колёса платформы. Рядом мелькнули куски человеческих тел, разорванных на много частей.
Времени на сильную скорбь ни у кого не имелось. Сражение вокруг продолжалось с тем же ожесточением, что и секунду назад. Пилоты врага бросали тяжёлые бомбы на все батареи.
Зенитчики защищали цеха Сталинградского тракторного, вели ураганный огонь и сбивали фашистских стервятников одного за другим. И те, и другие несли большие потери, и никто не хотел уступать.
Вот только, фашисты рвались вперёд ради мифического мирового господства. В то время, как наши солдаты защищали Отчизну. Они бились с врагами, что хотели их всех превратить в бессловесных рабов, а то и совсем уничтожить.
Через десять минут первая волна самолётов израсходовала боезапас, развернулась на запад и направилась к аэродромам. Возвращались они не таким чётким строем, как летели сюда. Каждый двигался сам по себе, не соблюдая порядка. Число исправных машин сократилось на четверть. Остальные дымили моторами и едва шевелили рулями, пробитыми советской картечью во многих местах.
Невзирая на повреждения бомбардировщиков, гитлеровские пилоты облегчённо вздохнули. Они радовались небольшой передышке и верили, что теперь они в безопасности.
А вот советским зенитчикам не удалось даже слегка отдохнуть. Вторая волна вражеских асов сменила ушедшую к западу, и кромешный ад открыл на земле ещё один филиал. Позиции всех батарей потонули в грохоте пушек и взрывов.
Не сбавляя максимального темпа, Яков крутил ручки маховиков. Он поворачивал пушку в горизонтальной плоскости и целился в самолёты противника с помощью второго наводчика. Подносчик снарядов таскал боеприпасы и заряжал длинноствольную пушку. Раненый наблюдатель стрелял. И эти три операции повторялись снова и снова.
Лейтенант почти что, оглох от непереносимого шума. Несколько раз осколки рвали сапоги и одежду, резали кожу на руках и ногах, и били в железную каску. Если б не шлем, парень, наверняка, был убит.
В разгар смертельного боя кто-то вдруг крикнул: «Танки идут!» — и всё стало значительно хуже, чем было до этого.
Опустив взгляд к земле, Яков посмотрел на северо-запад и с удивленьем увидел, как из-за дальних развалин показались две «тридцатьчетвёрки». Он чуть не крикнул: «Наши, ура!» — но вовремя понял, что сильно ошибся.
На броне виднелись кресты, а следом шли пять или шесть фашистских «Т-3» с короткими двухдюймовыми пушками. За ними мелькали стальные «коробки», вооружённые меньшим калибром — от двадцати до тридцати семи миллиметров.
Лейтенант огляделся и с радостью понял: расчёты, в общем- то целы, и хотя в них по три-четыре бойца, все ведут беглый огонь по самолётам противника. Ещё парень заметил, интересную вещь.
Узкий просёлок, по которому двигался враг, шёл наискосок и упирался в прогал, что находился между его батареей и соседями справа. То есть, бронемашины иногда подставляли свой бок под выстрел первого и второго орудия.
На расстоянии в тысячу метров их зенитные пушки пробьют даже 100-миллиметровую лобовую броню. Ну, а если возникла возможность врезать по цели, в слабое место, то почему бы её не использовать? Во-первых, в боковую часть танка легче попасть. Во-вторых, подобный удар нанесёт неприятелю более весомый урон.
Встав на площадку, на которой сидел, Яков напрягся и, перекрывая шум боя, крикнул во весь голос: «Первое и второе орудия! Бронебойными по танкам! Третье и четвёртое, продолжайте стрелять по самолётам врага!»
Несмотря на хлопки громких выстрелов и грохот разрывов, лейтенанта услышали на второй, ближайшей позиции и немедленно выполнили эту команду. Его и вторая зенитка опустили стволы.
Две остальные продолжили яростно бить в высокое синее небо. Оттуда по-прежнему слышался вой пикировщиков, падали бомбы и глухо трещали пулемётные очереди.
Не отвлекаясь на то, что творится вверху, Яков стал поворачивать пушку в сторону дальних развалин. Парень поймал в прицел ближайшую «тридцатьчетвёрку», поругался на то, что приходится бить по машине завода, который сейчас защищает, отдал команду: Огонь!
Бронебойный заряд попал в носовую часть башни и окутал её облаком дыма. Машина резко затормозила, а затем и остановилась совсем. Взрывная волна угодила в скошенную лобовую плиту, врезалась в неё под углом и не смогла одолеть прочную сталь. К счастью, удар оказался настолько силён, что поворотные механизмы заклинило, и 76-миллиметровая пушка потеряла подвижность.
Несмотря на поломку, фашисты не вышли из боя. Поочерёдно подрабатывая гусеницами, танк повернулся и его внушительный ствол нацелился прямиком на окоп.
Тёмное жерло застыло на месте, и из него вылетел сноп белого дыма с огнём. Снаряд врезался в грунт возле самого бруствером. К небу взметнулся вал иссохшей земли и накрыл весь расчёт.
Зенитка пальнула в ответ и попала между лобовой маской и бронекорпусом танка. Струя раскалённого газа пробила 45-миллиметровую стальную броню. Она влетела в машину и сожгла внутри всё, что в ней находилось. От высокой температуры сработал боезапас, который хранился в отсеке. Мощный взрыв оторвал башню от ходовой части и швырнул далеко в левую сторону.
Закончив с артиллерийской дуэлью, Яков взглянул на другую «тридцатьчетвёрку». Он сразу вспомнил, что краем уха услышал, как зенитка соседей дважды пальнула. Правда, её два снаряда врезались в танк чуть пониже.
Первый снёс пару передних катков и разорвал ту гусеницу, что справа. Машина закружилась на месте, остановилась, но так для себя неудачно, что подставила бок под новый удар.
Второй снаряд пробил прочный корпус, взорвался в моторном отсеке и разворотил мощный двигатель. Осколки пробили баки с горючим. Солярка хлынула на развороченный дизель и вспыхнула чадным огнём.
Два уцелевших фашиста выскочили из горящей машины и ожившими факелами заметались по полю. Они слепо потыкались в разные стороны, упали на землю и застыли навечно.
У Якова не было ни желания, ни времени жалеть неприятеля. Он перевёл прицел на ближайший «Т-3». Прозвучал оглушительный выстрел, и в броне угловатой машины появилась дыра размером с кулак. Внутри крупной башни что-то вдруг грохнуло. Пара люков сразу открылась, но наружу никто не полез. Вместо людей повалил очень густой чёрный дым.
С другими немецкими танками произошло нечто подобное. Яков действовал удивительно чётко, так же, как на учебном полигоне училища и не обращал внимания на то, что фашисты палят из десятка стволов.
Ничего с этим сделать нельзя. Оставалось лишь положиться на благосклонность судьбы. Парень вспомнил, как говорила его старая бабушка: «Бог не выдаст, свинья-то не съест!» Он отбросил посторонние мысли и сосредоточился на быстрой стрельбе.
Машины, что ехали сзади, были устаревшей конструкции и имели броню, способную выдержать только огонь пулемётов. Снаряды их пушек оказались значительно мельче, чем у советских зениток, но это не делало их совсем
