— И я сказал ей: «Как же я построю тебе храм, если у меня нет денег?» А она ответила: «Об этом не беспокойся. Денег я достану». И мы с благословения архиепископа Теобальда Кентерберийского отправились в путь. — Джек взглянул на Филипа, когда упомянул имя архиепископа. Он говорит это специально для меня, подумал приор, хочет сказать, что за ним стоит кто-то могущественный.
Джек снова перевел взгляд на паству:
— И на всем пути из Парижа, по всей Нормандии, через море и до Кингсбриджа все благочестивые христиане жертвовали на строительство храма для Плачущей Мадонны. — И Джек кивком подозвал кого-то из-за дверей.
В церковь с торжественным видом вошли двое сарацинов в тюрбанах. На плечах они несли кованный железом сундук.
Прихожане в страхе расступились. Даже Филип поежился. Он слышал, что все сарацины темнокожие, но никогда раньше не видел их. То, что предстало его взору, поразило его, как и их облегающие яркие одежды. Они прошли мимо изумленной паствы и опустились на колени перед Мадонной, почтительно поставив на пол свой сундук.
В звенящей тишине Джек открыл его огромным ключом и откинул крышку. Люди, вытянув шеи, пытались заглянуть внутрь. Джек неожиданно опрокинул сундук.
Серебряные монеты водопадом хлынули из него — сотни, тысячи монет. Люди, потрясенные зрелищем, замерли: никому из них в жизни не приходилось видеть сразу столько денег.
Джеку пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным за их громкими восклицаниями:
— Я принес эти деньги домой, чтобы построить на них новый собор для Мадонны. — Потом повернулся, посмотрел в глаза Филипу и слегка склонил голову в поклоне, как бы говоря: теперь слово за тобой.
Филип терпеть не мог, когда его пытались принудить к чему бы то ни было, но в то же время он вынужден был признать, что Джек все сделал мастерски. Это, однако, не означало, что он примет все безоговорочно. И пусть люди бурно приветствуют Мадонну, все равно, оставаться ли ей в соборе Кингсбриджа рядом с мощами святого Адольфа, решать будет он, приор Филип. А он еще не принял такого решения.
Между тем жители стали осторожно расспрашивать о чем-то сарацинов. Филип сошел со своей кафедры и приблизился к ним.
— Я из далекой-далекой страны, — говорил один из них. — Приор очень удивился, услышав, что тот говорил по-английски, точно рыбак из Дорсета, ведь большинство прихожан даже не знали, что у сарацинов есть свой язык.
— А как называется твоя страна? — спросил кто-то.
— Моя страна называется Африка, — ответил сарацин. Филип, конечно, знал, что в Африке много стран, хотя остальные и не подозревали об этом, и ему стало интересно, откуда же пришли далекие гости. Хорошо, подумал приор, если бы это было одно из мест, упомянутых в Библии: Египет или Эфиопия.
Маленькая девочка робко дотронулась пальцем до темнокожей руки сарацина. Тот улыбнулся. Кроме цвета кожи, подумал Филип, он ничем не отличается от остальных. Девочка, немного осмелев, спросила:
— А какая она, Африка?
— Там огромные пустыни и фиговые деревья.
— А что такое фиги?
— Ну это… такой фрукт… он похож на клубнику, а пахнет грушей.
У Филипа внезапно возникло тревожное подозрение. Злость закипела в нем. Он коснулся руки Джека и отвел его в сторону.
— Что за игру ты затеял? — спросил приор.
— Ты о чем? — Джек был сама невинность.
— Эти двое никакие не сарацины. Они рыбаки из Уорегама, а их лица и руки вымазаны коричневой краской.
Джек, казалось, совсем не растерялся оттого, что его обман раскрылся, только нахмурился и спросил:
— Как ты догадался?
— Я думаю, этот человек никогда не видел фигового дерева. Зачем тебе понадобилось обманывать людей?
— Этот обман безобидный, — сказал Джек и улыбнулся своей чарующей улыбкой.
— Безобидных обманов не бывает, — холодно возразил Филип.
— Ну хорошо. — Джек видел, что приор очень недоволен, и тоже стал серьезным. — Считай, что все это сродни рисункам в Библии; не правда, а скорее иллюстрация, картинка. И выкрашенные дорсетширские рыбаки просто живьем поясняют ту правду, что Плачущая Мадонна действительно пришла к нам из земель сарацинов.
Два священника и Алина выбрались из толпы, собравшейся вокруг статуи, и присоединились к Филипу и Джеку. Приор не обратил на них никакого внимания и говорил Джеку:
— Твои сарацины просто мошенники, и ты знаешь это.
— Но с ними мы получили гораздо больше денег, — сказал Джек.
Филип взглянул на высившуюся на полу кучу монет.
— Горожане, наверное, думают, что этого хватит на новый собор, — сказал он. — Здесь, похоже, около сотни фунтов. Ты же знаешь, что их хватит только на неделю работы.
— Деньги — это то же, что и сарацины: скорее, символ. Зато ты сможешь начать.
Да, пожалуй, подумал Филип. Ничто не мешало ему приступить к строительству. Мадонна была только средством вновь вернуть Кингсбридж к жизни. Она привлечет в город паломников, ученых да и просто любопытных. Сердца людей наконец оттают, они воспримут ее появление как хорошее предзнаменование. Филип очень ждал знака Господня, ему страстно хотелось бы поверить в то, что это он и был. Но на сердце было неспокойно: все это казалось ему проделками Джека.
Младший из священников сказал:
— Я Рейнольд, а это — Эдвард, мы оба служим у архиепископа Кентерберийского. Он послал нас сопровождать Плачущую Мадонну.
— Если вас благословил сам архиепископ, зачем вам понадобились эти балаганные сарацины?
Эдвард, похоже, немного смутился.
— Джек придумал это, — ответил Рейнольд. — Но я, признаюсь, не вижу в этом ничего страшного. Ты, конечно, не сомневаешься в подлинности Мадонны, Филип?
— Называйте меня «отец», — резко ответил приор. — То, что вы служите у архиепископа, не дает вам права говорить на равных со старшим. А на ваш вопрос я отвечаю: «Да, сомневаюсь». И не собираюсь устанавливать ее в пределах собора до тех пор, пока не буду убежден, что это святое создание.
— Но деревянная скульптура плачет, — сказал Рейнольд. — Какого еще чуда ты хочешь?
— То, что слезы ее ничем не объяснить, еще нельзя считать чудом. Превращение воды в лед тоже необъяснимо, но никто не считает это сверхъестественным.
— Архиепископ был бы очень разочарован, если бы ты отказался дать кров Мадонне. Ему пришлось выдержать целое сражение с аббатом Сюжером, чтобы тот не забрал ее себе, в Сен-Дени.
Филип почувствовал, что ему пытаются угрожать. Молодому Рейнольду придется потрудиться, чтобы запугать меня, подумал приор. И примирительным тоном сказал:
— Я уверен, что архиепископ согласится со мной, если я, прежде чем принять Мадонну, предприму кое-какие шаги, чтобы выяснять ее истинное происхождение.
Какое-то движение возле их ног привлекло внимание Филипа. Он посмотрел вниз и увидел знакомого калеку. Несчастный, волоча за собой ноги, полз по полу по направлению к статуе. Но как он ни старался, путь ему везде преграждали толпившиеся вокруг Мадонны прихожане. Филип сделал шаг в сторону, освобождая ему проход. Сарацины тем временем делали все, чтобы не дать людям прикоснуться к статуе, но калека не обращал внимания на их запреты. Его рука потянулась вперед. Обычно в таких случаях Филип не позволял кому бы то ни было дотрагиваться до святых реликвий, но, поскольку до сих пор сомневался в чудодейственности статуи, не стал ему препятствовать. Калека дотронулся до края деревянного платья… и издал восхищенный крик:
— Я чувствую! Чувствую! — Все взоры обратились на него. — Чувствую, как силы возвращаются ко мне! — голосил убогий.
Филип недоверчиво смотрел на него: он знал, что последует дальше. Человек согнул одну ногу, потом другую. Толпа дружно охнула. Калека протянул руку, кто-то дал ему свою, и он с усилием, встал на ноги.
Раздался всеобщий восхищенный стон.
— Попробуй, пройдись! — выкрикнули из толпы.
Все еще держась за руку своего помощника, человек сделал первый робкий шаг, за ним второй… Вокруг царила гробовая тишина. На третьем шаге он споткнулся, прихожане испуганно вскрикнули, но он удержался на ногах и пошел дальше под одобрительные выкрики, прошел через весь неф и, сделав еще несколько шагов, побежал. Когда он выбежал из ворот церкви, толпа взорвалась ликованием в рванулась за ним.
Филип посмотрел на обоих священников: Рейнольд, пораженный, застыл на месте, у Эдварда по щекам катились слезы. Конечно, они не могли участвовать в этом представлении, подумал приор. Он повернулся к Джеку и разгневанно произнес:
— Как ты посмел устраивать подобные фокусы?!
— Фокусы? Какие фокусы?
— Этот человек впервые появился в наших краях два дня назад. Раньше его никто здесь не видел. А еще через день-другой он исчезнет с полными карманами твоих денег, и ищи ветра в поле. Я знаю, как делаются подобные вещи, Джек. Ты, к сожалению, не первый, кто пытается придумать такие чудеса. Этот несчастный тоже ведь рыбак из Уорегама.
