— Ты можешь идти, — тихо сказал он.
Она поспешно вышла. В ее отсутствие в комнате стало слишком тихо, слишком пусто. Он протянул руку и взял свою саблю, затем открыл дверь и вышел в широкий коридор. Хотя потолок здесь был очень высокий, ему показалось, что он давит на него. Ему стало душно, захотелось выйти на свежий воздух.
Его соотечественники кланялись ему, но он не обращал на них внимания. Он шел хорошо знакомой ему дорогой, которая вела от королевского дворца к Ангкор-Вату. Он думал о Воисанне и о том, что ее слезы, похоже, связывают их. Как только он заговаривал о ее семье, его собственные страдания, которые он похоронил очень глубоко в своей душе, начинали выходить наружу. А ее боль разжигала боль в нем.
Уже немного успокоившись, он вошел в Ангкор-Ват. Ему хотелось разыскать того старейшего из священнослужителей, с кем он говорил, и спросить у него, почему боги допускают, чтобы люди терпели такую боль, а также пожелать ему доброго пути перед его последним путешествием.
* * *
На дальней, северной окраине Ангкора ночь опускалась быстро, как только солнце садилось за высокие баньяны, тики и фиговые деревья. С севера впечатляющая стена, окружающая город, была высотой примерно пятнадцать футов и толщиной в четыре фута. Наверху ее через каждые пятьдесят шагов были расставлены чамские часовые. Они были вооружены копьями, но фонарей у них не было — под покровом спустившейся темноты без них было лучше видно, что происходит на другом берегу рва, который был освещен беспорядочно разбросанными по берегу кострами, отмечавшими скопления чамских воинов. Хотя вероятность того, что кхмеры попытаются так скоро вернуть себе город, была мизерной, Индраварман не желал рисковать.
По Рейм, переодетый часовым, изучал позиции, стоя на стене. Тело чамского воина, которому принадлежала эта одежда, было сброшено в кусты. Даже при свете полной луны увидеть там труп было практически невозможно. По Рейм чуть раньше взобрался на стену, перерезал часовому горло, подобравшись к нему сзади, и сбросил мертвое тело в кусты. После этого он стал наблюдать за расположенной рядом постройкой, где содержались двадцать кхмерских пленных. Днем По Рейм допросил четырех из них по отдельности, пригрозив им, что их семьи будут погребены живьем, если они не сбегут, чтобы выяснить, где скрывается Джаявар, и не вернутся к нему с этими сведениями. Каждому из них По Рейм показал пять золотых монет и сказал, что это награда от Индравармана и что, как только Джаявар будет мертв, они получат эти деньги, а семьи их будут выпущены на свободу. Двое мужчин согласились сделать то, что требовалось, двое других отказались, и По Рейм убил их, заставив помучиться перед смертью.
Теперь По Рейм ждал на стене и, ковыряясь в зубах серебряной зубочисткой, размышлял, когда же кхмеры решат совершить побег. Двум согласившимся сотрудничать кхмерам было приказано убедить своих товарищей бежать под покровом темноты. По Рейм заверил их, что охранять их этой ночью будут всего шесть чамских стражников. Двадцать мужчин, какими бы бестолковыми они ни были, обязаны были справиться с ничего не подозревающей и не ожидающей нападения охраной.
Постройка, где держали пленных, стояла в стороне от других городских строений и была окружена деревьями. И все же существовала вероятность, что беглецов заметят и другие чамы. Чтобы не рисковать, По Рейм подробно проинструктировал двоих кхмеров, как им осуществить побег. Он был уверен в том, что его план сработает, и даже не поделился им с Индраварманом. Королю было лучше не знать о его методах достижения цели.
Большинство часовых не услышали шума рукопашной схватки, когда до нее наконец дело дошло, но уши По Рейма уловили слабый звук раскалывающегося дерева, приглушенный крик и несколько хриплых стонов. Он заметил тени сражающихся. Некоторые из них падали, но потом вставали. Другие, упав, больше не шевелились.
До него донеслись тихие голоса. Голоса кхмеров. По Рейм взял свое копье и пошел направо. Делая вид, что вглядывается в то, что делается внизу, он все дальше уходил по стене, тем самым увеличивая прореху в линии защиты чамов. Он держался спиной к врагам и внезапно осознал, что беззащитен перед ними, но все равно не обернулся. В данный момент кхмеры должны были карабкаться вверх по стене, и им следовало дать больше времени, чтобы они могли скрыться.
По Рейм сосчитал до пятидесяти, затем обернулся и стал всматриваться в темноту. Несмотря на кваканье несметной армии лягушек, он уловил едва различимый плеск. Однако он не стал смотреть в сторону рва. Вместо этого он принялся вглядываться в здание темницы и, притворившись, что заметил там что-то подозрительное, начал спускаться со стены.
Словно хищник, проводящий большую часть своей жизни на охоте, По Рейм беззвучно двигался к темнеющей впереди постройке. Перед ней на земле вповалку лежали шесть убитых чамов и несколько кхмеров. По Рейм прислушался и, не услышав приближающихся шагов, внимательно осмотрел мертвых. Нельзя было оставлять в живых ни одного свидетеля, потому что раненый мог в любой момент поднять тревогу. У самого входа в темницу он перевернул одного из чамов и заметил, что веки его дрогнули.
— Позови… позови на помощь, — едва слышно прошептал стражник.
По Рейм осмотрел его рану: это был глубокий порез с неровными краями чуть выше ключицы.
— Ты обязан был их охранять, — сказал он. — И не выполнил свой долг.
— Но… ведь еще есть время…
— Передай богам, что я желаю им всего хорошего.
— Каким богам?
В руке По Рейма, словно по волшебству, появился клинок. Одним движением он перерезал часовому горло и стал наблюдать за тем, как человек судорожно пытается вдохнуть. Тот вцепился в руки По Рейма, а ассасин наслаждался, глядя на отчаянные усилия умирающего, которые вначале напоминали могучую реку в половодье, но быстро начали истощаться, превратившись в конце концов в жалкий ручеек уходящей жизни. По Рейм приподнял его голову так, чтобы глаза их встретились. Под стрекот цикад По Рейм внимательно наблюдал за тем, как к другому человеку приходит смерть. Но в глазах стражника так и не возник смертный ужас, как это было со многими другими. Он просто жил в какой-то момент, а в следующий его уже не стало.
По Рейм пожалел, что убил его так быстро, но выбора у него не было. Он положил голову человека на землю, проверил остальных убитых, после чего пошел прочь от строения и вскоре растворился в ночи. К тому времени, когда побег обнаружится, кхмеры будут уже далеко от Ангкора, устремляясь на поиски места пребывания Джаявара. Если По Рейму удастся узнать, где прячется принц, его, несомненно, ожидают новые награды и почести, на которые не поскупится Индраварман. По Рейм жаждал богатства, женщин и власти, но не меньше его привлекала возможность делать то, что он сделал только что: отбирать жизнь у других и чувствовать, как эта уходящая жизнь, протекая через него, оставляет в нем часть своей сути, давая ему власть над другими и сокровенное знание.
По Рейм был слаб до того, как впервые убил человека. Как и положено молодому рабу, он боялся сильных, боялся богов. Но когда он нашел в себе мужество восстать против того, кто угнетал его, и убил своего хозяина глубокой ночью, в него как будто влилась новая сила — сила, украденная, как он считал, у его бывшего мучителя. С того момента По Рейм пристрастился к убийству. Отбирая у кого-нибудь жизнь, он чувствовал себя непобедимым, человеком, которого боятся и уважают. И поэтому По Рейму больше всего на свете хотелось убить Джаявара. Убить кхмерского принца, которого кое-кто сейчас считает королем, было для него важнее, чем завладеть плодами кхмерской цивилизации.
Индраварман хотел владычествовать над огромными территориями, но у По Рейма не было таких притязаний. Он лишь желал увидеть на своих руках кровь Джаявара, человека, которого он никогда в жизни не встречал, но который мог стать во главе кхмеров. Убить Джаявара означало для него наполнить себя силой и умиротворением, каких он до этого никогда не ощущал.
По Рейм всегда верил в индуистских богов, знал об их битвах и подвигах. Они отчаянно и храбро сражались, и теперь им поклоняются. Он надеялся, что когда-нибудь и к нему станут относиться так же — потому что люди не только любят богов, они их еще и боятся. Если достаточно много людей будут бояться По Рейма, если они, зная о его жестокости и силе, будут в страхе сжиматься при его приближении, тогда он будет жить вечно.
Кхмеры привыкли к тому, что погода с дождливой на сухую меняется очень быстро. После месяцев ежедневных дождей и затянутого тучами неба ветры прогнали наконец сырость и открыли землю солнцу, чтобы оно могло снова дарить свет всему живому. Каменные храмы грелись в его лучах. Грязь превратилась в пыль. Уровень воды в реках снизился, и количество комаров резко уменьшилось.
