Я прильнул к иллюминатору и наблюдал высадку второго взвода – следующие мы. Вот «борт» завис над узеньким плато, и солдаты по моей команде принялись десантироваться. Вертолет трясся, словно в горячке, и борттехник торопил и выталкивал в люк десант. Шедший впереди сержант с воплем вывалился вниз и еле-еле удержался на краю обрыва, вцепившись растопыренными пальцами в землю.
Летчик сильно подтолкнул меня в спину, я сделал шаг, но, взглянув вниз, вернул ногу обратно в вертолет и отпрянул назад, отталкивая «бортача».
– Ты куда меня толкаешь? В пропасть? Я тебе что, «Карлсон» что ли? У меня в заднице пропеллер? – громко заругался я на вертолетчика и оттолкнул в сторону.
– Прыгай, солдат! – заорал вертолетчик. – Быстрее! Мы улетаем.
– Да пошел ты…! Я лейтенант, а не солдат! И посмотри, куда именно ты меня выталкиваешь!
Борттехник, держась за края люка, осторожно взглянул вниз и заматерился. Прижав к горлу ларингофон, по радиосвязи начал давать указания пилоту.
– Извини, брат! Ветром чуть-чуть отнесло. Прости, что так получилось. Не обижайся и не сердись!
– Если бы ты меня посильнее в спину толкнул, то извинялся бы и говорил свое «прости» моему изуродованному трупу. Я же не олимпийский чемпион Валерий Санеев с загруженным мешком и оружием на три метра через пропасть прыгать!
– Виноваты, виноваты, но и метеоусловия неважные. Что поделать, постоянно сносит в сторону. Да и пилот молодой, неопытный… Ну все, уже вернулись обратно, борт сейчас завис над плато. Скорее прыгай…
Я опять осторожно выглянул: действительно, площадка прямо подо мной.
– Смотри, не загуби кого-нибудь другого! – крикнул я ему вновь и погрозил кулаком. – Головой думать надо, прежде чем выталкивать!
Летчик больше в спину пихать не стал, поэтому я после приземления мягко упал на четвереньки и уполз по булыжникам в сторону, подальше от пыльного вихря, вызываемого винтами. Закрепились, осмотрелись. Потом обстреляли кишлак в долине – «духи» нам ответили тем же. Все, как всегда. На войне как на войне и обыденно до безобразия: грязь, пот, кровь, огонь, смерть.
Гигантская колонна армии постепенно выдвигалась из пригорода Кундуза. Тысячи машин взревели моторами и нарушили покой сонного «средневековья». Солнце только недавно взошло, но уже стояла нестерпимая жара.
Лонгинов назначил взвод Мандресова охранять тыл батальона, и я присоединился к нему, чтобы помочь в случае чего советом. Базовый лагерь армейской группировки стоял чуть в стороне от аэродрома на возвышенности, от него шли две дороги в противоположных направлениях. Полк за полком, бригада за бригадой в течение нескольких часов по очереди начинали выдвижение. Несколько дней техника размещалась здесь огромным табором, повернутая в разные стороны, и теперь «комендачам» стоило большого труда распределить и упорядочить начало марша. Нам предстояло следовать за бригадой тыла, ее «Уралы» и КамАЗы дергались взад-вперед, маневрируя, чтобы выстроить колонну, и тем самым поднимали гигантские клубы пыли.
Стоящему рядом авиационному гарнизону было глубоко наплевать на мучения пехоты и на порядок нашего построения. Прямо через боевые порядки армии промчались три машины: две с надписями на цистернах «Вода» и БТР сопровождения. Они пропылили поперек поля и сбили с толку одного из водителей. В пыли он потерял ориентацию и помчался вслед за ними на своем «Урале». Как нитка за иголкой, за водовозками поехала оставшаяся часть колонны. Когда машина поднялась на небольшой пригорок, мы увидели, что мы мчимся лишь за водовозкой и за несколькими впереди идущими «Уралами». Оглянувшись, я разглядел, что за нами устремилась целая армада техники, но другая ее часть, причем гораздо большая, идет совсем в другом направлении.
– Саня! Мы не туда поехали! – прокричал я в ухо Мандресову, пытаясь переорать шум двигателя.
Сашка вскочил на башню, огляделся, держась за открытый люк, и громко и витиевато заматерился.
– Влипли! Что будем делать? – он вытаращил на меня черные, как маслины, глаза и ждал помощи.
– Надо попытаться остановить зампотыла, а если не получится, тогда развернем остальную колонну. Черт знает, куда мы так заедем!!!
– Я сейчас сяду за рычаги и на изгибе дороги срежу путь, а ты тормози капитана Головского, – крикнул мне командир взвода и бросился к люку механика водителя.
Машина на мгновение остановилась, он поменялся местами с механиком, а затем мы резко рванули с места и помчались еще быстрее через запыленное песчаное плато, наперерез передним машинам, сокращая свой путь. Вскоре мы поравнялись с машиной зампотылу, и я принялся энергично размахивать руками, призывая капитана остановиться. Головской посмотрел в нашу сторону, протер толстые стекла очков и, ничего не понимая, отмахнулся и еще погрозил кулаком. Забавно выглядел капитан при этом: он сидел в кабине, надев на голову каску, потный и красный, в бронежилете на голое тело, а на дверце машины висел второй броник. Внезапно его автомобиль прибавил скорость и вырвался вперед.
– Бесполезно за ним гнаться, – сказал, вернувшись ко мне на башню, Мандресов. – Сам видел – у него шары по семь копеек и мчится, ничего не понимая. Разворачиваемся?
– Конечно! А не то голый Головской с каской на голове заведет нас в голую пустыню, – засмеялся я родившемуся у меня каламбуру.
– По-моему, он без мозгов в этой голове, – ухмыльнулся Мандресов и крикнул механику:
– Боец! Тормози!
Я посоветовал взводному аккуратно исправить ошибку, чтобы нам не досталось нагоняя от начальства.
– Саша! Сделай большой разворот и быстрее возвращайся на стоянку, откуда мы уехали.
Мандресов присел возле механика, держась за ствол пушки, и принялся управлять механиком, указывая направление, а я замахал руками следующим за нами машинам, призывая двигаться в нужном направлении.
Пылящая и дымящая техника поползла за нами, медленно разворачивалась. За Головским увязался только «кунг» комбата. Вдвоем они продолжили погоню за водовозами.
«Ну и черт с ним, балбес слеподырый, у скважины развернется, когда поймет, что едет не туда и сзади нет никого», – подумал я про себя.
Все увязавшиеся за нами экипажи с удивлением наблюдали за этим странным маневром, но, чертыхаясь и матерясь, проделали то же самое. Вереница машин вытянулась в нужном направлении, и вскоре мы были в недавно покинутом лагере. Кто-то из командиров понял, что двигаться нужно в обратном направлении, повернул раньше. Поэтому поток встречных машин прекратился. Возвратившиеся, по команде регулировщика, пристроились за несколькими последними бензовозами и не спеша поехали в сторону Талукана.
– Саня! Давай распределимся по машинам! Я поеду на третьей, сержант Юревич на второй, а ты на первой. На тех двух БМП сержанты совсем молодые, могут растеряться при обстреле.
Взводный согласился, и мы с Юревичем сменили броню. Сержант побежал на шестьсот восьмую, а я на шестьсот девятую.
– Юра, если обстрел – не тушуйся! – наставлял я сержанта, топая по обочине дороги. – Сразу открывай огонь во все стороны из всего, что стреляет! Места для нас новые, незнакомые, «духи» тут наглые и, как я понимаю, непуганые!
– Есть стрелять из всего! – улыбаясь, ответил маленький сержант и, слегка косолапя, побежал на свою машину.
К середине дня мы прошли Талукан, который афганский спецназ, царандой и наш местный разведбат накануне взяли штурмом и очистили от «духов». Вновь короткий привал прямо на дороге. Лонгинов собрал офицеров и сразу накинулся на меня:
– Лейтенант, вы почему бросили капитана Головского?
– Мы его не бросили, он сам убежал от нас, – ухмыльнулся я.
– Что за чушь ты несешь? – возмутился Бронежилет. – Где сейчас зампотылу?
– А бог его знает. Может быть, воду набирает, а может быть, ищет дорогу в Кабул.
– Какую к черту воду? Зачем ему вода?
– Он помчался вслед за водовозками вертолетчиков. Мы его пытались остановить, сигналили, но Головской нас не слушал, был неудержим и гнался за водовозами. Половина колонны увязалась следом – машин сто. Не срывать же армейскую операцию из-за слепого тыловика…
– Надо было его как-то остановить!
– А как? Очередью из пулемета по колесам? Мы его догнали, я руками махал, чтоб он притормозил, а капитан отмахнулся и, наоборот, скорость прибавил.
Бронежилет оторопел и не знал, что сказать. Он ведь собирался нам устроить разнос, а выясняется, что управление батальона само во всем повинно.
– Черт! Вот дурак-то! И куда он помчался? Как все произошло?
– Да эти местные ослы наперерез к колонне поехали на трех машинах, пыль подняли и запутали двух водителей бригады, а Головской рванул за ними. Разберутся и часа через два-три догонят…
Лонгинов был обескуражен, не на шутку встревожился и тихим голосом произнес:
– Лишь бы к «духам» не попали! Чует мое сердце, будем перед особистами отчитываться и в трибунале разбираться…
