Пока Помпей расправлялся с Брутом, Лепид с войском оказался под Римом. Вечный город вновь охватили страх и паника. Положение спас другой знаменитый легат Суллы — Луций Лукулл. Он разбил консула у самых ворот Рима на Марсовом поле. Лепиду удалось бежать и даже переправиться на Сардинию с небольшим числом своих сторонников. Здесь он вступил в борьбу с наместником острова, но вскоре жестокая лихорадка навеки избавила Рим от возмутителя спокойствия.
Головной болью Рима продолжала оставаться Испания. В 83 году в качестве пропретора туда прибыл Квинт Серторий. С тех пор богатейшая провинция оказалась потерянной для Рима.
Серторий был самым талантливым легатом Мария и Цинны. Из испанцев и эмигрантов ему удалось создать боеспособное войско и с успехом противостоять посланному Суллой Метеллу Пию. Поднимая мятеж, Лепид и его приспешники надеялись, что Серторий в один прекрасный день по примеру Ганнибала пройдет через Альпы и сокрушит сулланский Сенат. Серторий не успел на помощь мятежникам, но в Испании нашли приют остатки разбитых войск Брута и Лепида. Их увел туда бывший претор Марк Перпенна.
Такого положения вещей Рим не мог далее терпеть, тем более что у ворот города стоял со своими победоносными легионами Помпей и требовал отправки в Испанию. Сенат удовлетворил его честолюбивые помыслы, и летом 77 года до н. э. молодой военачальник перевалил через Альпы. По пути он привел к покорности племена кельтов, которые из-за постоянных смут в Риме начали склоняться к Серторию. В конце осени Гней Помпей перешел Пиренеи и, наконец, оказался в мятежной Испании.
На этом его успехи закончились. В 76 году до н. э. Помпей потерпел от Сертория крупное поражение при Лавроне, в следующем году — у реки Сукроны и под Сагунтом. Война затянулась на долгие годы, несмотря на то, что Серторию приходилось противостоять и Помпею, и Метеллу.
Один лишь Марк Лициний Красс не участвовал в борьбе различных партий в Риме и за его пределами. Он довольно редко появлялся в Сенате, но продолжал оставаться постоянным посетителем всевозможных торгов, аукционов, рынков рабов.
С окончанием проскрипций выросли цены на недвижимость в Риме, и Красс направил свой взор за пределы Италии. В охваченной войной Испании он купил серебряные рудники. Их прежние владельцы, не имевшие дохода долгие годы, рады были избавиться от недоступных серебряных жил и за пятую часть их настоящей стоимости. Не имея возможности даже посмотреть на свои испанские приобретения, Красс покупал для них пробирщиков серебра и управляющих.
Но самым большим богатством Красса были рабы. Красс лично занимался их покупкой; в поисках нужных ему профессий он объехал всю Италию, Сицилию, побывал даже на самом знаменитом рынке рабов на острове Делос.
В отличие от имущества, большей частью приобретенного на распродажах, на рабах богач не экономил. Покупая самых дорогих рабов, Красс заботился, чтобы они не испытывали недостатка в еде, имели теплую постель и общались с противоположным полом. Он проявлял едва ли не отеческую заботу о детях, рожденных его рабынями. И это было вполне понятно: рабы, рожденные в неволе, пользовались особым спросом, ибо они не знали никакой другой жизни, кроме рабской. Для таких детей богач открыл школу и лично следил за обучением, давал указания, какого ребенка учить той или иной специальности.
Видя довольных, откормленных рабов сенатора, римляне говорили: лучше быть рабом у Красса, чем гражданином в Риме. Слова эти были недалеки от истины: бездомные, требующие раздач хлеба плебеи часто жили гораздо хуже, чем «говорящие орудия».
Благодаря рабам, пожарам и прочим бедствиям Красс стал обладателем почти половины домов в Риме. Это произошло так. В те времена пожары были настоящим бичом Вечного города. Особенно часто происходили они зимой из-за пользования жаровнями для обогрева комнат, свечами и факелами для освещения. А так как дома стояли очень близко друг к другу, выгорали целые кварталы. Здания рушились и из-за недобросовестности строителей, экономивших на материале в ущерб прочности стен.
Такое положение вещей не могло ускользнуть от проницательного Красса. Он купил свыше пятисот рабов строительных специальностей, затем поселил во всех частях Рима своих соглядатаев. Едва где-нибудь происходило очередное бедствие, Красс тут же появлялся и покупал горящие здания по цене земли, на которой они стояли. Иногда ему удавалось купить и соседние дома. Домовладельцы из боязни, что огонь перекинется и на их строения, отдавали свое имущество почти за бесценок.
Затем все происходило, как в отлаженном механизме: на следующий день появлялась группа рабов и расчищала площадку, затем другая группа закладывала фундамент, третья возводила стены, наконец, последними трудились кровельщики и отделочники. Доходный дом вырастал, словно гриб после дождя, и очень скоро покрывал все расходы на возведение здания и покупку земли. Красс строил прочно и добротно, и осуждали его за то, что он наживается на бедствиях людей, но не за качество возводимых зданий.
Для своих многочисленных вилл, домов и рудников Красс купил самых лучших управляющих, каких только смог найти. Доходы его считали и складывали в казнохранилище рабы с безупречной репутацией. Так после многолетних трудов Марк Красс развязал себе руки для общественных дел и стал самым богатым человеком Рима.
Еще во времена вынужденного заточения в испанской пещере Красс изучал историю, философию и риторику. Теперь, спустя много лет, сенатор возобновил занятия. Лучшие учителя давали ему уроки греческого ораторского искусства, помогали оттачивать его мимику и жесты. И вот Риму явился адвокат, перед железной логикой которого отступали самые строгие судьи. Уже первые несколько дел принесли ему шумный успех.
Красс защищал с одинаковым усердием и знатного сенатора, и нищего плебея, хотя с последнего, даже в случае успеха, вряд ли можно было взять и несколько ассов. Злые языки утверждали, что адвокат делал дорогие подарки судьям, чтобы те «правильно» поняли его речь.
Профессия адвоката считалась высокодоходной в Риме, но едва ли Красс что-нибудь заработал, хотя и выиграл дела всех своих подзащитных. И все же адвокатская практика принесла Марку Крассу кое-что дороже золота (его было в избытке и без того). Успех, слава, известность и чувство удовлетворения от побед — вот они, самые большие дивиденды в новом деле. Человеку, обремененному огромным богатством, получить признание среди бедных чрезвычайно трудно, ибо богатство вызывает скорее зависть и ненависть, но никак не уважение. Красс же, вопреки всему, добился популярности среди римского плебса.
Впрочем, продолжалось это увлечение недолго: Марк Красс в совершенстве овладел адвокатским делом, достиг известности в Риме и победителем покинул сие поприще, дабы попытать счастья на поприщах иных.
В 74 году до н. э. произошло событие, которое поначалу сочли незначительным и вполне заурядным.
В городе Капуя двести рабов гладиаторской школы Гнея Лентулла Батиата составили заговор с целью получить свободу. На протяжении нескольких месяцев они готовили продукты, одежду, прятали в тайниках оружие, которое удавалось добыть, и строили планы бегства из ненавистной школы. Однако, как часто бывает в подобных случаях, нашелся человек, который пожелал добыть себе свободу подлым, но простым и надежным способом.
В тот день главные заговорщики ― Спартак, Крикс, Эномай и Геракл долго спорили о том, каким образом воплотить свои мечты. Крикс предлагал вывести подкоп за стены школы, но Спартак и его товарищи признали этот путь слишком долгим: к тому времени, когда подкоп будет готов, большинство бойцов сложит головы на арене цирка. Поэтому было решено напасть на охрану, в случае успеха захватить склад оружия и пробиваться силой из города. Кровь и смерть не пугали гладиаторов. Не все ли равно, где погибать: в цирке или на улицах Капуи.
В пылу спора Спартак не заметил, как пропал его сосед, который прежде лежал на кровати и тихонько посапывал. Заговорщики решили, что он спал, и впоследствии очень удивились, когда в открывшуюся дверь казармы вошел хитрый грек. Еще большее изумление вызвали следовавшие за ним полтора десятка стражников.
Центурион тоном, не предвещавшим ничего хорошего, произнес:
— Спартак, Крикс, Эномай и Геракл, немедленно следуйте за мной!
Могучий каппадокиец Геракл, хотя его имя произнесли последним, ничего не подозревая, подошел к стражникам.
— Где остальные? Почему не повинуются приказу?! — еще более грозно рявкнул центурион.
— Да вот же они, все трое, — услужливо указал пальцем грек.
Вожакам рабов ничего не оставалось, как подчиниться, и они медленно пошли вслед за каппадокийцем. Когда до стражников оставалось несколько шагов, Спартак молниеносно схватил скамейку и ударил центуриона в грудь. Еще через мгновение он завладел мечом поверженного врага и крикнул:
