Две половинки оправы из черного пластика, с сохранившимися линзами серого цвета, лежали на комоде в гостиничном номере Бориса Залесского. Он смотрел на них, прикидывая, можно ли их починить. Позавтракав яичницей с беконом и чашкой крепкого кофе, он отправился в город, решив найти магазины, торгующие очками, в надежде получить у них совет по этому поводу. Мэри решила оставить себе эти «светозарные осколки» и в случае их восстановления, и в случае, если они так и останутся половинками. Почему ему захотелось посетить несколько таких магазинов, ясно он себе не представлял. Разве что сравнить цены. Но что-то иное копошилось в подсознании. В этом было какое-то зерно, и он его нащупает. Это состояние ему знакомо. Надо только не давить на себя, не гнать лошадей, свободно держать поводья – и прозрение наступит.
Это когда тебе не нужен разыскиваемый объект, он постоянно попадается на глаза, другое дело, когда ты разыскиваешь его целенаправленно, он растворяется в пространстве, словно мираж. Борис потратил несколько часов, пока ему удалось разыскать один за другим пять магазинов, торгующих очками с диоптриями. Очки с линзами против солнца были только в двух из них, в количестве всего нескольких штук. Починить то, что он им показывал, все посчитали невозможным, и удивили его ценой, которую предположительно назначили этим очкам, если бы они были целы, около ста долларов.
Следующим утром он договорился с Митчелами встретиться у них к ужину, где должна была быть и Анна. Она обещала прийти к ним после занятий, и у него образовался целый свободный день. Он уже знал, что ему хотелось сделать. Он еще не знал, для чего это ему нужно.
Эти сломанные очки! Он видел, как хорошо они выглядели на печальном лице Фрэнка Синатры. Дело было уже не в починке. Заинтересовала цена, показавшаяся несуразно дорогой. Ведь они, в сущности, безделица, что за нужда в них, когда достаточно просто прищуриться, шляпу поглубже надвинуть на лоб– и вот уже солнце не мешает. Он положил сломанную оправу в карман и вышел на улицу. На этот раз много времени, чтобы обойти уже знакомые магазины, не понадобилось. Он задавал одни и те же вопросы: «Много ли таких очков в сезон покупают?», и получив ответ, что пару десятков, не больше, спрашивал еще: «А в чем причина, что так мало?», и ответ был, что дорого и привычки их носить нет.
– А за сколько стали бы покупать много?
И все сходились на цене в 10 долларов.
Барбекю был вновь превосходным. Мэри не могла наговориться, переполненная впечатлениями, от того вечера в клубе. Она уложила в шкатулку с драгоценностями «артефакты» в виде этих двух пресловутых половинок, торжественно переданных ей Залесским, и не уставала благодарить Бориса, подкладывая ему самые лучшие кусочки. Анна помогала подруге в веселой суете обслуживания двух мужчин, и было видно, что она старается не задерживать взгляд на Борисе, но это как раз и выдавало невольное желание девушки, уловить его внимание к себе. Перед тем, как перейти к заключительной части пиршества, мужчины, уже соблюдая некоторую традицию, уединились в уютной беседке на краю лужайки их «а ля деревенского» мирка.
– Роберт, среди клиентов, которых обслуживает твоя компания, нет ли тех, кто занимается производством солнечных очков?
Борис сформулировал этот вопрос еще перед тем, как отправиться к Митчелам, и произнес его, дождавшись подходящего момента.
– Ты по поводу починки этих несчастных половинок, которые попали в шкатулку фанатки Мэри Митчел? Брось, в таком виде они для нее даже ценнее. А уж о том, чтобы вернуть их в восстановленном виде Синатре, и вовсе не стоит думать. Во-первых, для него это не потеря, а во-вторых, я бы на твоем месте не стал связываться с моей женушкой в момент, когда она впадает в ярость. Правда, в таком состоянии она прекрасна, вот бы я посмотрел…
И Роберт собрался развивать эту тему, но серьезность приятеля его остановила:
– Или ты о чем-то другом? Объясни.
– Просто скажи, что ты знаешь о том, кто производит, кто продает, есть ли где-то такой товар по доступным ценам?
Роберт внимательно посмотрел на своего гостя.
– Ты, я вижу, задумал что-то серьезное?
– Так есть у тебя какая-то информация по этому поводу?
Борис не дал ему уйти в сторону от вопроса. Нетерпение, знакомый зуд ощущения возникшей цели. Всегда для того, чтобы включиться в полную силу своих возможностей, у него должна была возникнуть осязаемая, выпуклая, расцвеченная красками его природного воображения цель. Он действительно не словом, не набором букв определял ее. Он видел эту цель, воплощенную в цепочке конкретных, последовательных образов. Это трудно было объяснить кому-то, он и не пытался это делать. Это видение, облеченное в слова, теряло четкость, особенно в начале своего возникновения. Оно должно было отстояться, затвердеть так, как если бы он некое аморфное вещество мог уже в твердом состоянии взять в руки.
– Я знаю, что недорогие, но плохого качества, даже скорее разового использования, солнечные очки какой-то парень продает прямо на пляже в Атлантик-сити, в таких маленьких киосках с разной пляжной мишурой. Мои связи среди производителей аксессуаров действительно обширны, но больше о таких вещах я, пожалуй, не вспомню.
Девушки принесли кофе и эклеры. Разговор завязался вокруг нового фильма – «Виновен в измене» – о несчастном борце с коммунистическим и фашистским режимом кардиналом Минсенти. Анна оказалась весьма просвещенной в политических процессах, происходящих в этот момент в Америке.
– Этот фильм хорош только игрой актеров – Чарлз Бикфорд и Бонита Грэнвилл были превосходны, но в целом – это просто антикоммунистическая истерия.
Она раскраснелась, но, поглядев на Бориса, остановилась и уже спокойнее, тоном аналитика:
– Вот то, что сейчас творится в Корее, – естественное продолжение нашей политики непримиримости к любым проявлениям попыток пойти иным путем развития общества.
Роберт возмутился:
– Ты хочешь сказать, что мы должны позволить китайцам и Сталину захватить весь корейский полуостров только потому, что таким Анечкам кажется, что северокорейские бандиты имеют право убивать демократическую идею южных корейцев, а вместе с идеей и людей – женщин, детей, стариков?
Мэри прервала эту политическую дуэль, в которой она ничего не понимала и от этого чувствовала себя лишенной внимания, вызвавшим всеобщий интерес новым телевизором, встроенным в специальный шкаф с полками для пластинок. Верхняя крышка откидывалась, и там уютно прятался проигрыватель.
– Мой подарок жене по случаю… – и Роберт с Мэри, отрепетированно взявшись за руки, продекламировали:
– У нас будет бэби!
– У нас будет бэби!
– Роберт и Мэри мечтали о бэби!
Роберт выстрелил пробкой от шампанского в потолок, и они наполнили бокалы. После всех поздравлений, поцелуев и объятий, гости решили, что пора хозяев оставить наедине со своим счастьем.
Борис собрался проводить Анну, и, уже прощаясь, Роберт вдруг воскликнул:
– Знаешь, а у меня есть адрес одного парня, правда, он проживает далековато, в Италии, но я встречался с ним на выставке тут, у нас. Он произвел на меня очень хорошее впечатление. Наши общие друзья рассказывали, что он чудесный механик, золотые руки. Он занимается пластмассой и очками тоже, только не солнечными, а с диоптриями, но ведь это не так важно. Важно, что он еще не задрал нос, и еще мне кажется, что вы подходите друг другу, если, конечно, я что-то понимаю в людях.
Они вернулись в гостиную, и Роберт, порывшись в записной книжке, написал Борису адрес и телефон синьора Витто дель Веккио.
Борис поймал такси и назвал адрес своего отеля. Анна удивленно посмотрела на него, но ничего не сказала.
Они молча доехали до «Астории». Она лишь на секунду задержалась у входа и затем решительно перешагнула порог с каким-то ожесточением в сузившихся глазах. Он хочет этого, но ведь и она тоже. Аня подала ему руку, и он, почувствовав эту ее решимость, поцеловал ее в шею. Все решилось в эту секунду. Стоило ей повести себя иначе – и он был готов отвезти ее домой.
Залесский проснулся от бившего в глаза солнечного света. Улыбнулся от прилетевшей мысли: «Вот и пригодились бы солнечные очки».
Он уже понимал, что эта идея завладела им в полной мере. Привыкнув к свету, он увидел у окна обнаженную девушку. Аня почти высунулась наружу, не обращая внимания на свою наготу. Что она может там рассматривать? Боже, она совсем ребенок. Он не мог сдержать охватившего его веселья, легкого радостного чувства от того, что эта девочка рядом. Она обернулась с выражением нашалившего котенка:
– Там мальчишки украли у зеленщика помидоры!
Его накрыла волна невероятной нежности. Он накинул на себя халат, подошел к ней и укрыл пледом. Она прижалась к его груди и сладко, всем телом, потянулась.
– Аня, а давай поженимся?
Он произнес это шутливо и неожиданно для себя, но тут же почувствовал, как она напряглась, и повторил уже серьезно:
