Я обошел поочередно все помещения, силясь отыскать какой-нибудь тайный знак, по которому можно было бы прочесть судьбы некогда близких мне людей.
Вот бывает же так, в один день все идет прахом. Сколько лет я искал отца, и сам же убил его, теперь, учитель, школа… – возможно, какие-то неведомые мне враги пытаются убрать со своей дороги не «Черных пауков», а вообще «тайных дел мастеров». Кто-то… римские власти или, скорее всего, другие, пришлые воры и убийцы пытаются исподволь захватить Рим, истребляя плотно окопавшуюся здесь плеяду воспитанных на родной почве «тайных дел мастеров» – настоящих хозяев Рима.
Почему я заранее очистил от подозрений римские власти, по-моему очевидно, во все времена «тайных дел мастера» платили определенную мзду за их пребывание на территории республики, с другой стороны «тайных дел мастера» шпионили для Рима, выступали в роли убийц, помогали уничтожать инакомыслящих, удаляли конкурентов и врагов. Кроме того, «тайных дел мастера» защищали своих покровителей, не поднимаясь против них и не давая пришлым ураганить в разделенных на надежную контролируемую сетку районах Рима. Они владели почти всей теневой информацией, которой время от времени делились с властями.
Кровосмешение, интрижки, супружеские измены, рождение незаконнорожденных детей, заговоры и подкупы – «тайных дел мастера» располагали информацией, которая и не снилась стражникам Рима – преторианцам, и при хороших отношениях и взаимопонимании – тайная власть города делилась наиценнейшими сведениями с властью явной. Поэтому, ни сенату, ни «тайных дел мастерам» было выгодно терять друг дружку.
Я пересек дом, и оказавшись во дворике учителя внимательно оглядел стену. Все было почти так же, как в день, когда я оставил виллу. Нет, решительно никакого намека на то, что произошло здесь в мое отсутствие. Оставался подвал. Будучи учеником, я неоднократно забирался туда вкусить прохладного винца из личных закромов Старого Лиса или посидеть в полной тишине. Не думаю, что те, кто грабили школу могли пропустить такое важное место как подпол, а стало быть, не стоило и надеяться на уцелевший кувшинчик вина, но с другой стороны, весьма неэффективно обойти дом и не забраться в подвал… Дверь, через которую обычно можно было попасть в подпол, перекосилась и теперь сдвинуть ее мог разве что сильнейший из богов Вулкан, но я приметил, что в одном из помещений первого этажа пол частично провалился, образовав дыру. У меня не было с собой огня, но, судя по всему, струящегося из щелей в стенах и полу света должно было хватить, для того чтобы оглядеться там. Какое-то время я сидел над дырой, пытаясь различить шорохи и втягивая носом запах пыли и плесени струящийся снизу. Не хотелось бы плюхнуться там, на разложившиеся трупы моих бывших соучеников или учителей, но покойниками вроде не воняло. Вздохнув и обратившись для верности за помощью к богини удачи Фортуне, я осторожно просунул в дыру сначала ноги, и потом, повисев немного на упертых в пол руках, спрыгнул внутрь.
Глаза быстро привыкали к полумраку. Да, тут царил тот же разгром, что и наверху, разбитые кувшины и ночные горшки, валяющаяся тут и там поломанная мебель. Если бы виллу конфисковал магистрат, здесь бы оставили стражу, да и прибрались бы. В нише, где обычно держали вино для учителей, пусто. Зато над потолком точно корни растущих наверху трав, висели запыленные пучки каких-то растений. Возможно петрушка или что-нибудь из кухонных пряностей. Я уже совсем собрался уходить, когда вдруг с невероятной четкостью ощутил на своей спине взгляд. Резко выхватив меч, я крутанулся на месте, одновременно выбрасывая вперед нож. Кто-то быстро присел, метнувшись ко мне под ноги. Я сделал выпад вперед, намереваясь проткнуть своего противника, и тут же тот проскочил под моей рукой, с силой сжав запястье и кольнув меня в живот чем-то острым. В следующую минуту в лицо мне пахнуло перегаром, и запахом жареного мяса. Напротив, упирая острие меча мне в пупок, стоял учитель Люций.
– Приветствую тебя, Кунтус, соратник Ирода идумея – осклабился он, убрав гладий. – У тебя такой вид, будто бы ты только что зарезал с десяток врагов?
– Можно и так сказать, – я выдавил из себя подобие улыбки, но, судя по выражению лица Люция, получилось не очень-то убедительно.
– Что же, убил первого, скажи, дай бог, чтобы не последнего. Прекрасное начало дня!
– Спасибо, учитель Люций, постараюсь, чтобы он прошел не менее весело. – Это была старая-престарая шутка, вроде пожелания «доброго утра» у обычных людей, но сейчас она не сработала. Я чувствовал себя подавлено. Мы обнялись.
– Говори мне – гражданин. Сейчас такое время, что псы преторианцы сожрут живьем любого, кто покажется им похожим на одного из учителей скромных адептов Черной Луны. Ты же – мой дорогой не должен вникать в наши ссоры и временные разногласия, потому как пророчество оракула из Фив, по поводу Ирода нашло подтверждение в недавнем гадании авгуров, о чем теперь знаем не только мы. Так что, не подсуетись в свое время Марциалий Нунна и я с твоим назначением, сейчас пришлось бы попотеть, вживляя своего человека в его свиту. А посему держись места близ избранника богов, и будь начеку. Мы еще не знаем, как сложится судьба Ирода, это похоже на явление из под воды диковинного острова. Восстанут гигантские волны, которые смоют береговые селения, уничтожат деревья и пляжи, поднимется вихрь, который будет крушить все вокруг, но в результате буря рано или поздно закончится. Какие-то земли окажутся под водой, а какие-то явятся из самой бездны, принеся в дар жемчужные раковины, сокровища с затонувших сотни лет назад кораблей, или даже представителей живущего под водой народа Нептуна.
Кто-то видит в возвышении никому прежде не известного идумея – возможность подняться вместе с ним, зацепиться за край его туники, и взлететь на недоступные простым смертным высоты, другие чуют угрозу своей безопасности и привычной жизни, а значит, будут стараться ему навредить.
Ты желаешь задать вопрос? – лисье лицо Люция озарила хитрая улыбка.
– Да, не можем ли мы перебраться в какое-нибудь более удобное для долгой беседы место? – Я почесал в затылке, – если честно, я сегодня перебрал немного с вином, и теперь жутко хочется пить, и… я огляделся. Вокруг конечно царила разруха, но не мог же я осквернить еще больше место совсем недавно бывшее мне домом.
– Мы сделаем еще лучше – совместим приятное с полезным, отправимся к моему старому другу, и выпьем там, как это и подобает приличным людям, не видевшимся несколько лет.
Я скакал на коне, по недавно осиротевшей земле, на которой продолжали оплакивать Гая Юлия Цезаря, и уже поговаривали о новом Цезаре, который возник словно из пепла погребального костра, и теперь парил над миром – юный, дерзкий, жестокий. Внучатый племянник великого Цезаря, мальчик из рода Юлиев благородный Гай Октавиан называющий себя теперь Гай Юлий Цезарь Октавиан и получивший от сената должность претора[53]. Тем не менее, империей правил бывший сторонник Цезаря Антоний – человек с которым в самом скором времени мой господин – тетрарх Иудеи должен был сойтись. И тут дело не ограничивалось бы одними только богатыми дарами. Новый хозяин желает, чтобы вокруг него все было по-новому, а стало быть, необходимо убедить его в искренней своей дружбе, и тогда… кто сказал, что предел мечтаний для Ирода – Самария и четверть Иудеи? Где Антоний возьмет более надежного человека, нежели Ирод? Подумаешь, когда-то был преданным слугой и личным другом Кассия, все когда-то с кем-то дружили. Так времена же изменились! Отчего бы Антонию и не приблизить к себе Ирода, который вот-вот женится, обретя право на трон. Чем не ставленник для Рима? Чем не этнарх? Конечно, придется потеснить Хасмонеев, но кто возвел в непреложный закон, будто Хасмонеи – единственный род, поставляющий царей в Иерусалим? Бог сказал? А есть ли Риму дело до чужих богов? Своих считать устанешь. Рим хочет получать дань. Ему не прожить без египетского зерна, сирийских тканей, македонской конопли, галльских тюфяков и подушек – поэтому Цезарь поставил в Египте свою наложницу царицу Клеопатру. На хозяйство посадил, налоги чтобы для империи сбирала, и требуемое Риму на собственных кораблях доставляла, будь то зерно отменное, благовония ли изысканные, ткани тонкие.
«Узрите образ бога и обеих владычиц, повелителя земли пчелы и тростника, – вдруг зазвенело над головой, и я оказался в просторном здании, стены которого были сделаны из желтоватого камня с египетскими рисунками изображающими людей с собачьими головами, – узрите сына Ра божественного рождением», – взвыл размалеванный точно дешевая шлюха евнух.
– Что это? Как это? – По лбу и по спине тек пот, а туника, наверное, уже вся мокрая. Черные точно головешки рабы обмахивают здоровенными опахалами из павлиньих перьев сидящего на престоле юношу, или нет… это девушка, молодая женщина с прической подобной тем, что носят знатные горожанки Рима. Только ее наряд, наряд божественной Клеопатры ни чем не напоминает просторную тунику с привычной надетой поверх нее юбкой столой, это не плащ пала препоясанный драгоценным поясом и закрепленный на прическе разноцветными фибулами. Египетская царица облачена в облегающее ее изумительное тело длинное платье с широким воротом. На шее скромное, но необыкновенно красивое и, по всей видимости, драгоценнейшее ожерелье, тонкие руки венчаны длинными браслетами. На ногах сандалии из тончайшей кожи антилопы. Правда, в жизни я ни разу не видел такие, но сразу же понял, что это именно они.
