не Нерль, а Которосль?
— С Которослью случай особый, — Архип сделал страшные глаза и понизил голос. Стрелец притер мерина к самой телеге.
— Было замечено, что если кормить кота соленой селедкой, а воды ему не давать, то кот бежит со двора, а возвращается обросший длинной шерстью и подросший в размерах. Некоторые коты с трех селедочных заговений и безводных побегов вырастали до средней собаки. Народ стал жаловаться архиепископу.
Возница уронил вожжи и не шевелился, — боялся спугнуть рассказчика.
— И вот, значит, решили котов проследить. Архиепископ лично подготовил одного епархиального кота. Сначала его заставили соблюдать Великий пост, кормили только пареной репой. Стал кот околевать. Но тут настало Светлое Воскресенье, и кота перевели на сельдь двухлетней выдержки. Давали от души — во славу Пасхи Христовой.
Тут перекрестились все, кроме коней.
— Селедочного кота держали без воды до вечера, спускать со двора собирались на рассвете, чтоб виднее было. Но в полночь… Тут уж и мерин пытался перекреститься, но сбился с шага, оставил затею и стал слушать дальше.
— … кот вырвался на волю. Архиепископ с клиром поспешили за ним… Кобыла подняла хвост и разрядилась от ужаса. Ей привиделся архиепископ, ползущий за котом в лунную ночь.
— Кот бросился к реке, припал к воде и стал лакать, чавкая на всю округу. И в свете луны наблюдатели увидели, как быстро отрастает на коте серебристая шерсть. Ну, и сам он поутру едва пролез под забором. Вскоре архиепископ освятил воду в реке, хотели реку и крестить. Нельзя же, чтобы она некрещеной оставалась. Но имени православного для нее до сих пор не нашлось. А народ назвал реку Которосль. Вода в ней тоже целебная, помогает от облысения и похудения.
Возница почесал плешь под шапкой, но, вспомнив о тяготах своей комплекции, решил много воды из Которосли не набирать.
Тем временем направление «проповеди» переменилось.
— А видел ты у Федьки карту озера?
Тут Архип толкнул Данилу в бок, чтоб не называл имен, и стрелец понял, что тайна озера Неро велика.
— Заметил, что озеро имеет форму сердца? Знаешь чье это сердце?
— Всякий знает! Финской русалки по имени Нера.
— Она плавала в озере, когда оно было маленьким и круглым. Один рыболов-охотник выплыл на середину озера и стал высматривать с острогой крупную рыбу. Русалка как увидала мужика, так и всплеснула хвостом. А он не понял, чего она хочет, да ка-ак всадит ей трезубец! Насквозь проткнул!
Стрелец и возница бросили управлять лошадьми и обратились в озабоченный слух. Лошади пошли по собственной воле.
— Втащил рыбак русалку в лодку, снял с нее чешуйчатую шкуру. А она под чешуей оказалась в обычной, бабьей коже… Стрелецкий мерин встал и заржал на тележную кобылу впервые за пять лет.
— Распотрошил рыбак русалку, что засолил, что отложил на уху… Возница с отвращением вспомнил пирог с осетриной.
— … но сердце ее осталось живым и выпрыгнуло в воду. Легло сердце на дно озера и бьется там до сих пор! От этих биений расходятся подводные волны. И за тысячу лет берега озера размыло в форме сердца.
«Нет, — передумал стрелец, — пожалуй, воду брать не буду!»…
После трех дней пути и трех ночевок утром четвертого дня увидели страшное озеро. Возница и стрелец перекрестились вполне искренне. Архип и Данила отбили в телеге «земные» поклоны — лбом в донные доски.
Лошади естественно потянулись к воде. Тележная кобыла пила крупными глотками. Стрелец своему мерину пить из озера не позволил, — повел поить из прибрежного ручья.
