с нами.
— А здесь растут апельсины? — спросил Юсуф. Они сочли его вопрос ироническим и вновь расхохотались.
— Построй нам фонтаны и летние дворцы. Наполним сад птицами всех пород, — все тем же шутливо-сварливым тоном продолжала Маймуна. — Певчими птицами, не этими бурчащими голубями, которых так любит Хамид. Надеюсь, ты развесишь на деревьях зеркала, как в старинных садах, чтобы улавливать свет и чтобы птицы лишались чувств при виде своего прекрасного отражения. Вот такой сад нам сделай.
— Она у меня поэтесса! — Хамид похлопал жене. — Все женщины в ее семье поэтессы. А мужчины — бездельники, зато умеют торговаться.
— Пусть Бог простит твое вранье. Видишь, это он всегда выдумывает истории. Да уж, он таков, — Маймуна с улыбкой указала на Хамида. — Погоди, пока он не начнет. Забудешь еду и сон, пока он не закончит. Вот подожди, наступит Рамадан, он тебе ночь напролет спать не даст. Уж он у нас забавник, поверь мне.
На следующий день Хамид набросился на кромку зарослей с мачете, яростно рубил ветки, до каких сумел дотянуться. Он позвал Юсуфа собирать падающие наземь ветки, складывать их в будущий костер.
— Хотел сад? — добродушно напомнил он. — Хорошо же, я вырублю кусты, а ты разбей для нас сад. Помоги-ка мне, юноша. Расчистим заросли вплоть до того терновника.
Поначалу свирепые удары Хамида сопровождались кровожадными воплями и хриплым пением. Это чтоб змей отпугнуть, пояснил он. Но вскоре его возбуждение сникло, а подбадривающие крики Маймуны и ее насмешки лишь понуждали Хамида гневно прерываться между ударами. Если предоставить все женщинам, что с нами сталось бы, как по-твоему? — спросил он. Мы бы так и жили в пещерах, вот что я думаю. По его лицу, пузырясь, тек пот. Примерно через час воинственные вопли сменились уханьем, и он уже почти бессильно замахивался на дрожащие кусты, часто останавливался, задыхаясь, или же подробно растолковывал Юсуфу, как складывать отрубленные ветки. Неуклюжесть Юсуфа раздражала его, он бросал на него сердитые взгляды, когда мальчик, уколов руку острым суком, невольно вздрагивал. Наконец с криком отчаяния он бросил наземь мачете и яростно зашагал к дому.
— Не собираюсь я надрываться до смерти, борясь с этим лесом, — заявил он, проходя мимо жены. — Ты бы нам хоть кувшин воды вынесла.
— Ле-ес! Это всего лишь кустики, дряхлый ты слабак, — засмеялась она, отмахиваясь, гоня его в дом. — Ты уже ни на что не способен, Хамид Сулейман! Счастье, что я успела найти себе нового мужа.
— Ты у меня еще узнаешь! — крикнул из дома Хамид.
Маймуна издевательски захохотала.
— Тебе детей только пугать, шабаб! А ты — не трогай это жуткое оружие! — прикрикнула она, стоило Юсуфу взять в руки мачете. — Не хватало, чтобы твоя кровь пала на наши головы. И так бед невпроворот, а еще твои родичи набросятся на нас. Придется тебе привыкать к кустам со змеями — а о своем райском саде вспоминай в мечтах, пока дядюшка не вернется за тобой. Отнеси этому своему дяде воды попить.
Ему пришлось услуживать им обоим. Они орали, подзывая его, что бы ни понадобилось, и, если он не прибегал бегом, его ждали резкие слова и сердитые взгляды. Принеси воды из колодца. Наруби дров. Подмети двор. Когда его помощь не требовалась в магазине, его посылали на рынок за мясом и овощами. Шагая по городу, он не торопился, задерживался на перекрестках, смотрел, как проходят мимо пастухи и крестьяне. Коровы, урча, брели мимо, роняя огромные лепешки. Время от времени они облизывали влажные хвосты и выпускали в воздух струю жидкого дерьма. Пастухи шипели, бранили коров, а порой кололи их острым концом посоха, чтобы построить в ряд. Часто Юсуф видел и выкрашенных в красное воинов, они горделиво шагали, привлекая к себе взгляды всех вокруг. Иногда его отправляли передать что-то индийским или греческим купцам, он вешал корзины на длинное коромысло, взваливал его на плечи и старался при этом не вспоминать того убогого продавца овощей, что являлся каждодневно в дом дяди Азиза. Фермеры-европейцы приезжали в город на грузовиках и на запряженных волами повозках, покупали запасы, вели какие-то таинственные дела. Они никем не интересовались, расхаживали с гримасой отвращения на лице. Вернувшись домой, он получал очередное поручение — либо принести что-то со склада, либо проводить малыша в уборную. В доме было трое детей. Старшая дочь уже достигла порога юности, считалось, что она смотрит за младшими, но она была слишком занята, погружена в свою внутреннюю жизнь, носилась по дому и двору, хлопая дверьми и неведомо чему улыбаясь. Юсуфа время от времени просили заняться мальчишками, отвести их туда или сюда. Мальчики были бойкие, шумные, привыкли, чтобы на них орали. Возясь с ними, он вспоминал, как обходился с ним Халил, и старался проявить терпение — это не всегда ему удавалось.
Он рассказал Хамиду о Халиле, о том, как они работали вместе — фактически они самостоятельно управляли лавкой, — рассказал в надежде, что ему дадут работу поинтереснее, чем выполнять поручения и метаться от магазина к складу и обратно, но Хамид лишь улыбнулся в ответ. Торговля идет не так бойко, чтобы занять их всех, сказал он. Если б не путешественники и не кое-какие местные покупатели, им бы и жить было не на что. Не говоря уж о том, чтобы заработать.
— Разве у тебя мало дел? Зачем тебе еще работа? Расскажи мне о твоем купце, о дяде Азизе. Он был тебе хорошим хозяином? — принялся расспрашивать он. — Он очень богат и очень щедр, ведь так? Его имя идеально ему подходит [36]. Я мог бы много порассказать тебе о нем, такие удивительные истории. Однажды я непременно должен посетить его. Наверное, его дом подобен дворцу… Судя по тому, что ты рассказывал про сад, я уверен, это настоящий дворец. Он задает пиры, устраивает у себя празднества? Ты и Халил, верно, жили там словно принцы, избалованные всякой роскошью.
В магазине было три этажа, но на один Юсуфа никогда не посылали и дверь туда была заперта. Порой Юсуф останавливался перед этой дверью и вроде бы чуял за ней животные запахи — шкур, копыт. Магендо, вспоминал он. Большие деньги.
Хамид говорил как-то, что языкастый водитель грузовика — создание, словно выползшее из отхожей ямы, так он выразился, — добрался до него, и Юсуф сообразил, что в том помещении хранится тайный товар, который нельзя было перевозить на поезде. Склады располагались позади дома, внутри закрытого двора. По ту сторону двора, все еще внутри ограды, имелись пристройки, уборная и кухня. Комната
