Ближе к полуночи, в самый разгар пира, раздался тревожный вопль:
— Невеста сбежала! Сбежала невеста! Бай ушам своим не поверил:
— Маулен, это ложь? Неправда это!
— Ох, правда, дядя! Беда на тебя свалилась! Ты стал посмешищем для людей, ох-хо-хо!
Сержанбай вышел из юрты, крепко хлопнув дверью. На дворе было полным-полно народу. Гости вмиг превратились в свидетелей его несчастья. В лачуге горько рыдал Тенел, его окружили люди, выражали сочувствие, пытались успокоить. Бай влепил ему пощечину.
— Где твоя сестра? — Рядом с Тенелом Сержанбай увидел Улбосын; он схватил ее за тонюсенькие, как мышиный хвостик, косы, дернул изо всех сил, повалил на землю, лягнул в живот. — Из-за тебя все мои несчастья. Из-за тебя!
Улбосын сжалась, свернулась в комок, как еж, и выпалила:
— Чтоб ты сдох, безумец! Чего затеял! Чем меня бить, на мне вымещать злобу, ищи лучше Рузмата!.. Навлек позор на свою дурацкую голову! Нужен ты молоденькой, как же! — кричала Улбосын, не помня себя от ярости.
Никогда прежде жена не осмеливалась бросать ему такие жестокие, такие оскорбительные слова. Это во сто крат усилило его боль и муку. Он понял, что лишился последней своей надежды и услады в жизни — Гулзи бы. Сержанбай полез за пазуху за ножом, чтобы прикончить эту старую, эту ядовитую бесплодную змею. Его схватил за руку Маулен:
— Дядя, опомнись! Невеста сбежала с Рузматом. Нож еще пригодится тебе! Рузмат! Отныне Рузмат твой кровный враг!
— Седлай коней, поедешь со мной! Маулен-желтый, не выпуская дрожащей руки бая,
повел его сквозь замершую толпу к конюшне.
* * *
Неподалеку от Хивы, на берегу канала, под диким карагачем лежали Гулзиба и Рузмат. Джигит не мог уснуть, хотя и очень устал. Он наслаждался близостью Гулзибы, которая безмятежно спала, положив голову ему на плечо, как на подушку. Он неотрывно смотрел на ее спокойное лицо, белое-белое при свете луны, и предавался воспоминаниям.
…Когда бай сообщил ему о своей предстоящей свадьбе, Рузмат подумал, что сердце его не выдержит, разорвется от горя… Около него, как призрак, возникла Улбосын и зашептала горячо:
— Рузмат, слушай меня, Рузмат! Бай потерял разум, надо спасать сироту! Укради ее, я помогу!
— А она? Согласится ли она?
— Если ты избавишь ее от старика, — сказала Улбосын, — она всю жизнь тебе будет пятки лизать!
Рузмат чмокнул от радости Улбосын в щеку. Тысячу лет живи, сестра!
В предсвадебной суматохе никто не заметил, как Улбосын сунула Рузмату и Гулзибе сверток, как благословила их:
— Это вам деньги на дорогу! Будьте счастливы, да поможет вам бог! Не медлите в пути!
Рузмат не мог поверить своему счастью.
Неужто это правда? Явь, а не сон? — спросил он, как только аул остался позади.
— Правда, правда, Рузмат!.. ответила Гулзиба. — В Хиву проляжет наш путь! Будем искать Ерназара-ага.
К ночи они достигли берега канала, прилегли отдах-нуть под карагачем.
Забрезжил рассвет. Рузмат так и не сомкнул глаз, а Гулзиба еще спала, чувствуя себя под надежной за щитой. Рузмату хотелось прикоснуться к пухлым, розовым губам девушки, они так и манили к себе, так и притягивали. Но он боялся спугнуть сон своей любимой.
Стало подниматься солнце… все выше, выше — так разгорается огонь в очаге. Выдержка изменила Рузмату, и он слегка прикоснулся шелковистыми усами к губам Гулзибы — алым, словно капнувшая на снег кровь. Девушка вздрогнула, испуганно открыла глаза.
— Ах, это ты!
— Прости меня, Гулзиба, — с нежностью пролепетал оробевший джигит. — Божественное солнце начало лить на землю свой свет, и я подумал — пусть мое солнышко откроет глаза и прольет свой свет на меня…
Гулзиба улыбнулась:
— Какие красивые слова умеешь ты говорить, Руз-мат! Какие хорошие слова! Меня еще никто никогда не сравнивал с солнцем. — Голова Гулзибы по-прежнему доверчиво покоилась на его плече.
— Знаешь, Гулзиба, говорят, если загадаешь желание, когда восходит солнце, оно обязательно сбудется…
— Я слышала об этом… Только я много-много раз при солнечном восходе просила бога о счастье, но бог мне так и не внял.
— На этот раз все сбудется, раз мы вблизи от священной Хивы! Вставай, попросим бога вместе!..
Гулзиба и Рузмат обратили лица на юг; девушка распростерла вслед за джигитом руки и стала за ним повторять:
— О боже, мы пришли к священному городу с чистыми помыслами! Пошли нам вместе с лучами солнца свое благословение! Сделай нас счастливыми! Аминь!..
…- Ха, вот вы где, проклятые! — словно ответствовал им сам разгневанный бог… Но это был не бог, а Сержанбай, за спиной которого маячил его племянник.
Гулзиба вцепилась в Рузмата.
— Не бойся, Гулзиба! — Он обнял ее, потом отстранил, загородил собой и приготовился к прыжку, словно тигр. — Не бойся! — повторил он и спокойно, вызывающе даже поднял голову к всадникам:- Чего хотите?
— Рузмат, поцелуй меня, пусть думают… — прошептала Гулзиба.
— Не тревожься, душа моя! Не бойся! Никому тебя не отдам, пока живой!
— Моя судьба в твоих руках, Рузмат!
Ерназар явился к Махмудниязу с докладом:
— Ваш приказ выполнен, мой великий военачальник! Джигиты, которых вы направили вместе со мной, оказались расторопными, я ими остался доволен… Бухара превзошла все мои ожидания! Хотелось бы побывать там еще разок! Как победителю…
Махмуднияз с трудом поверил тому, что Ерназар успел за тридцать дней обернуться туда и обратно, похвалил его за службу и усердие.
— Расскажи сперва о городе!
— В городе около ста мечетей, шесть базаров, обнесенных каменными стенами, четыре караван-сарая. Через реку Каратал перекинуты два каменных моста. Из Чу и Чимкента в Бухару доставляют селитру, это такой порошок, вроде соли, для изготовления пороха. Свинец бухарцы добывают в горе Каратау. Мы вызнали несколько дорог до Бухары, на любой из них теперь не заблудимся — ни днем, ни ночью…
— А эмира не видел? — нетерпеливо прервал Ерназара Махмуднияз.
— Видел, представился случай. Он ехал во главе нукеров. На вид это грозный и жестокий человек. Необычна его одежда. На голове красная шелковая чалма, поверх торчком торчит султан из птичьих перьев. Эмир был в шубе из меха, какого я раньше не видывал; я полюбопытствовал у одного бухарца: что это за зверь такой? Он объяснил: это соболь, обитает он на самом холодном севере… А подпоясан эмир был поясом из шкурки золотистого каракуля.
— Что удалось узнать об эмирском войске?
— Часть бухарского войска возглавляет не бухарец, а русский или инглис.
Махмуднияз помрачнел.
— Не беспокойтесь! Эмира, безусловно, можно разбить! — уверил его Ерназар.
— Вы преданный друг и хороший нукер, Ерназар!.. Завтра отдыхайте.
Ерназару стало как-то не по себе от неожиданного перехода Махмуднияза с «ты» на «вы» Что-то он чрез мерно внимателен и заботлив, как бы все это не оказалось хитростью, не обернулось какими-нибудь кознями…
— Я лучше явлюсь завтра на учения!
— Вы храбры и сильны, но притворяться не умеете, вас выдает лицо! Почему вы встревожились? Или мои похвалы кажутся вам незаслуженными?.. — Махмуднияз выдержал многозначительную паузу. — Чтобы доказать искреннее мое расположение, я готов доверить вам важные новости. Вас они тоже касаются… то есть я хочу сказать, что вы обладаете даром предвидения… Вот только, к сожалению, не все это ценят и понимают, не все способны понимать. Даже греясь у огня, мы забываем иногда о том, кто первый разжег этот огонь.
Ерназар улыбнулся и решил, что отныне он будет больше следить за выражением своего лица, особенно когда находится в этом дворце.
— Если у меня спросили бы, кто в Хиве является владыкой огня, я, конечно, ответил бы: «Хан!» И вы ответили бы точно так же. Но каждое событие, каждое начинание имеет свой собственный огонек, свое свечение! Когда же они, эти огоньки, разгораются, они прибавляют яркости тому огню, которым владеет хан. За время вашего отсутствия здесь произошли кое-какие перемены! В отношениях — с кем бы вы думали? — с русскими. Когда наш хан освободил русских пленных, царь в ответ отпустил на свободу хорезмских купцов, которых держал в качестве заложников. Так что скоро в городских лавках появятся товары, привезенные нашими купцами из русского царства… Ну как, смекнули теперь, что именно я подразумеваю?.. Вы первый разожгли огонь! Вы попросили выпустить из зиндана русского ученого в награду за славную вашу победу! Вы будто предвидели события, заглядывали вперед!..
— Мой великий военачальник, вы ко мне расположены, поэтому приписываете мне милостиво подвиги…
— Я говорю правду. Помните, мы обращались за помощью в Герат, к инглисам? Они пренебрегли «маленьким хивинским ханством» в какой-то там дикой степи! Отказали нам. Потом, видно, спохватились и направили к хану своих посланцев. Одновременно с ними прибыли и послы персидского шаха. Однако хан заставил всех их ждать! В первую очередь он принял русского посла, хотя тот добрался до Хивы последним. Я сегодня присутствовал на этой церемонии! Очень она была торжественная!
