Эта традиция восходила к Анне Бретонской, которая и ввела при дворе штат фрейлин. Мария-Антуанетта нарушила эту традицию. Мужчинам было вменено служить ей напрямую, и она часто передвигалась по дворцу в сопровождении камердинера или пары выездных лакеев.
Старые придворные вновь зароптали. Гофмейстерина уважительно призвала королеву вернуться к обычаям времен Марии Лещинской, на что получила следующий ответ:
— Мадам, устраивайтесь как вам угодно. Но не считайте, что королева, урожденная эрцгерцогиня австрийская, придает этому такой интерес и значимость, как какая-то там польская принцесса, ставшая королевой Франции.
Марией-Антуанеттой завладела мысль коренным образом омолодить свое окружение, и она начала с того, что обзавелась подругами-фаворитками по своему выбору, в чем до сих пор ей было отказано. Нет ничего удивительного, что ей так хотелось дружить с кем-то — для ее возраста это было совершенно естественно, но именно такой возможности молодая женщина до сих пор была лишена. У нее не было подруг в детстве, их заменяли сестры, с которыми ее так рано разлучили в угоду политическим соображениям. Теперь же она была вольна выбирать в подруги кого пожелает.
«Когда не хватает фантазии придумать себе занятие, зловещая потребность развлекаться и убивать время делает ее рабыней своих фаворитов и так называемого общества».
Из письма императора Иосифа II послу де Мерси-Аржанто
Первой близкой подругой Марии-Антуанетты, еще в бытность ее дофиной, стала Мари-Терез, принцесса де Ламбаль (1749–1792). Эта особа была невероятно родовита. По отцу она происходила из рода принцев Савойя-Кариньян, ветви, отпочковавшейся от династии королей Савойских. Когда герцог де Бурбон-Пантьевр, один из богатейших и знатнейших вельмож Франции, решил женить своего сына и подыскал ему невесту соответствующего происхождения, он не стал засылать сватов к ее отцу, принцу де Савойя-Кариньян. Нет, сам король Франции Людовик ХV в январе 1767 года направил своего посланника, барона де Шуазёль-Бопре в Турин, снабдив его собственноручно написанным письмом. В нем он просил у сардинского короля Карла-Эммануэля III дать согласие на этот брак, который, несомненно, послужит укреплению дружеских отношений между двумя государствами. Так что брак восемнадцатилетней Мари-Терез совершался поистине в высших государственных сферах.
Она действительно походила на ангела со своей нежнейшей белой кожей, прелестными голубыми глазами, белокурыми волосами, унаследованными от своей матери, немецкой принцессы Катерины Гессен-Райнфельд-Ротенбург. Копна волос у нее была восхитительная. По воспоминаниям ее горничной, однажды молодая женщина вышла из ванной и спешно попыталась надеть платье. Чепец свалился с головы, и все ее тело мгновенно исчезло под длинными волосами. Взгляд Мари-Терез был несколько меланхоличен, что относили за счет жестоких мигреней. Она страдала ими с детства, и, по заверениям лекарей, этот недуг должен был исчезнуть с наступлением возраста половой зрелости. Невзирая на чрезвычайно родовитое происхождение, отец Мари-Терез в золоте не купался. Принц охотно дал согласие на замужество дочери не только потому, что жених был также высокородным, и Людовик ХV выражал удовольствие видеть новобрачную при своем дворе, но и потому, что отец жениха был одним из богатейших людей Франции. Трудно сказать, было бы это волеизъявление дано столь безоговорочно, если бы принц имел хоть малейшее представление об образе жизни будущего зятя.
Луи Александр Жозеф Станислас, принц де Ламбаль, сын герцога де Пантьевра, как по отцу, так и по матери происходил от двух последних бастардов короля Людовика ХIV и его фаворитки, мадам де Монтеспан. Всего этих отпрысков было восемь, выжило шестеро, которых чадолюбивый монарх узаконил и посредством хитроумных ходов вписал в слой наивысшей знати придворного общества. Герцог де Пантьевр был сыном самого младшего ребенка, графа Луи-Александра Тулузского (1678–1737). Граф Тулузский в 1696 году купил герцогский титул Пантьевр и стал обладателем, помимо огромных земель и солидной недвижимости в виде нескольких исторических замков, также кучи титулов и званий, в частности, герцога де Данвиля, де Рамбулье и де Шатовиллен, принца де Ламбаль [28] и де Геньян, пэра, адмирала, королевского обер-егермейстера и губернатора Бретани. Его сын очень серьезно воспринимал возложенную на него миссию крупного сеньора и истинного христианина, тратя огромные деньги на благотворительные деяния, что обеспечило ему в народе кличку «Принц бедняков». Его смирение было настолько велико, что, подавая милостыню нуждающемуся, он прочувствованно изрекал:
— Благодарю вас за то, что вы приняли мое вспомоществование.
Герцог де Пантьевр женился на принцессе Мари-Терез д’Эсте-Моденской (1726–1754), которая равным образом была потомком бастарда короля Людовика ХIV и мадам де Монтеспан, их дочери Франсуазы-Мари, мадмуазель де Блуа. Мадмуазель де Блуа была выдана замуж за племянника Людовика ХIV, герцога Орлеанского, вошедшего в историю Франции под именем Регент [29]. Подобное созвездие кровосмесительных браков привело к тому, что из семи родившихся отпрысков герцога де Пантьевра выжили только вышеупомянутый сын и дочь Мария-Аделаида. Да и сама мать столь квелых чад долго не зажилась на этом свете, скончавшись в возрасте всего 28 лет от последствий очередных родов, что погрузило ее мужа в состояние непреходящего горя.
По-видимому, в единственном сыне герцога, Луи-Александре, принце де Ламбаль, природа сочла нужным сосредоточить все порочные наклонности его предков, и он с младых ногтей пребывал в безумной погоне за удовольствиями. Чтобы остепенить разгульного сына, отец задумал женить его на чистой и добродетельной девушке, выбрав в свои невестки принцессу Мари-Терез де Савойя-Кариньян, обговорив в ее брачном контракте весьма щедрые условия для барышни из небогатого дома. Церемонии ее замужества проходили по образцу замужества Марии-Антуанетты: венчание по доверенности в Турине, передача невесты на границе с Францией с полным отказом от отечественной одежды и облачением во французское платье с драгоценностями от лучших ювелиров Парижа, затем 31 января 1767 года повторное венчание с натуральное женихом в Нанжи и брачная ночь в резиденции герцога. На следующее утро новобрачная писала матери:
«Я не могу не разделить с вами мое счастье! Оно было бы огромным, если бы я не была так далека от вас! Г-н де Ламбаль бесконечно любезен, могу заверить вас, что
