И что же? Дали сраженіе при Черной рѣчкѣ. Англичане были уже отброшены къ морю, счастье снова начинало улыбаться русскимъ, ужь побѣда начинала склоняться на сторону храбрыхъ московскихъ войскъ; какъ вдругъ бѣглымъ шагомъ подоспѣлъ Боскетъ съ своими зуавами.
Англичане были спасены, русскіе были оттиснуты къ непроходимымъ кручамъ, возвышавшимся надъ Черной рѣчкой, куда частью и свалились, а частью были перебиты безъ всякой пощады. Въ эти роковыя часта, по разсказамъ очевидцевъ, рѣчка положительно текла кровью.
Въ Малой Азіи Муравьевъ осаждалъ Карсъ. Государь хотѣлъ отвлечь вниманіе Европы отъ печальныхъ событій въ Крыму и желалъ такъ же ослѣпить союзниковъ блистательной побѣдой и въ то же время «поднять двухъ» въ народѣ. Вотъ почему Карсъ долженъ былъ быть взять приступомъ. Въ Петербургѣ былъ созванъ военный совѣтъ, на который такъ же призвали изъ Варшавы стараго графа Паскевича, который въ 1829 году взялъ Карсъ. Всѣ были противъ штурма и Паскевичъ былъ во главѣ оппозиціи.
— А ты же вѣдь взялъ Карсъ, возразилъ рѣзко царь?
— Повторяю Вамъ, Государь, что крѣпость неприступна и ее можно взять только голодомъ. Я дѣйствительно ее взялъ, но однако не чугунными ядрами, а золотыми. Пошлите Ваше Величество таковыя Муравьеву и вы завтра же увидите Карсъ у Вашихъ ногъ, съ полной откровенностью отвѣчалъ старый воинъ. Но царь Муравьеву не золотыя ядра послалъ, а приказъ — взять штурмомъ Карсъ. Государь лично ненавидѣлъ Муравьева, благодаря тому, что однажды на большихъ двухстороннихъ маневрахъ, гдѣ одной частью командовалъ Муравьевъ, а другой самъ государь, Муравьевъ имѣлъ неосторожность взять въ плѣнъ государя со всѣмъ его штабомъ. Кто зналъ Николая тому хорошо извѣстно, что такого рода обиды онъ не могъ никогда простить, и если Муравьевъ и попалъ главнокомандующимъ въ Малую Азію, то только въ угожденіе народному голосу и его популярности. Генералъ долженъ былъ повиноваться царскому приказу и блистательная побѣда, о которой онъ мечталъ, которая должна была удивить всю Европу и поднять духъ и храбрость его подданныхъ, подвинуть ихъ къ новымъ жертвамъ — оказалась постыднымъ пораженіемъ и совершенно напрасной бойней.
Мысли гордаго самодержавwа стали еще мрачнѣе угрюмой ночи, начавшей покрывать все еще бушевfвшія волны Невы. Удача, улыбавшаяся ему въ теченіи тридцати лѣтъ, и не разу не измѣнявшая, окутала его царствованіе обманчивымъ призракомъ полновластія, въ которое, въ концѣ]концовъ, онъ самъ твердо увѣровалъ. До начала Крымской компаніи, онъ считалъ себя призваннымъ рѣшать судьбу всей Европы. Онъ считалъ себя тѣмъ колоссомъ, къ которому обращены взоры германскихъ повелителей, умоляющихъ объ его покровительствѣ. А теперь, что сталось? Новый пушечный выстрѣлъ изъ крѣпости заставилъ вздрогнуть государя, и прервалъ теченіе его мыслей.
Онъ совершенно забылъ о томъ, что вокругъ него происходило, не замѣчалъ даже присутствія курьера и не помнилъ о привезенномъ имъ извѣстіи.
— Что тебѣ надо? крикнулъ государь гнѣвнымъ голосомъ, — кто ты такой?
Но прежде, чѣмъ офицеръ успѣлъ отвѣтить, Николай пришелъ въ себя, и вспомнилъ какое ужасное извѣстіе онъ ему привезъ.
— Ахъ да, знаю, завтра же вернешься въ Малую Азію, а теперь ступай отдохни и выспись. Ты мнѣ привезъ печальныя вѣсти, по этому ты останешься подъ Карсомъ, пока не привезешь мнѣ вѣсть объ его взятіи. А теперь ступай. Впрочемъ, постой! гдѣ курьеръ изъ Крыма? Хорошо, прибавилъ онъ, подумавши, знаю. Прикажи, чтобы его вернули ко мнѣ. Островскій раскланялся по военному и вышелъ. Матвѣевъ былъ еще на дворцовой гауптвахтѣ, такъ какъ въ такую бурю было невозможно переѣхать черезъ Неву. Вернувшись къ государю, онъ получилъ приказаніе вернуться на другой же день въ Крымъ. Николай не щадилъ своихъ слугъ предполагая въ нихъ тоже желѣзное здоровье, какимъ онъ самъ, сѣверный богатырь, отличался. По выходѣ офицера, царь упалъ въ изнеможеніи на кресло и машинально сталъ прислушиваться къ завывающей бурѣ. Вдругъ онъ вскочилъ и позвонилъ своего денщика.
— Позвать Кареля! приказалъ онъ глухимъ голосомъ.
Денщикъ вышелъ, и государь провожалъ его взглядомъ, погруженный еще въ свои мысли, какъ вдругъ раздался новый пушечный выстрѣлъ и буря проложила себѣ путь въ самый кабинетъ государя, открывши окно съ такой силой, что стекла разлетѣлись въ дребезги и съ шумомъ посыпались на полъ.
Государь вздрогнулъ.
Буря бушевавшая въ его душѣ, заставила позабыть объ невскихъ грозныхъ волнахъ. Онъ подошелъ къ открытому окну. Волны, все съ увеличивающейся силой бились о гранитныя набережныя, перебрасывая свою пѣну далеко за барьеръ. Сигнальная пушка все чаще и чаще раздавалась.
— Если Непиръ воспользуется бурей и темнотой сегоднѣшней ночи, чтобы пройти мимо кронштадтскихъ фортовъ, Петербургъ погибъ, подумалъ государь, бросая мрачные взгляды, но въ то же время въ немъ проснулось его слѣпое довѣріе въ свое вѣчное счастье и бросивши вызывающій взглядъ на небо, онъ размышлялъ: не посмѣетъ, потому что, если даже и найдетъ между чухнами мерзавца, который согласился бы его провести, то до этого не допустятъ подводныя мины Якоби: моя звѣзда еще не закатилась, a только спряталась за облачкомъ. Она также какъ и Луна которую закрываютъ отъ времени до времени безобразные чудовища, они могутъ затемнить ее свѣтъ но никакъ не потушить. Буря прогонитъ тучи, и Луна снова освѣтитъ природу своими серебрянными лучами. Такъ точно и моя звѣзда въ теченіи тридцати лѣтъ, водившая меня къ побѣдѣ, снова заблеститъ ослѣпительнымъ блескомъ, и уничтожитъ своихъ враговъ.
Левъ еще не побѣжденъ, напротивъ, онъ только остритъ свои зубы и когти, чтобы лучше васъ растерзать.
Ты завистливая, подлая Англія, клянусь тебя разорить, если только выйду побѣдителемъ изъ этой борьбы! и я одержу побѣду, вѣдь силы Россіи неистощимы!
Я васъ!!! прибавилъ онъ угрожая Западу кулакомъ.
Гофъ-фурьеръ отворилъ дверь и доложилъ;
Статскій совѣтникъ Карель! Вошелъ лейбъ-медикъ, любимецъ государя, сопровождавшій его во всѣхъ путешествіяхъ.
Николай не замѣтилъ его прихода: онъ упорно глядѣлъ на борьбу волнъ, напрасныя усилья которыхъ рисовали въ его воображеніи борьбу съ западными державами. — Вдругъ онъ обернулся и увидѣлъ передъ собой своего лейбъ-медика печально приблизившагося.
— Ахъ, это ты Карель?
Ладно, я за тобой посылалъ, такъ какъ чувствую себя нехорошо, да, очень нехорошо. Докторъ хотѣлъ пощупать пульсъ, но Николай выдернулъ руку.
— Не пульсъ откроетъ тебѣ мою болѣзни, она сидитъ глубоко въ моемъ сердце…
Скажи, сколько мнѣ остается жить?
Карель на него посмотрѣлъ съ недоумѣніемъ.
— Государь, человѣческая жизнь въ рукахъ божьихъ.
— И немного въ своихъ собственныхъ, прервалъ его царь съ гордостью.
Недоумѣніе Кареля возростало, дыханіе замерло, ему казалось, что онъ понимаетъ слова своего властелина, но въ тоже время страшился ихъ понять.
— Я царствовалъ долѣе, чѣмъ всѣ мои предки, продолжалъ государь, пора мнѣ на покой.
Такого же мнѣнія, мои друзья, англичане, прибавилъ онъ горько улыбаясь; они рѣшили положить оружіе не раньше, какъ я сойду съ трона. Но Карель, ты вѣдь меня знаешь, и значитъ понимаешь, что я съ короной разстанусь не иначе, какъ съ жизнью.
Судьба меня призвала на тронъ, который мнѣ не предназначался; я держалъ бразды правленія мощной рукой, ломая, какъ соломенку все, что только осмѣливалось мнѣ сопротивляться; германскія правительства смотрѣли на меня, какъ на своего спасителя, покровителя, и я могъ ихъ считать, почти моими вассалами! а теперь почва колеблется подъ моими ногами.
Эти послѣднія слова онъ произнесъ еле внятнымъ голосомъ и замолкъ на нѣсколько мгновеній, снова предавшись своимъ думамъ; затѣмъ точно пробудившись отъ тяжелаго сна, царь обратился къ Карелю:
— Сколько мнѣ остается жить?
Государь, жизнь человѣка въ рукахъ божьихъ, какъ я ужь имѣлъ честь сказать. Безуменъ и преступенъ тотъ врачъ, который осмѣливается опредѣлять срокъ жизни здороваго человѣка. Кто не знаетъ возраста вашего величества никогда не повѣритъ, что вамъ шестидесятый годъ! Вы еще долго проживете для блага Россіи!
— Если я не умру для ея спасенія! эти слова государь произнесъ совершенно невольно и самъ того не сознавая.
За этими словами послѣдовало общее молчаніе, которое для Кареля показалось цѣлой вѣчностью. Государь, опустивши голову, зашагать по кабинету. Вѣтеръ врывался въ комнату сквозь открытое окно, да пушка постоянно потрясала воздухъ своими громовыми раскатами.
Наконецъ царь остановился передъ Карелемъ и спросилъ его спокойнымъ голосомъ:
— Какой ядъ убиваетъ въ нѣсколько дней безъ мученій и не оставляя слѣдовъ?
Карель молчалъ.
— Я тебя спрашиваю!! крикнулъ Николай голосомъ передъ которымъ дрожали храбрѣйшіе
