воды и запасались ею впрок.
Места пошли сухие. Деревьев становилось все меньше, а кактусов — всё больше. Они были самой разной формы и высоты. Некоторые просто гиганты, метров двадцать высотой. Попадались и знакомые мне: опунция и те, на которых растет питая (драконий фрукт). Самое забавное, что первую я попробовал в Израиле, а второй — в Таиланде. В двадцатом веке опунция будет расти на Земле обетованной везде, где не выживает что-либо другое. Назовут ее саброй, и еще своих соплеменников, родившихся в Израиле, и еще собственную модификацию американского танка, и еще ликер… евреи, остановитесь! Плоды у нее вкусные, но обращаться с ними надо предельно осторожно, потому что проглоченная малюсенькая колючка может стоить жизни. В общем, та еще развлекуха — еврейский вариант японского поедания рыбы фугу. Я тоже разок рискнул — съел салат из опунции, который назывался мексиканским, хотя был заправлен оливковым маслом, не шибко распространенным в Центральной Америке. Наверное, наименовали так из-за большого количества перца, как сладкого, так и острого. Ничего так, приятное блюдо. Драконий фрукт будет продаваться в курортной зоне Таиланда почти на каждом углу. Вкус на любителя. Главное — абсолютно безопасный, если, конечно, не прилетит в голову, посланный меткой и сильной рукой. Вот на питаю я здесь и налегал, когда находил ее. Воины нашей армии ели и другие кактусы, причем и листья, но я помнил об опунции и не рисковал.
Начало карательной операции было довольно скучным. Чичимеки разбегались при приближении нашей армии. В итоге командующий, которого я видел только издали и не знал его имени, разделил ее на три части. Одна двигалась по центру, а две другие огибали вражескую территорию по флангам.
Я был в западной, которая шла вдоль гор. Поселения попадались изредка возле речушек или маленьких озер, появившихся во время сезона дождей. Через пару месяцев они высохнут, и воду будут брать из глубоких колодцев, которых по несколько возле каждого водоема. Дома сложены из камней на сухую или сплетены из тростника. Дважды видели пещерные городки. Они мне напомнили те, что встречал в Малой Азии и на Ближнем Востоке. В жару в таких лучше, чем в каменных или тростниковых домах. Да и в холода, наверное, тоже. Не пробовал, не скажу. Рядом с поселениями возделанные поля. Судя по ботве и стеблям, во время сезона дождей выращивали кукурузу, фасоль, тыквы, перец чили.
Отсутствие сопротивления расслабило нашу армию, которая и так не страдала тягой к дисциплине. Перестали высылать передовые дозоры. Не было и арьергарда. Перемещались по-отрядно, толпой. Впереди тольтеки, затем их конфедераты, а сзади подневольные. Мичтланский командир сперва рвался вперед, надеясь выслужиться, но вскоре успокоился. Мы плелись самыми последними. Это и спасло многих воинов его отряда.
В тот день мы где-то часа за два до полудню добрались до неглубокого узкого ущелья, которое шло, если не принимать в расчет изгибы, с северо-востока на юго-запад. Разнесся слух, что на противоположной стороне остановимся на ночь, поэтому все приободрились, зашагали быстрее. Я наоборот не спешил. Богатый военный опыт подсказывал, что ущелье — отличное место для засады, что надо бы выслать разведку — по группе на вершину каждого склона, а только потом заходить. Но я был здесь даже не воином, а добровольцем, которому не пристало учить отцов-командиров. Поэтому я и приберег советы для более удобного случая, подготовившись индивидуально: натянул тетиву на лук и напялил доспехи, кроме шлема. В нем и вовсе спекусь в такую жару. Соратники смотрели на меня удивленно. Не знаю, что больше поразило их — то, что надел доспехи, приготовился к бою, или сама кольчуга, которую видели впервые, но сразу поняли, для чего предназначена.
Из-за переодевания я вместе со своим обслуживающим персоналом отстал малость от отряда. Бой начался именно в тот момент, когда мичтланцы только начали заходить в ущелье. Наверное, чичимеки решили, что не стоит ждать отставших. Эта ошибка аукнется им. Камни разного размера, включая огромные валуны, полетели и покатились с обоих склонов ущелья. Метали их не только мужчины, но и женщины и подростки обоего пола. Чичимеков было сотен шесть-семь, поэтому и результат оказался впечатляющим. Авангард и среднюю часть нашей колонны перебили почти полностью, лишь единицы смогли выбежать, несмотря на разбитые головы и другие раны. Арьергарду повезло больше. Видимо, в этой части ущелья на склонах было меньше чичимеков, потому что не знали, насколько длинной окажется наша колонна.
Враги были в курсе, что тольтеки и их союзники переняли у майя маневр куч чимал (бегство), поэтому целили в первую очередь в командиров, быстро перебив тех, кто был в ущелье. Красивое оправдание трусости избавляло воинов нашей армии от стыда и прочей душевной сумятицы. Уцелевшие понеслись в обратную сторону. Мичтланцы тоже, видимо, решили, что гибель командира-тольтека дает им право «закуччималиться».
В этот момент я и рявкнул властно заранее выученные команды:
— Стоять! Занять места слева и справа от меня!
Люди не любят принимать решения, особенно судьбоносные. Легче подчиниться чужому приказу и потом спихнуть вину на другого. Они встали в две кривые шеренги с загибающимися флангами так, что мичтланский командир и я оказались в центре первой, разделенные двумя человеками. Это подействовало отрезвляюще на некоторых дезертиров. Они останавливались, а потом занимали место в строю. Срабатывал закон стада: лучше стоять в большом, чем бежать в маленьком. Лучники, а их среди тольтеков было немало, занимали места на флангах. Луки были из желтовато-бурого дерева, прямые, простые, высотой немного ниже человеческого роста, из-за чего напомнили мне английские (кельтские) длинные.
В это время чичимеки-мужчины спустились в ущелье и начали добивать раненых. Вооружены они были копьями с кремневыми наконечниками, каменными молотами и топорами, обсидиановыми ножами. У убитого отрезали голову, поднимали ее вверх, орали что-то торжественное и швыряли в общую кучу. Те, что были ближе к входу в ущелье, увидели наш отряд и начали сзывать соратников. Противника надо добить, иначе победа будет неполной.
Чичимекские воины, а их было сотен пять, собрались в большую группу, после чего широким фронтом пошли на нас. Я расстрелял в них весь колчан охотничьих стрел, который имел при себе. Почти все попали в цель, а вот упал мало кто. Многие раненые ломали древки стрел, торчавших в их теле, и продолжали идти. Наверное, нажрались пейота. В малых дозах он притупляет страх и боль. Я отдал лук и колчан Гуаме, стоявшему позади, после чего юноша сразу переместился в глубокий тыл. К тому времени до чичимеков оставалось метров двести,
