Роберт сглотнул. На холсте был изображен фрагмент окрестностей Орнаментальных Вод. Цветовая гамма казалась привлекательной, а изображение деревьев и домов выглядело просто мазней.
— Это прекрасно, ваше величество, — бодро соврал он.
Цыси улыбнулась.
— Я иногда подозреваю, что мое истинное призвание — искусство, и моя жизнь потрачена даром. Ваш отец много рассказывал обо мне, я думаю. А вот о вас он мне поведал мало. Этот пробел вы должны восполнить, молодой Баррингтон. Мы еще поговорим.
Она вернулась к мольберту, а Роберт в ужасе взглянул на Чжан Цзиня: неужели он проделал весь этот путь только ради обмена накоротке ничего не значащими словами? Возможно, он сделал что-нибудь не так? Роберт опять взглянул на императрицу.
Похоже, он проклят навек.
Однако Чжан Цзинь улыбался. Он подошел, чтобы проводить Роберта к мосту.
— Вы понравились Цыси, — мягко произнес он. — Ваша судьба решена, молодой Баррингтон.
— Но... она отпустила меня.
— А как же иначе? Она пришлет за вами вновь, когда будет готова. — Они подошли к мосту, и Чжан Цзинь открыто посмотрел в глаза Роберта. — Вам следует знать, молодой Баррингтон, следующее: Цыси вдовствует уже двадцать лет. Женщине такое продолжительное одиночество дается с трудом, еще труднее переживать одиночество императрице. Запомните это, а также имейте в виду, что единственный человек, который может помешать вам достичь вершины успеха, — это... вы сами. А теперь идите с Ванем. Увидимся позже.
Гадая, добился ли он успеха или потерпел фиаско, Роберт проследовал за Ванем из Запретного города и вновь оказался в суете и толкотне Татарского города. Было уже поздно, смеркалось, но улицы выглядели еще более оживленными, чем днем.
— Я голоден, — сказал Роберт, когда они проходили мимо торговцев мясом. — Не могли бы мы остановиться поесть?
— Нет, нет, — ответил Вань. — Вы поедите, когда мы придем на место. Это уже недалеко.
Он провел Роберта по еще нескольким улицам и затем остановился у ворот, за которыми в отдалении виднелся дом. Охранявшие ворота четыре маньчжура недружелюбно посмотрели на Роберта. В их глазах он был посторонним варваром.
— Здесь вы будете жить до отъезда из Пекина, — сказал ему Вань. — Это дом Чжан Цзиня.
Роберт удивился. Но еще большее удивление ожидало его после того, как они поднялись на крыльцо и прошли в зал, где их приветствовала красивая величавая женщина.
— Меня зовут У Лай, — представилась она — Я жена Чжан Цзиня. А это — мои дочери, Чжан Су и Чжан Ли.
Девочки примерно девяти и десяти лет были красивы, с умными личиками.
Роберт взглянул на Ваня не в силах вымолвить ни слова. Если отец и рассказывал ему что-то о частной жизни преуспевающих евнухов, то о таких деталях даже не упоминал.
— Идите со мной, пожалуйста, — сказала У Лай и повела его через второй зал, комнату предков, где находился алтарь поклонения предкам Чжан Цзиня с горящей свечой — в обязанности У Лай входило следить, чтобы она всегда горела, — в спальню в задней части дома. Роберт вполне мог чувствовать себя здесь как дома, так как вся мебель, от большой кровати под балдахином до кресла-качалки, была изготовлена из массивного дерева.
— Вам здесь будет удобно, — заверила У Лай.
Вечером к обеду пришел Чжан Цзинь. Трапезничали втроем: Чжан Цзинь, его жена и гость. Дочери отсутствовали.
— Когда я увижу капитана Ланга и приступлю к своим обязанностям? — спросил Роберт.
Чжан Цзинь улыбнулся.
— Вы нетерпеливы. И это хорошо. Возможно, завтра вы отправитесь в Тяньцзинь. Капитан Ланг находится в Дагу — так называются форты, прикрывающие устье реки.
— Но я проплывал Тяньцзинь по пути сюда, — удивился Роберт.
— Совершенно верно. Вашей обязанностью было сначала прибыть сюда. Здесь определяется ваше будущее. А теперь слушайте внимательно, молодой Баррингтон. Ешьте умеренно и не пейте вина: сегодня ночью вам понадобятся все шесть чувств.
— С кем мне предстоит встретиться? — спросил заинтригованный Роберт.
— Не важно. Как стемнеет, вы вернетесь в Запретный город.
К Роберту вернулись все его опасения, однако ему не оставалось ничего иного, как повиноваться. Наконец обед был закончен, Чжан Цзинь предложил Роберту очень тщательно побриться и снабдил его одеждой евнуха и плоской шляпой, какую носил сам.
— Вам не следует разговаривать до тех пор, пока мы не придем на место, — предупредил Чжан Цзинь. Все, что нужно, скажу я сам.
— Мне взять с собой оружие?
Чжан Цзинь взглянул на револьвер с неодобрением:
— Ни под каким предлогом. Пошли.
Для Чжан Цзиня не существовало никаких проволочек, а если один или два часовых и посмотрели дважды на непривычно высокого молодого евнуха, сопровождающего его, то тем не менее никому и в голову не пришло расспрашивать такого влиятельного человека. Евнух и Роберт вошли в Запретный город и продолжили путь по внутренней улице. Веранды домов были безлюдны в это время, хотя свет в окнах горел.
Они обогнули храмовый комплекс и подошли к дворцам. Чжан Цзинь впустил Роберта во дворец через боковую дверь и повел по лабиринту коридоров. Наконец они дошли до вестибюля, охраняемого евнухом. Здесь Чжан Цзинь остановился.
— Снимите одежду, — приказал он.
— Что?
— Делайте, как я сказал.
Сердце Роберта тревожно забилось, когда он наконец осознал, зачем его сюда привели. Раздевшись, юноша одновременно испытал ужас и возбуждение. Его опыт сексуальных отношений ограничивался единственным посещением несколько месяцев назад шанхайского борделя в компании своих друзей. Причем визит увенчался полным провалом. Все оказалось слишком публично, совсем не по-людски. Друзья потом даже насмехались над ним.
И вот его отдавали императрице?
— Войдите в эту дверь, — приказал Чжан Цзинь, — и помните, о чем я вам говорил. Только вы сами можете помешать своему будущему продвижению, будущему величию, молодой Баррингтон. Также имейте в виду следующее: мужчина добивается успеха, сочетая смелость с осторожностью, агрессивность со смирением, когда оно от него требуется. Но главное — это осознание своей цели.
Чжан Цзинь вышел, и дверь за ним закрылась. Роберт взглянул на евнуха. Тот тоже посмотрел на него или, скорее, сквозь него, как показалось юноше. Роберт ждал дальнейших указаний. Подойдя к внутренней двери, он остановился и еще раз взглянул на евнуха. Тот одобрительно кивнул, и Роберт, глубоко вздохнув, повернул ручку и переступил порог.
У него опять перехватило дыхание. Комната, в которую он вошел, была гораздо больше вестибюля. В самом центре высилась огромная кровать под балдахином. Кроме сундука у изножия кровати и четырех подсвечников, освещавших пространство перед ним, другой мебели не было. На кровати, скрестив ноги, сидела Цыси.
Вдовствующая императрица тоже была обнажена. Ее распущенные волосы покрывали плечи и спину, спускаясь на желтую простыню. Невероятно, но хотя предположением Роберта по поводу предрасположенности Цыси к полноте и оказалось правильным, вдовствующая императрица выглядела молоденькой девушкой со своей миниатюрностью, своей грацией... почти невинностью.
Дверь за юношей закрылась мягко, без стука.
— Подойдите, молодой Баррингтон, — сказала Цыси спокойным голосом. — Или вы боитесь меня?
Только вы сами можете разрушить свое будущее, говорил ему Чжан Цзинь. Роберт не сомневался, что это предупреждение касалось как слов, так и поступков. И он отчаянно искал эти нужные слова. Цыси не должна догадаться, что он девственник.
— Стоит ли короткому мигу страшиться вечности, ваше величество? — спросил он, приближаясь к кровати.
— Прекрасно сказано. — Она взглянула на него, затем глаза ее скользнули вниз по его телу. Неожиданность и сам характер его положения повлияли на мужскую реакцию Роберта. — Вы не знакомы с женщинами?
— Я мало знаю о женщинах, ваше величество. — Он стоял рядом с кроватью.
— Вполне возможно. Вы говорите слишком умно, Роберт, — предостерегла она. — Императрицы тоже женщины. Вы знаете, сколько лет я уже томлюсь вдовьей долей?
— Слишком много, ваше величество.
— В общей сложности двадцать. — Она выпрямилась, вытянула ноги и прилегла на подушку. Так она и лежала: половина тела на подушке, ноги скрещены, подбородок на ладони. — Вдова ищет утешения. Но как его найти в мире, где все мужчины думают только о похвальбе своими успехами у женщин?
Роберт коснулся коленями кровати и медленно опустился на нее. Теперь он стоял на коленях, возвышаясь над императрицей. Ее близость, тонкий аромат духов, природная красота наконец начали оказывать на него должное воздействие.
— Только дети похваляются, ваше величество.
— А вы и есть молодой мужчина, когда-либо входивший в эту комнату, не считая моего сына.
