– Сейчас по связи помощь вызову! А вы не высовывайтесь! Лежите тихо под своей машиной!
На дороге коптила подбитая бортовая машина. Я запросил замкомбата, сообщил о потерях во взводе обеспечения и услышал сплошной мат.
– Что орать! Я их убил? – рявкнул я в ответ. – У меня на БМП весь боекомплект закончился, пока отстреливались…
– Ладно, ладно, замполит, не кипятись! Чего орешь на старшего по званию? – и Лонгинов перешел на нормальный язык.
– А я и не ору, а докладываю! Нужно срочно вертолет вызывать! Раненых эвакуировать…
– Сейчас вызовем, – обрадовал меня капитан, и радиостанция умолкла. Вскоре действительно прилетели вертолеты огневой поддержки, «крокодилы» долбанули по кишлакам, и под их прикрытием один «Ми-8» сел на полянке у дороги, забрал раненых, убитых и умчался в сторону Кундуза…
Где-то вдалеке на шоссе еще что-то дымилось и горело, кое-где по-прежнему стреляли, но в основном все успокоилось. Клубы пыли над кишлачной зоной ветерком относило в сторону, и стали видны результаты и нашей работы. От трассирующих пуль загорелось несколько крыш и стогов сена, появились новые проломы в дувалах. Трудно понять, что в этих ветхих глиняных закоулках разрушилось от попадания снаряда, а что осыпалось от времени. Вскоре подъехали несколько грузовых автомобилей с афганскими солдатами, и командиры принялись организовывать прочесывание зеленой зоны. «Сарбосы» двигались неохотно, «зеленые» вообще не хотят воевать, они предпочитают посидеть у костра, сварить баранину, приготовить плов, помолиться. Эти вояки способны только идти вслед за нами и что-нибудь стащить по дороге. Настоящая шайка анархистов или организованная банда мародеров и жуликов, да и как иначе, если местная армия набрана путем облав на мужчин призывного возраста от восемнадцати до шестидесяти лет. Некоторые солдаты на вид древние старики (на самом деле им было едва за сорок), но попадались и совсем мальчишки, прямо дети.
Тем временем колонна техники медленно двинулась дальше. За руль «санитарки» сел другой водитель, а разбитый ЗИЛ взяли на сцепку. Броня шла очень медленно, вела для профилактики шквальный огонь по всем кустам, развалинам и виноградникам. Через час неторопливого движения доехали до изгиба дороги, которая располагалась в глубоком ущелье. У обочины стояла и тарахтела, не глуша двигатель, командирская машина, на пушке сидел ротный и махал рукой, делая знаки, чтобы мы остановились.
Я скомандовал команду механику «вперед» – «стоп», и мы пристроились в трех метрах от кормы БМП. Ротный и я одновременно спрыгнули и пошли друг другу навстречу.
– Ник! Как дела? Живой, чертяка! – улыбнулся, блеснув вставными зубами, Сбитнев.
– Жив я, Вовка! И здоров! Чего не скажешь о водилах взвода обеспечения.
– Эх, неудачно рейд складывается. Два трупа в полковом тылу, у артиллеристов тоже труп и несколько раненых. И у нас в батальоне потери! Только что сообщили: погиб новый командир взвода ГПВ из второй роты. Я его даже в лицо не помню. Прапорщик приехал пару дней назад, земляк из Вологодской области. Первый рейд – и амба! Голову выстрелом гранатомета оторвало! Рядом несколько солдат ранено.
– А моих дружков Афоню и Луку не задело? – поинтересовался я, встревожившись такими грусными вестями.
– Нет! А что так за них переживаешь?
– Денег перед рейдом много им занял, а они их пропили. Не хочется без «бабок» в отпуск ехать.
– Ну-ну, один с твоими деньгами домой по замене сбежал, другие пропили, что-то ты чеками швыряешься. Лучше вообще не получай, пусть в кассе лежат или мне займи, – широко улыбнулся Володя.
– Ага, и потом переживай еще и за тебя: шандарахнет ротного второй раз по башке или нет.
Сбитнев громко расхохотался, так что стали видны его вставные зубы, которые у него появились после того злополучного ранения.
– Значит, если деньги в долг у тебя не возьму, то за здоровье командира роты ты не станешь переживать?
– Сильно переживать не буду – лишь слегка, для приличия. Был один, другой, третий, пришлют четвертого, – ответил я, с ехидной ухмылкой. – Нельзя сказать, что мне совсем на тебя наплевать, жалко будет, конечно, человек все же, да и привыкли уже, почти любим тебя.
Моя грубая шутка пришлась Сбитневу не по душе, и он сердито сплюнул на дорогу и выругался.
– Вот твоя замполитская сущность и проявилась. На людей наплевать, деньги дороже, да?
– Сказал же, чуть-чуть будет жалко, обещаю, честное слово, – ответил я, продолжая улыбаться. – А тебе меня будет жалко? Ты обо мне много печешься?
– Нет! Подрезать бы все ваше замполитовское племя под корень, легче стало б жить. Баба с возу – кобыле легче.
– Ну, тогда дохляков в горах сам будешь подгонять и выносить.
– Вынесем как-нибудь…
– А кто тебя газетами и книжками будет снабжать?
– Обойдусь.
– А в карты с тобой играть?
– Перебьемся.
– Коньяк-водку вместе пить?
– Другого собутыльника найду! И никогда больше пить с тобой не буду, отстань от меня! Ничего мне от тебя не надо. Отлучаю презренного и недостойного от самодержавного тела! Отправляйся-ка ты с третьим взводом на их задачу. Я тебя разжаловал, будешь в ссылке находиться, пока моя душа не оттает.
– Вот и поговорили по душам старые товарищи, – обиделся я в свою очередь. – Ну и хорошо, иду с Мандресовым. И очень этому рад! – и я хотел было уже уходить, но был схвачен за руку и остановлен.
– Ник, приемничек-то оставь! – нагло и широко улыбнулся Володя.
– Грабеж! Это мой транзистор!
– Нет, не твой – имущество роты. «Маяк» на балансе стоит, я за него отвечаю.
– Но я его на складе с боем доставал и носил на себе всю дорогу!
– Не ты. Его на БМП возили! Отставить разговорчики, у тебя собственный маленький транзистор есть! – прикрикнул Сбитнев и нагло заржал. – Хочу чемпионат мира по футболу услышать!
– Ты только что говорил, мол, ничего от меня не надо, а сам последнее отнимаешь. Крохобор!
– От крохобора и слышу. Собирай манатки и двигай в гору к третьему взводу. Видишь, вон там твой Мандресов со своими архаровцами по склону идет.
– Вижу…
– Вот с ними и выдвигайся. Сколько тут с тобой пехоты?
– Пятеро. А машину куда поставить?
– Всю технику забирает Лонгинов. Я сейчас должен получить у него последние указания и потом пойду на соседний хребет, а Вертишин сядет на сопку правее меня. Три задачи держим. Ну, валяй отсюда, бывший собутыльник, – ухмыльнулся Сбитнев и хлопнул меня по спине.
– Вовка, а может, ты мне сто чеков займешь? Тогда проверим, насколько ты за меня больше будешь переживать.
– Нет, не дам! Я не хочу беспокоиться о тебе. Иди с глаз моих долой, торопись, а то броня с твоим мешком уедет, – вновь засмеялся Сбитнев.
Моя группа с «Утесом» медленно потянулась вдогонку за взводом. Вначале крутой подъем метров пятьдесят, а затем более пологий, но кажущийся бесконечным склон. Мы двигались по песчано-каменистой осыпи, и из-под наших ног постоянно выскальзывали камни. Тяжело нагруженные бойцы брели, загребая обувью песок и камушки, поднимая пыль. Сбитнев немного подождал, прикрывая пушками наш выход, а потом умчался на машинах дальше по дороге в сторону Файзабада. Час перехода под палящим солнцем, и мы на месте. Сашка уже сидел на вершине, развернув карту, и пытался «привязываться» к местности.
– Уф-ф! – тяжело выдохнул я. Сбросив мешок, я вытер тыльной стороной ладони обильный пот со лба и присел рядом. – Саня, ты уже сориентировался?
– Да хрен его знает. Я в горах пока плохо ориентируюсь, для меня все тут одинаково. Черт поймешь, эту местность: горы, хребты – все как под копирку. Давай вместе мудрить…
– Давай. Начнем плясать от дороги. Давай сядем чуть повыше: оттуда лучше видно.
Через сорок минут споров мы пришли к общему согласию о нашем истинном местоположении, и после этого Мандресов доложил Сбитневу о наших координатах по кодировке на карте. Тем временем бойцы быстренько построили укрытия, а Якубов даже успел покашеварить.
– Товарищи офицеры! Скорее, пока еда не остыла, – громко крикнул мордатый сержант. Ах, Якубов! Золото, а не боец!
И тут к нам подбежал Свекольников с перепуганным лицом, протягивая радиостанцию Мандресову. Сашка тревожно вслушивался и параллельно комментировал мне услышанное и происходящее во внешнем мире.
– Ник! Во втором взводе подрыв! Трое ранено, двое – тяжело…
– Кого зацепило? – воскликнул я, встревожившись.
– Черт его знает, не говорят. О! Твою мать! Ветишина зацепило! Сбитнев говорит: старшего ранило! Сережку нашего ранило!
– Куда ранили?
– Не знает.
– Саня, дай я сам поговорю с командиром.
– Он и так тебя требует, – и Александр сунул мне в руки радиостанцию.
– Никифор! Как у вас дела? – спросил Сбитнев суровым тоном. – Почему не докладываете обстановку?
– Сориентировались и привязались к местности, окопались и закрепились. Хотели доложить о построении СПСов, но услышали про потери, теперь тревожимся, молчим и слушаем, – ответил я.
