В его мире присутствовали люди вроде лорда Мельбурна, и Альберт был благодарен им за уважение и дружелюбие, но их мало что роднило. Были еще нудные визиты герцога Веллингтона, который входил в комнату с таким видом, как отметил один остряк, будто осматривал поле Ватерлоо. Регулярно появлялись лидеры общества вроде лорда и леди Холланд, чей дом был сценой скандалов и политических интриг, и, конечно, лорд Пальмерстон. Альберт при одном взгляде на него застывал от чувства беспомощной неполноценности. Он не был королевой Викторией, которая могла обуздать кого-либо словом или взглядом. Он всего лишь принц-консорт, ее супруг, не важная личность, и к тому же иностранец, который не способен решить ничего. И этот Пальмерстон, бесцеремонный человек англо-ирландского происхождения, с его небрежными манерами, ухитрялся унижать его, даже не замечая этого.
Как-то поздней весной, когда королева занималась делами с лордом Мельбурном, просматривая государственные бумаги, Альберт отказался от попыток как-то развлечься или найти себе занятие в рассеянных по территории парка зданиях дворца и вошел в помещение, где занимался своими делами барон Стокмар. В это время он писал послание королю Леопольду, но немедленно отложил в сторону свои бумаги и предложил принцу сесть.
– Я прервал ваши занятия, – мрачно заметил принц. – Простите меня, я могу зайти в другой раз.
– Мой дорогой, – ласково ответил барон, – для меня самое важное – повидаться с вами. Я писал вашему дядюшке Леопольду. У меня масса свободного времени, и я могу написать ему позже. Садитесь. Где королева?
Стокмар знал, что между Альбертом и Викторией нередки были ссоры, но он мудро старался держаться в стороне, считая, что молодые люди сами в состоянии регулировать свои отношения. Он надеялся, что причиной визита к нему Альберта была не очередная ссора или же плохое настроение принца.
– Королева занята с лордом Мельбурном. У них важные государственные дела. По крайней мере, мне так кажется. Она не считает нужным обсуждать подобные проблемы со мной.
– Ага…
Так вот в чем дело. Стокмар вздохнул и отодвинул кресло от письменного стола. Он понимал, что настало время вмешаться в отношения королевы и ее супруга. Он никогда прежде не слышал в голосе Альберта подобной горечи, и принц никогда не выглядел таким отчаявшимся.
– Вы сами когда-нибудь заговаривали с ней о политике? – спросил он принца.
– Несколько раз. И всегда с одним и тем же результатом. Моя жена начинает загадочно улыбаться. Ну, вам знакома эта ее улыбка – решительная и неопределенная, когда она уже все решила и пытается осторожно перевести разговор на другую тему. Она сжимает мою руку и заявляет, что не желает говорить об этом. И вообще она устала от того, что занималась подобными делами весь день. И мы начинаем разговаривать о собаках или о каких-то пустяках. Господи, Стокмар, она меня считает таким идиотом, что отказывает мне в доверии, которое оказывает своим министрам.
– Королева никогда не думала плохо о ваших знаниях и уме, – возразил ему Стокмар. – Никто не смеет так думать. Вы опередили ее во многом, мы оба знаем это. Дорогой мой, да она, видимо, как раз именно этого и боится. Конечно, Виктория чувствует это чисто интуитивно и очень ревниво относится к своей власти. Мне следовало раньше предупредить вас об этом, но я сам даже не подозревал о силе этого чувства… У меня создалось такое впечатление, что чей-то плохой совет или собственные подозрения заставляют ее исключить вас из этой сферы, хотя, как видно, вы устраиваете ее во всех остальных.
– Во всех остальных! – Альберт с горечью посмотрел на него. – Я ничего не значу, и я ей не нужен. – Я – просто ноль, рука, на которую можно опереться, или партнер, с которым можно потанцевать. Я сижу на противоположном конце стола, и люди мне кланяются, когда преклоняют колени перед ней. Я пришел вам пожаловаться, что она не позволяет мне принимать участие в политике, даже не дает возможности интересоваться ею. Но мне придется рассказать вам всю правду. Она не позволяет мне ни в чем принимать участия! Знаете, Стокмар, когда я приказал вчера, чтобы слуга разжег огонь в камине ее будуара, то он отказался это сделать без позволения королевы. Вот каково мое положение. Королева отдает приказание, и ей мгновенно повинуются слуги и эта бесцеремонная Лизен, но я, ее муж, должен сидеть в холодном помещении!
Некоторое время барон внимательно изучал свои руки, потом сказал:
– Я даже не представлял себе, что все до такой степени плохо. Почему вы не пришли ко мне раньше?
– Сначала я надеялся, что все образуется. Виктория так часто говорит, что любит меня – она повторяет это без конца. Стокмар, мы часто ссоримся, в особенности по поводу этой кошмарной Лизен, но должен вам признаться, что я всегда сдаюсь первым во время этих ссор. Я даже стал разговаривать с этой баронессой, хотя мне она не нравится. Я считаю, что она неприятный человек и обладает слишком большим влиянием на Викторию. Я остаюсь танцевать и веду светские разговоры во время бесконечных балов и приемов, когда единственно о чем мечтаю, так это о тишине и моей собственной комнате. Я стою, как восковая фигура, а ее министры снисходительно говорят со мной несколько секунд и отходят. Они выполнили свои функции: сказали несколько фраз консорту королевы, этому тоскливому парню, который ненавидит охоту и не умеет выглядеть и вести себя подобно истинному англичанину. Но его следует ублажать, чтобы ее величество была довольна. Они, наверное, считают меня бесчувственным, – резко заметил Альберт. – Если вообще думают обо мне!
– Пожалуйста, успокойтесь, – быстро произнес Стокмар. Он никогда не видел Альберта таким взволнованным: принц побелел, у него тряслись руки. Барону стало так его жаль, как будто перед ним сидел его собственный сын, одинокий и презираемый, оказавшийся в том положении, которое он сам для себя не выбирал. Его выбрали за него другие. Леопольд и Стокмар планировали совершенно иное. Их мечты об идеальном альянсе, который позволит проводить благородную политику, превратились в фарс. Альберт не должен был стать домашней марионеткой и компаньоном королевы в часы ее досуга.
Слава богу, что он вовремя узнал, в каком направлении развиваются отношения принца и королевы. Все пошло наперекосяк. Но если Альберт немедленно начнет действовать с помощью Стокмара, тактично и руководствуясь его опытом, еще не поздно все поправить. Виктория любит Альберта – Стокмар был уверен в этом. Она сама неоднократно признавалась в этом принцу в своих пространных письмах во время их помолвки. Она также писала об этом и Леопольду, называя своего мужа Ангелом с большой буквы. Тем более было непонятно, почему она не доверяла ему и не позволяла иметь никакой власти. Любой слуга обладал ею в большей степени чем принц-консорт!
Камердинер не стал разжигать огонь без позволения королевы или приказания, полученного от баронессы Лизен. Лизен! У Стокмара начали пробуждаться неясные подозрения. У принца и королевы происходили ссоры из-за Лизен, и Альберт говорил о ней с неприязнью. Теперь она командовала королевской прислугой и распоряжалась средствами, выделенными на содержание королевы. И разве не она занимается личной перепиской королевы?
Это была слишком ответственная работа для неграмотной гувернантки. Барон вспомнил, что до замужества Виктории ее комната примыкала к королевской спальне и что несчастье с Флорой Гастингс сразу же высветило эту непонятную фигуру за королевским троном. В то время о ней был запрос в парламенте и даже выдвигались резкие требования отказаться от ее услуг. Тогда он не придал этому никакого значения. Он решил, что причиной всему стала непопулярность королевы и желания ее подданных в наказание заставить ее расстаться с личной прислугой.
Он ошибался, внезапно подумал барон. Как сильно он ошибался! А английские газеты и члены парламента были абсолютно правы.
Кто-то подбрасывал подозрения королеве, старательно и тайно пытался отравить ее супружеские отношения. Конечно, это была Лизен. Умная, хитрая Лизен, безмерно преданная своей молодой и властной госпоже. И мотивы ее поступков вполне понятны: ревность старой девы к молодому мужчине, который мог прекратить ее влияние на воспитанницу.
– Слава богу, источник ваших несчастий не в королеве, – заметил барон и коснулся рукой колена Альберта. – Я в этом совершенно уверен. Я считаю, что на нее оказывается плохое влияние и уверен, что знаю, чье это влияние… Подобно всем сильным личностям, Виктория беспомощна, когда кто-то знает о ее слабостях. Она – гордый человек и боится, что ею станут командовать. Кстати, именно этим она мотивировала отказ выйти замуж в прошлом году, до того как увидела вас. Но она влюбилась в вас, а страхи остались. Ее мать могла бы играть на этих страхах и добилась бы похожих результатов, но герцогиня не пользуется ее любовью и не имеет на нее влияния. Нам следует во всем винить заместительницу ее матери! Ту женщину, которая ее воспитывала и близка ей с детства. Она имеет большое влияние на королеву, большее, чем мы себе представляем. Дорогой мальчик, ваш злой гений – баронесса Лизен.
