В полутемных лавчонках и мастерских у реки целый день не прекращались шепот и возня.
Ю было запрещено выходить из дому. Он помогал Фу в лавке: доставал товар, развертывал перед степенными покупателями тончайшие шелковые ткани Кантона и Сучжоу и подавал чай. Часто разговор велся полунамеками, и тогда Ю приказывали убираться в заднюю каморку. Ю снова терпел щелчки и побои. Нельзя было сказать, чтоб Фу был добряк. Он отличался от покойного Ван Чао-ли только тем, что бил не из любви к искусству, а за дело. Зато есть он давал меньше, чем «отец», — два раза в день крохотную шепотку риса.
Чаше всех в лавку заходил Чжу И, старшина шелкового ряда.
Он садился, степенно поглаживал длинный подбородок и подозрительно водил кругом своими хитрыми глазами.
— Стоит ли говорить обо мне? Я скромный торговец. Моя торговля ничтожна. Увы! Тайпины, как говорят, уничтожили таможенные заставы. Это поощряет торговлю. Торговля нуждается в поощрении. Можно ли сказать, что шанхайские чиновники и правитель поощряют торговлю? Нельзя! Увы! Если так будет продолжаться, то мы разоримся. Одни подарки здешним чиновникам стоят больше, чем половина товара. Тайпины, как я слышал, не трогают купцов. Можем ли мы сказать про себя, что мы их враги? Нет! Мы не враги им. Я скромный торговец… Кто это там шевелится в углу?
Фу успокоил его.
— Это ничтожный мальчик с верховьев реки. Его деревня сгорела.
— И в этом нет ничего хорошего, — продолжал Чжу И. — Деревня сгорела — значит, сгорели и ткацкие станки и червоводни. Выгодно ли это нам? Нет! Это невыгодно. Я всегда на стороне тех, кто поощряет торговлю. Все на их стороне. Но разве я могу поклоняться какому-то «небесному отцу» и нести свое добро в общий амбар? Нельзя! Если это так, то я не могу сказать, что я на стороне тайпинов. Но я надеюсь, что они станут умнее со временем. Я просто скромный торговец… Кто там стоит у двери?
— Там никого нет, — сказал Фу. — Но знает ли почтеннейший, что город наполнен беглецами из Гуандуна и Фуцзяни?[27] Все они на стороне тайпинов. Известно ли вам, что солдаты правителя, в случае приближения тайпинов, бросятся не на неприятеля, а на наши лавки? В Синьсюе солдаты разграбили больше двух тысяч лавок и разорили торговцев… Кажется, нам следует подумать об осторожности.
— Это истина, — изрек Чжу И, настороженно поглядывая на Фу, — но мы не можем сражаться с солдатами. Следует принять меры к защите наших лавок и складов.
— Какие меры?
Чжу И покачал головой с таким видом, словно у него что-то застряло в ухе и он оглох.
— А будут ли заморские дьяволы на стороне торговцев в случае тревоги? — спросил Чжу И.
— Я не знаю, — чистосердечно признался Фу.
— И я не знаю, — вздохнул Чжу И. — Я человек скромный и небогатый. Я слышал, что они будут соблюдать нейтралитет.
— Что такое «нейтралитет»?
— Это когда заморский дьявол делает вид, будто его не интересуют китайские дела. Он ждет случая, когда ему под шумок удастся захватить побольше китайских денег.
— Значит, на них рассчитывать нельзя. Что же делать?
— По-моему, следует пойти навстречу тем, кто силен и кто завтра будет править в Шанхае.
— Кто же это?
— «Общество Неба и Земли».
— Как это мудро сказано! — воскликнул Фу. — Но как найти это общество?
— Я думаю, что мой собрат сам знает, как это сделать, — тихо промолвил Чжу И. — Не стоит так долго говорить об этом. Не лучше ли поговорить о долгих и счастливых днях?
При этом Чжу И посмотрел на Ю, который сворачивал шелк в углу лавки.
— Этот мальчик кажется мне неглупым, — сказал купец. — Он ведет себя тихо и расторопно..
Фу поблагодарил (ему полагалось благодарить за любой хороший отзыв о своих товарах и слугах) и приказал Ю уйти в заднюю каморку.
Дальнейший разговор между двумя торговцами происходил шепотом.
В сентябре Фу пропадал по целым дням. Однажды, уходя, он забыл запереть лавку. Особой надобности в этом, впрочем, и не было, Ю боялся выходить на улицу. Города он не знал, с заморскими дьяволами не любил встречаться, а знакомых у него не водилось. Он сидел полусонный на пороге, когда в лавку вдруг ввалился самый настоящий заморский дьявол. Это был католический патер в широкополой шляпе и черной шелковой сутане с широким поясом. Звали его отец Салливен, а жил он недалеко от города в большом здании с садом, которое называли «Сиккавейской общиной».
Этот заморский черт повадился ходить в лавку Фу уже очень давно. Он покупал шелковые ткани большими кусками, приводил к купцу европейцев покупателей, а иногда и сам сбывал Фу заграничные веши и, между прочим, оружие. Все это хранилось в величайшем секрете, насколько могут быть секреты в торговом квартале.
Часто Фу говорил, ухмыляясь, что заморский дьявол наживает большие деньги, несмотря на то что он монах. У него прекрасные знакомства в ямыне наместника.
Отец Салливен был человек плечистый и веселый и торговаться мог целый день.
Увидев его, Ю отшатнулся. Ему запрещено было разговаривать с этим чертом.
— Где хозяин? — коротко спросил отец Салливен.
— Ушел, — заикаясь, отвечал Ю.
— Ушел? Куда?.. Не знаешь? Странно! Чтоб в китайском квартале не знали, куда ушел купец,!
Ю молчал.
Патер пристально посмотрел на Ю.
— Мне кажется, однако, что ты хороший мальчик. Я хочу подождать твоего хозяина.
— Он… не велел… — начал Ю.
— А я все-таки подожду, — добродушно сказал патер, ударившись головой о потолок лавчонки. — Ах, какие здесь низкие потолки! Можно подумать, что твой хозяин жалкий бедняк. А он мог бы выстроить себе дворец… Эй, мальчик, а он действительно ушел?
Ю поклялся, что Фу ушел с утра.
Отец Салливен залюбовался кинжалом, который был оставлен купцом на прилавке. Это было оружие тонкой японской работы, с ручкой из змеиной кожи.
— Сколько стоит?
— Он не продастся, — сообщил Ю, — его забыл господин Фу.
— Забыл? С какой целью он его забыл?
Отец Салливен повертел в руках кинжал:
— Интересный кинжал! Послушай, сын мой, слышал ты об обществе «Малые Мечи»?
— Да… то есть нет…
— Да или нет?
Бедному Ю пришло в голову, что если не говорить о «Малых Мечах», то гость скорей уйдет.
— Нет, не слышал.
— А об «Обществе Неба и Земли»?
— Тоже не слышал.
— Какая жалость! Я не могу верить твоему честному слову. А это тебе нравится?
Это был серебряный доллар. Он понравился Ю.
— Оставь его себе на память… И теперь ты тоже ничего не слышал об «Обществе Неба и Земли»?
— Нет, — решительно ответил Ю.
— Врешь, — улыбаясь, сказал патер, — Я вижу это по твоему пронырливому лицу. Неужели ты никогда не слышал о тайных обществах?
Ю видел, что ему не отвертеться, и рассказал отцу Салливену то, что слышал и видел в Долине Долгих Удовольствий.
— Ты маленький хитрец! — сказал патер, сокрушенно покачав головой. — А что ты слышал от господина Фу?
Ю сказал, что больше ничего не слышал. Патер недовольно передернул плечами:
— А слышал ты об Иисусе Христе?
— Нет.
— Бедняга! Ты мне очень понравился. Вот что, сын мой: если ты хочешь каждый день получать серебряный кружок вроде этого да вдобавок кучу самой вкусной еды, то приходи в Сиккавейскую общину. Господин Фу бьет тебя?
Ю не отрицал.
— Ну, когда ты не захочешь, чтобы тебя били, беги в Сиккавейскую общину и спроси отца Салливена. Там получишь еще один доллар. Запомнил?
Отец Салливен двинулся было на улицу, но тотчас же вернулся:
— А насчет Иисуса Христа не забудь. Это великий господин! Слышишь? Повтори!
— Господин Иисус Христос, — с трудом выговорил Ю.
— Хорошо. А кинжал я возьму с собой. Скажи Фу, что я зайду к нему на обратном пути.
Ю умолял, плакал, но бесполезно. Заморский дьявол решительно зашагал и исчез за поворотом.
Через час вернулся озабоченный Фу и сразу же хватился кинжала. Ю рассказал о посещении католического патера.
— Отец Салливен? Он внимательно рассматривал кинжал? Ты видел?
— Да, он даже шевелил губами…
— Шевелил губами! Ну конечно, ведь он прекрасно читает по-китайски! Эго самый отчаянный из всех заморских чертей. Он прочел!
— Осмелюсь спросить, господин, — сказал Ю, — что можно прочитать на рукоятке кинжала?
Фу не ответил. Он запер дверь и достал из угла тонкий прут.
— Становись!
Ю медлил.
— Становись! Ты сам не знаешь, что ты наделал! За это убить мало!
У Ю округлились в ужасе глаза. Купец размахнулся, и первый удар обжег спину мальчика. За ним последовал второй, третий, четвертый… Прут злобно свистел.
— Нет, это не годится, — решил купец. — Я тебя накажу по-другому.
Он прошел в заднюю комнату. Там хранилось много острых металлических вещей.
