как воспитанная девочка, отказалась, сославшись на находящихся здесь же своих гостей. Тогда Маше ничего не осталось, как пригласить к себе на участок всех. Оказалось, что родители подарили ей шикарный и наверняка очень дорогой набор игрушек, включая одежду, для игры во врача и медсестру, тем продемонстрировав всем свою хорошую материальную обеспеченность.
И действительно, отец Маши – Александр Николаевич Извеков, родившийся 6 сентября 1927 года, служил в ПГУ КГБ СССР и бывал в длительных командировках.
Их семья, включая дочь Машу и жену ровесницу Нону Дмитриевну, жила на участке № 57, выделенном его родному бездетному дяде по матери – начальнику главного управления министерства Петру Ефимовичу Бочину, очень любившему свою внучатую племянницу.
Отсюда и были такие дорогие и редкие в СССР игрушки. Это были термометр, тонометр, фонендоскоп, различные колбочки, бутылочки и коробочки, груша, клизма и трубочки, а также кое-что из обилия и разнообразия хирургического инструмента. В общем, его хватило бы на всех.
Хозяйка сразу распределила роли, себя назначив врачом. Наташу – медсестрой, Настю – нянечкой, а мальчишек – пациентами. И игра началась.
Но всеми, как хозяйка, верховодила Маша. Предприимчивая Настя попыталась, было, перехватить инициативу в свои руки, но тщетно. Маша капризничала и требовала делать только по её желанию.
Она не давала Насте предпринимать хоть какую-то инициативу, периодически одёргивая её своим нытьём:
– «Ну, Настя, не надо так! Я не хочу! Не бери это! Это же не твоё! Я здесь врач, а не ты!».
Остальные же дети, пока почти молча и безропотно, выполняли указания хозяйки-начальницы. Естественно, первой, кому надоела такая игра, оказалась Настя. За нею сразу же последовал и брат Платон, которому тоже надоели эти девчачьи бредни и быть подопытным кроликом.
Дед и родители Маши пытались было остановить Платона, на которого давно они положили глаз, как на возможного и потенциального в будущем жениха для неё, но тщетно.
Тот поблагодарил за приглашение, но попрощался, пообещав ещё не раз составлять им компанию.
Моховиковы же пока остались – хотя бы из-за приличия и близкого соседства, но тепло распрощались с Кочетами, будучи приглашёнными посетить и их участок № 62.
Участок № 58 получила их мать Тамара Дмитриевна Моховикова, работавшая в том же министерстве заведующей отделом научно-технической информации.
Родилась она 18 апреля 1915 года и была ровно на шесть лет старше своего мужа Евгения Николаевича Моховикова, родившегося 20 апреля 1921 года и после войны работавшего техником на оборонном предприятии.
Перед войной красивая, фигуристая и даже фундаментальная и знающая себе цену волевая и властолюбивая женщина задержалась в невестах. А после войны надо было уже торопиться с замужеством, ибо мужчин на всех не хватало. И Тамара, которой было уже за тридцать, нашла подходящего и, не долго думая, соблазнила молодого мужчину.
В результате этого у них 11 сентября 1947 года родился первенец, названный Владимиром.
А уже в законном браке 23 декабря 1950 года у них родилась двойня – Наташа и Серёжа.
Евгений Дмитриевич, как человек мастеровой, принял активное участие в строительстве заборов и электрификации садоводства, в результате чего с керосиновых ламп ещё в 1958 году оно уже на следующий год в основном перешло на электрическое освещение.
До этого десятилетний Владимир на велосипеде ездил за керосином в деревню Кузнецово или на станцию Бронницы, где отстаивал длиннющую очередь у частично заглублённого в землю хранилища.
А как только в садоводстве провели водопровод, Евгений Николаевич самым первым сделал на своём участке душ, и вся семья теперь пользовалась им по мере необходимости и без, злорадствуя над ещё не имеющими душ.
– «Петь, а мы когда сделаем душ на своём участке?» – узнав об этом, спросила бывшего мужа Алевтина Сергеевна.
– «А зачем он? Мы приезжаем поздно вечером в субботу, а вечером в воскресенье уезжаем! У вас в Реутове ванна с горячей водой, там и помоетесь. Даже, когда в отпуске и на каникулах будете – сможете ездить на банный день! Тут же недалеко?! Зачем зря деньги тратить?» – отмахнулся экономист.
Сейчас его заботило другое. В связи с завершением прокладки теплоснабжения в дом № 20 по Печатникову переулку, Домоуправление ещё весной объявило о необходимости сноса дровяных сараев, принадлежащих жильцам дома.
И теперь, когда у Петра Петровича подходил очередной отпуск, этот вопрос вышел на первое место, стал внеочередным. Но он специально тянул его решение до лета, чтобы в тёплую погоду разобрать сарай, выбросить хлам, а все нужные вещи, в том числе и из его комнаты, перевезти на участок.
Но сначала предстояло отметить день рождения Алевтины Сергеевны.
В этот день в воскресенье 9 июля вся семья Кочетов побывала на воздушном параде в Тушино.
Из всех самолётов самое большое впечатление на Платона произвёл тяжёлый сверхзвуковой стратегический бомбардировщик Мясищева М-50, низко пролетевший над аэродромом под эскортом истребителей.
А в последующие будни, находящийся в отпуске Пётр Петрович закончил с разборкой сарая. И вместе с разобранными досками, части содержимого сарая и другие вещи из комнаты, в том числе и мебель, загруженные в грузовик, он привёз на участок.
Вся семья с интересом выгружала их из кузова, разглядывая давно позабытое и неиспользуемое.
Важное мероприятие отметили праздничным обедом с жарким из крольчихи, приготовленным из тушки, скрытно от Платона разделанной бабушкой.
– Хорошо хоть, что кролик от нас сбежал! – про себя немного злорадствовал внук.
И действительно. Подросший самец как-то раз взял ограничивающую его высоту и скрылся на просторах садоводства, самостоятельно добывая, росший вокруг в изобилии разнообразный корм.
На том же грузовике отец привёз в их садовый домик и старую родительскую металлическую кровать. Наверху её ажурной спинки размещались вынимаемые медные стержни, видимо задуманные для полотенец. Собой они представляли толстостенные трубки с блокирующими их перемещение по торцам набалдашниками – окручивающимися медными шарами. В плоскости спинки стержни горизонтально вставлялись в два соосных отверстия в ней, а по торцам закручивались этими шарами. Для этого в стержни с обоих торцов были вкручены металлические шпильки с резьбой. Благодаря этому можно было регулировать затяг шаров на стержнях, и даже их совместное вращение внутри отверстий в спинке.
Сама кровать была не только довоенной, но и дореволюционной.
В первые годы супружеской жизни Алевтине Сергеевне периодически приходилось чистить эту медь. Ведь муж ежедневно хватался за эти стержни руками, качая на кровати пресс.
Но после Парижа, когда в их отсутствие стержни окислились и потемнели, отношение Алевтины Сергеевны к этой своей обязанности круто изменилось.
– Раз уж сами французы свою Жанну д'Арк не чистят, тогда мне здесь дома перед кем выкаёживаться? –
