– Поцелуй меня… – ответил мужчина со шпагой и принялся искать взглядом свои пожитки.
– Никаких пистолетов, – приказал всадник, который привез мальчика. – Побереги порох, он пригодится нам завтра.
– Так дело не пойдет, – услышал мальчик свой собственный голос. Все рейтары удивленно уставились на него. Овца упала на землю и захрипела. – Ей нужно перерезать глотку, – добавил он.
– Ты смотри-ка, умелец нашелся. Ну, давай, покажи, как это делается, засранец.
Мальчик подбежал к лежащей на земле овце, наклонился к ней и обеими руками схватил за голову. Затем оттянул ее назад и обнажил горло. Выжидающе посмотрел на мужчину со шпагой. Тот нанес удар. Тело овцы напряглось, она задрожала. Из раны толчками полилась кровь и стала с хлюпаньем растекаться по земле. Мужчина снова поднял шпагу, но на этот раз ее конец был направлен на мальчика.
– Оставь мальчишку в покое, идиот, – выругался предводитель рейтаров. Охая, он слез с коня, потянулся и ткнул пальцем на курятники и овец. – Тащите сюда милых птичек вместе с яйцами и зарежьте столько овец, сколько можно увезти. Если отыщете коз, не убивайте их. Мы возьмем их с собой: молоко нам может пригодиться. Эту нужно выпотрошить и приготовить: сегодня вечером мы задним числом отпразднуем Пасху! – Он подмигнул мальчику и кивнул ему. – Иди за мной.
Мальчик проследовал за ним в дом. В помещении находилось несколько всадников, а шум наверху подсказал ему, что по спальням бродят другие люди. Он удивился, что членов семьи нигде не видно. Это совершенно не похоже на хозяина – оставлять подворье без охраны, тем более когда в него вваливаются иностранцы. Рейтары забирали себе платки, одеяла и одежду, хватали без разбора кухонный инвентарь и инструменты и складывали в мешки. С верхнего этажа до их слуха донесся треск бьющихся глиняных плошек, а затем вниз полетели целые тучи перьев: кирасиры взрезали перины и подушки и высыпали их содержимое в походные сумки. Один из незваных гостей посмотрел на горящую пасхальную свечу под образами, словно она разбудила в нем давнее воспоминание и он не знал, покориться ему или отмахнуться. Затем он ладонью потушил огонек и сунул дорогую восковую свечу в мешок. В бороде у него застряли раздавленный желток и кусочки красной скорлупы. В коптильне раздались громкие ликующие крики – кирасиры обнаружили шпик и колбасы, оставшиеся после празднования Пасхи несколько дней назад.
– Кто здесь живет? – спросил мальчика предводитель рейтаров.
– Хозяин и его люди, – ответил тот.
– Он твой отец?
Мальчик вспомнил, что хозяин обычно обращался с ним значительно грубее, чем с сыновьями и дочерью, однако мягче, чем со слугами или пастухами. Он засомневался.
– Мою мать зовут Кристель, – ответил он. Это, по крайней мере, он знал наверняка.
– Она хозяйка?
– Не-а, – гордо возразил мальчик. Хозяйка обычно сидела в комнате и весь день ломала руки. Его мать, напротив, много работала. – Служанка.
– Ну, так ты ублюдок, – ухмыльнулся всадник. – А куда все остальные подевались-то?
Мальчик пожал плечами. Он смотрел, как мужчины разбивают медную и оловянную посуду и упаковывают обломки. Другие вырывали оконные рамы и бросали их наружу, а за ними – скамьи и кровати. Пахло дымом: кто-то пытался разжечь перед домом огонь.
– Мы храним дрова в амбаре, – заметил он.
Рейтары вели себя очень странно. Если они хотели зажарить овцу, которую зарезали, то им следовало взять колотые дрова, ведь из мебели получится жаркий и мощный костер, и мясо просто сгорит. Ему показалось смешным, что эти люди, умеющие прямо-таки летать на лошадях и заковывать себя в железо, ничего не понимали в растопке.
– Что тебя так насмешило, детеныш?
– Ничего, – ответил мальчик и хихикнул.
– Вахмистр! – крикнул кто-то снаружи. – Вахмистр, мы кое-что нашли.
Предводитель рейтаров схватил мальчика за руку и потащил за собой.
Леопольд, слуга, лежал на земле, окруженный тремя кирасирами; он стонал, тяжело дышал и держался за ногу. Из носа у него шла кровь. Один из рейтаров небрежно наступил на сломанную ногу Леопольда, и бедняга закричал.
– Этот хорек здесь один?
– Нет, здесь прячется целая куча черни. – Рейтар кивнул головой в сторону амбара. Оттуда доносился приглушенный шум, как если бы кто-то пытался кричать.
Вахмистр наклонился к Леопольду. Глаза у того расширились, когда он заметил мальчика.
– Где все? – спросил вахмистр.
– Я ничего не скажу, – прошептал Леопольд. – Чертово отродье.
Вахмистр снова наступил бедолаге на раненую ногу, и тот заорал от боли.
– Как, нравится? – усмехнулся вахмистр.
– Отпустите мальчишку, он ничего вам не сделал.
– Ты тоже ничего нам не сделал, и что – думаешь, мы тебя отпустим?
– Господи, я всего лишь слуга! – простонал Леопольд.
– Дайте ему попить, – приказал вахмистр.
Леопольд кричал и извивался, но они связали его по рукам и ногам. Один рейтар достал из седельной сумки нечто, похожее на две дощечки размером с ладонь, прикрепленные к тискам. Они схватили Леопольда за нижнюю челюсть и заставили открыть рот, после чего сунули в него деревяшки и стали крутить тиски. Леопольд охал и пытался что-то сказать. Дощечки разжались. Это были распорки, подобные тем, которые вставляли в пасть овцам, если нужно было влить в них какую-нибудь жидкость. Другой рейтар притащил откуда-то кадку и под общие крики вылил ее содержимое Леопольду в рот. Мальчик скривился: в кадке была навозная жижа.
Леопольд согнулся, в горле у него заклокотало, и он изверг из себя и навозную жижу, и все остальное, что оставалось в животе. Они повернули его на бок и вырвали распорки изо рта. Леопольд, скрючившись, лежал в собственной блевотине.
– Теперь ты вспомнил, где все? – снова спросил его вахмистр.
Леопольд заскулил и кивнул. Вахмистр присел на корточки рядом с ним.
– Облегчи свою душу, грешник, – ухмыльнувшись, предложил он.
Мальчик глянул на двери амбара. Там столпилось несколько кирасиров, судя по всему, смотревших на то, что происходило внутри. Они орали и свистели, а в промежутках можно было услышать ритмичное хрюканье и шлепки. Он переступил через согнутое тело Леопольда и отправился к амбару, собираясь узнать, что там происходит. Но его перехватили.
– Займись овцой, бездельник, – приказал кирасир и толкнул его к туше.
Мальчик пожалел, что не смог добраться до амбара, но он привык получать грубые приказы и прекрасно знал о последствиях непослушания, поэтому стал возиться с овцой. Когда рядом с ним появились ноги в сапогах, он, часто моргая, посмотрел вверх. Это был вахмистр.
– Мы собираем всю семейку в кучу.
Мальчик пожал плечами. Ему казалось, что приводить сюда хозяина – не очень хорошая мысль. Если он увидит беспорядок в доме и мертвую овцу, то непременно начнет кричать. Хозяин умел очень громко кричать.
– Как тебя зовут?
– Паренек, – гордо ответил мальчик.
Вахмистр вытаращил глаза.
– Это я и сам вижу. Как тебя зовет твой старик?
Мальчик склонил голову набок.
– Крестьянин, – процедил вахмистр. – Как он тебя зовет, именем трех чертей?
– Бездельник. Глупая свинья. Паршивец.
– А твоя мать? Служанка?
– Паренек, – повторил мальчик, не зная, плакать или смеяться из-за такой непонятливости вахмистра.
– Ты слишком глуп, чтобы знать свое имя?
– Ну почему – ты ведь его тоже не знаешь.
– Черт, лягушонок, не наглей! Ты что, местный дурачок? Можешь прочитать символ веры?
Мальчик удивленно моргнул.
– «Отче наш», чтоб тебя!
– Могу, – ответил мальчик.
– Тогда читай.
– Наш дорогой отец, который есть небеса, да святится твое имя, да приходишь твое царство, твоя воля будет небо к земле, дай нам долг, как и мы даем нашим должникам, не веди нас ни в каку злу попытку, а освободи нас от царства, и силы, и славы, в вечности, ама.[1]
– Вот ведь черт! – удивился вахмистр.
К ним подошел еще один рейтар.
– Парень совершенно тупой, я даже не могу заставить его сказать, как его зовут, не говоря уже о том, кто его хозяева – сверчки или жучки,[2] – пожаловался вахмистр.
– А тебе не все равно? – возразил рейтар.
– Мне, пожалуй, было бы легче, если бы я знал, что они еретики.
– А мне, пожалуй, было бы легче, если бы нашлось, что пожрать и выпить, и если бы в следующий раз, после того как я выстою очередь к мохнатой норке, мой змей смог бы в нее заползти, – заявил рейтар и добавил: – И если бы я знал, что швед не свалится нам как снег на голову. Мы ведь сейчас на их стороне реки, вахмистр.
– Да черт с ним, со шведом. Швед сейчас роет себе траншеи где-нибудь на опушке возле Леха1 и сам с собой забавляется. – Вахмистр встал. – Ну ладно, – вздохнул он. – Посмотрим, сумеют ли остальные поймать птичек.
Мальчик остался в одиночестве. Недолго подумав, он снова занялся овцой. Он решил, что именно этого они от него и хотят.
