События развивались быстро. За обедом 8 декабря, на котором присутствовало несколько человек, включая короля и премьер-министра, король ясно дал понять, что решение им уже принято. По словам Болдуина, он «просто ходил взад и вперед по комнате, повторяя: „Это самая замечательная женщина на свете“».
Герцог между тем был в мрачном настроении. «Этот обед я едва ли когда-нибудь забуду», — записал он.
В десять часов утра 10 декабря в Восьмиугольной гостиной в Форт-Бельведере король подписал краткий акт об отречении, в котором заявлял, что «отрекается от престола от своего имени и от имени своих потомков». Документ был заверен герцогом, который наследовал ему как Георг VI, и их двумя младшими братьями — герцогом Глостерским и герцогом Кентским.
На следующий вечер, после прощального обеда со своей семьей в Роял-Лодже, человек, который более не был королем, обратился по радио к нации из Виндзорского замка. Сэр Джон Рит, генеральный директор Би-би-си, представил его как «его королевское высочество принца Эдуарда». «Я считаю невозможным нести тяжелое бремя ответственности и исполнять королевский долг так, как я того желал бы, без помощи и поддержки женщины, которую люблю», — заявил он. Правление Эдуарда длилось всего 327 дней и было самым коротким в истории британской монархии, после спорного правления Джейн Грей почти четыре столетия назад[101].
Возвратившись в Роял-Лодж, он простился с семьей и вскоре после полуночи отправился в Портсмут, где его ждал эскадренный миноносец «Фьюри» ВМС Великобритании, чтобы перевезти через Ла-Манш, в изгнание. Только тогда вся непомерность того, что он совершил, начала доходить до его сознания, и он пил всю ночь и расхаживал взад-вперед по кают-компании в состоянии крайнего возбуждения. Герцог Виндзорский, как его в дальнейшем будут именовать, из Франции отправился в Австрию, где ему предстояло ожидать, когда в апреле следующего года развод Уоллис станет окончательным.
12 декабря в Совете по делам престолонаследования герцог Йоркский, теперь король Георг VI, заявил о своей «приверженности принципам конституционного правления и… о решимости трудиться в первую очередь ради процветания Британского Содружества наций». Голос его звучал негромко и чисто, но слова неизбежно перемежались небольшими паузами.
Лог был среди тех, кто поздравил его. Он сделал это двумя днями позже, когда посылал свои обычные поздравления с днем рождения. «Позволительно ли будет мне принести мои скромные, но совершенно искренние добрые пожелания по случаю Вашего восшествия на престол? — пишет он. — Это еще одна моя мечта, ставшая явью». Видя возможность вновь вернуться к былым отношениям, он добавляет: «Позволительно ли будет мне написать Вашему Величеству в будущем году и предложить свои услуги?»[102]
Газеты встретили разрешение кризиса и появление нового короля с энтузиазмом. Берти хотя и не обладал обаянием и харизматичностью старшего брата, но был основателен и надежен. К тому же его преимуществом было присутствие рядом с ним популярной и красивой жены и двух маленьких дочерей, каждый шаг которых отмечался прессой с самого их рождения. «Весь мир обожает их», — заявляла «Дейли миррор» в статье о принцессах Элизабет и Маргарет, назвав их «великолепными сестренками».
Некоторые иностранные обозреватели позволяли себе менее восторженные замечания. «И король Георг, и королева Елизавета вели такую жизнь, что ни одно событие в ней пресса Соединенного Королевства не могла назвать представляющим интерес для читателей, и эта последняя неделя была именно такой, как только могло пожелать большинство их подданных. Можно сказать, в Букингемский дворец пришел Калвин Кулидж[103] с Ширли Темпл[104] в роли дочери», — говорилось в журнале «Тайм»[105].
Над королем тяготела проблема его речевых затруднений. Благодаря Логу он добился огромных успехов со времени своей унизительной неудачи в Уэмбли, но не избавился до конца от нервозности. По очевидным причинам принято было не касаться этой темы — вот почему Лог ужаснулся, когда Козмо Лэнг, архиепископ Кентерберийский, упомянул королевское заикание в своей речи 13 декабря, два дня спустя после отречения Эдуарда.
Этой речью Лэнг, фигура в высшей степени влиятельная, шокировал многих своих слушателей: он начал с нападок на бывшего короля, который, по его словам, пожертвовал высоким священным доверием, коим был облечен, ради жажды личного счастья. «Еще более странно и достойно сожаления, что он искал этого счастья несовместимым с христианскими принципами образом, и при этом в социальном кругу, чьи понятия и нормы жизни чужды лучшим побуждениям и традициям его народа, — гремел архиепископ. — Пусть те, кто принадлежит к этому кругу, знают, что сегодня их осуждает нация, которая любила короля Эдуарда».
Прямота высказываний архиепископа вызвала гневные отклики некоторых людей, приславших письма в газеты, и расстроила герцога Виндзорского, слушавшего речь по радио в замке Энзесфельд в Австрии, где он гостил у барона Эжена Ротшильда и его супруги.
Однако в конечном счете больший вред причинило то, что архиепископ сказал о новом короле: «В манере поведения и в разговоре он более спокоен и сдержан, чем его брат. И здесь я хочу мимоходом сделать замечание, которое может оказаться небесполезным. Когда люди слушают его, они время от времени замечают краткую заминку в его речи. Но он научился полностью себя контролировать, и тем, кто слышит эти заминки, нет оснований испытывать неловкость, так как они не причиняют ни малейшей неловкости самому говорящему».
Архиепископ явно произнес эти слова с наилучшими намерениями. На другой день в своей речи в палате лордов он с похвалой отозвался об «истинно прекрасных качествах» нового короля — его «прямодушии, его простоте, его неизменной верности общественному долгу», разительно отличающих его, хотя это и не было сказано напрямую, от брата, которому он наследует.
Комментарии архиепископа были подхвачены американской прессой. «Тремстам членам Тайного совета[106] все их близкие задавали один и тот же вопрос: „Он все еще заикается?“ — сообщал „Тайм“ 21 декабря. — Не нашлось ни одного члена Тайного совета, готового к тому, чтобы взять на себя ответственность сказать, что его величество „более не заикается“».
Хотя британские газеты воздерживались от обсуждения таких тем, высказывания Лэнга способствовали подспудному раздуванию целой кампании пересудов и сплетен, направленных против нового короля: говорили о его непригодности к управлению страной. Кампания усилилась после того, как король объявил, что откладывает коронационный прием в Индии, запланированный его братом, на следующую зиму: он объяснил отсрочку грузом ответственности и обязанностей, с которыми столкнулся вследствие своего неожиданного восшествия на престол. Некоторыми, однако, это было расценено как признак слабости и физической немощности; несколько человек из убывающей группы сторонников герцога Виндзорского высказывали предположения, что Берти может оказаться не в силах выдержать испытания, связанные с коронацией, не говоря уже о тяжелой ноше — быть королем.
В Австралии вступление Берти на престол заставило газетчиков уделить изрядную долю внимания своему соотечественнику, который помог королю излечиться от дефекта речи. Резким диссонансом прозвучало опубликованное в разделе писем газеты «Сидней морнинг геральд» от 16 декабря 1936 года послание некоего Г. Л. Халлика, почетного секретаря Клуба заик Нового Южного Уэльса: тот решительно возражал против диагноза Лога, определившего речевую патологию короля как заболевание, имеющее физическую природу.
Я имею полное основание утверждать, — писал Халлик, — что заикание не может быть вызвано физической причиной. Эта теория была отвергнута в XIX веке и во все времена оставалась лишь зыбкой догадкой, не имеющей никакого логического обоснования. Заикание — это эмоциональное расстройство, и, если этот факт не принимать во внимание при лечении, устранить голосовые нарушения невозможно.
Как человек, заикавшийся всю жизнь и лишь недавно вылечившийся, я, как никто, могу оценить испытания, через которые должен был пройти Его Величество, и это еще более укрепляет мое глубокое уважение к нему. Мне ничего не известно о мистере Лайонеле Логе, но я слышал по крайней мере о четырех других джентльменах, которые тоже утверждали, что излечили герцога Йоркского от заикания.
Письмо Халлика вызвало бурный отклик со стороны нескольких читателей, и в их числе были Эстер Мозес и Эйлин М. Фоли из Бонди, чье письмо было опубликовано 24 декабря:
Мы хотели бы сообщить секретарю Клуба заик несколько фактов, касающихся мистера Лайонела Лога с Харли-стрит, в прошлом жителя Южной Австралии, и его безусловно успешного лечения Его Королевского Величества Георга VI, в то время — герцога Йоркского.
