Это заметил Толстиков:
– Что Виктор Степанович, опять, что-то вспомнили. И не хотите говорить?
– Да. Но расскажу потом, – буркнул в ответ Виктор. – А, что это ваша Мария Львовна, восемнадцатого года рождения – она вообще адекватна? Старушка, не страдает не какими, душевными заболеваниями и вообще можно ли положится на ее показания? – спросил Поляков у опера.
– Да нет. Зря вы так. Вполне бодрая и здравомыслящая старушка. Она хорошо ориентируется. А почему гостя запомнила – так она целыми днями у окна сидит. Говорит больше то делать нечего. Вот и смотрит – кто, к кому пришел.
– Так. Поляков, что у тебя? Что ты хочешь сказать про Казанцева? – Лесина выпустила струйку дыма.
Она поняла, что Виктор, что-то хочет сказать, но не решается. Толстиков уставился на Попова:
– Я говорю вам, спасибо, у вас очень ценные данные. Это все?
Опер обиженно и растерянно пожал плечами:
– Все вроде. А что мне выйти, что ли? Вы тут говорить между собой будите?
– Вы догадливы. Видите, даже начальник отдела вышел. Поэтому прошу вас, когда будет надо, мы вас позовем.
– Ха, так вы меня не найдете. Я на секторе буду. Работы много, – Попов попятился к двери.
– Найдем, если надо будет. И последнее – пока не каких резких движений не делайте и поменьше болтайте. Прошу вас. А о чем-то важном и неожиданном докладывайте прямо начальнику отдела. Он с нами свяжется. Спасибо.
Попов вышел из кабинета. Поляков тяжело вздохнул. Толстиков повернулся к нему и спросил:
– Ну, а теперь – говорите все Виктор Степанович. Что мы не знаем. А то получается – вы от нас информацию укрываете. А мне генералу докладывать, а Вере Григорьевне прокурору края. Дело все-таки. У нее тоже руководство есть. И главное – это Казанцев как я теперь понимаю очень опасный тип. Его нужно срочно задерживать. Так, что мы вас слушаем!
– Да, Витя. Пора уж действительно вес рассказать. А то, из-за ваших, тут рознь – общее дело страдает, Лесина кивнула ему головой в знак поддержки.
– А, что тут говорить. Да я имею в кое-что на Казанцева. Но особо то на него ничего нет. Есть только то – что он был последний, кто видел Кубарову живой. Когда он вышел из ее дома я видел лично. Но после этого Казанцева никто не видел. Несколько человек из отдела Саблина пытались установить его место нахождение и бесполезно. Он как в воду канул. То, что он тут появился, для меня тоже было неожиданностью! Почему он так себя ведет – мне понятно, но кто у него в помощниках? Вот вопрос. Не может же, он один, вот так, людей убивать и не следов ничего не оставлять! Он работает явно не один!
– Если бы вы мне доложили сразу – с Казанцевым мы бы не тянули! Мой отдел бы давно вышел на него и задержал. Пусть даже в подозрении, – грубо бросил Толстиков.
Виктор понял, что уэсбешник окончательно разозлился. Лесина ехидно улыбнулась Полякову.
– Ну, и что мы теперь будем делать? – спросила следователь, выпустив изо рта очередное облачко сигаретного дыма.
– Ну а теперь Вера Григорьевна, очень плотно, этим всем займусь я! И я быстро наведу порядок! Не зря же меня генерал назначил старшим, по расследованию всего этого дела, – Толстиков зло смотрел на Виктора.
Поляков даже немного испугался. Ему показалось, что уэсбешник будто догадался о его тайных связях с Саблиным и их планах. Виктор непроизвольно потрогал карман пиджака, в котором лежал сотовый телефон, переданный ему вчера полковником на случай экстренной связи. В голове у Виктора вновь закрутились неприятные мысли об Ольгином исчезновении. Только бы об этом Толстиков узнал, как можно позже – иначе он может только испортить все дело своим рвением.
Поляков посмотрел на часы. Стрелки неумолимо показывали начало третьего. Виктор вспомнил, что в три его должен ждать Алик.
И тут на помощь ему неожиданно пришла Лесина. Вера, затушив окурок в пепельнице, поднялась со стула и грустно сказала:
– Ну, что ж мне пора в город. Меня ждет руководство. Петр Кузьмич вы не подбросите меня на своей Волге? А то я нашу дежурную машину отпустила.
– Конечно, конечно, – Толстиков услужливо подал Вере ее шубу. Он держал ее словно лакей и ждал, когда следователь наденет норковую одежду на свои плечи.
Поляков ухмыльнулся. Он понял, что их отношения с Лесиной вновь обострились. И теперь лучше не рассчитывать не ее помощь.
Дежурный по изолятору временного содержания РУБОПа лейтенант Остапенко сидел и заполнял карточки на задержанных. Нудная и монотонная писанина, склоняла милиционера ко сну. Он, то и дел прерывался, и громко зевая – тряс головой и разводил руками взад-вперед – словно готовясь к заплыву. Помощник Остапенко, сержант Верхотуров, лениво ходил по длинному, тюремному коридору, то и дело заглядывал в глазки на дверях камер. В изоляторе стояла привычная тишина. Было лишь слышно, как капает вода, с конца крана в умывальнике. Остапенко прервался и посмотрел на часы.
Его немного удивляло то, что в такое время в ИВС нет никого из оперативных сотрудников. Обычно во второй половине дня они то и дело бегали туда-сюда с бумажками, требуя вывести для допроса того или иного задержанного.
Остапенко удивленно крикнул Верхотурову:
– Витя, а что это сегодня? Постный день что ли? Чего это нет то из оперов никого? И адвокаты как повымерли? Странно!
Верхотуров брякнул связкой ключей и радостно ответил:
– Да Сергей! И хрен с ними! Я даже рад! Работы меньше! Ты, что, не рад, что ли?
– Я-то рад. Да вот не привычно, что-то! А ты все карточки на задержанных, заполнил?
– Нет, не успел. Но сделаю.
Остапенко, хотел, было, матюгнутся на своего подчиненного, но сдержался. В дверь кто-то позвонил и электронная трель, заставила лейтенанта, встать со стула.
Остапенко посмотрел в глазок. По инструкции он сначала должен был открыть маленькое окошко и потребовать документы и бумаги, разрешающие пройти в помещение ИВС, но лейтенант инструкции нарушил. Он вставил в щель длинный стальной ключ и открыл дверь.
На пороге стоял Поляков. Виктор глупо улыбался. В руке он держал кружку с кофе. Остапенко покосился на фарфоровую посуду и недовольно спросил:
– Что Витя, опять за сахаром? Не стыдно тебе? И не лень тебе с третьего этажа сюда спускаться? В дежурку бы зашел, там тоже у мужиков есть.
Но Поляков покачал головой:
– Нет, Серега. Нет. Сахар так. Я просто на ходу вот кофе пью. Дел по горло. А время нет.
– Хм, а что тогда к нам приперся? У нас вроде никого за тобой нет. Никто из задержанных, не числится. А по инструкции сам знаешь – значит, тебе тут находится нельзя. И я тебя не пущу, мало ли! Вдруг кто с проверкой нагрянет! Сейчас у нас совсем, строго стало. Вон в прошлом месяце старшину Сивухина премии лишили. Пустил кого-то из оперов. И все. А за тем, ни одного задержанного не было. Сейчас-то контроль, сам знаешь, какой. Всего боятся! Нас в настоящую тюрягу превратили! В ГУВД всего боятся и инструкцию за инструкцией придумывают! Дела то в судах разваливаются. Следователи психуют! Говорят – задержанным передают информации в камеры, и они с адвокатами все разваливают!
Поляков посмотрел на лейтенанта и покрутил пальцем у виска:
– Ну, ты Серега, что-то совсем загнул! Я буду, кому-то информацию передавать? Ты, что совсем? Я сам, этих жуликов ловлю и сам, буду их от суда отмазывать?
Остапенко обиделся:
– Ничего я не выдумываю. Кто вас знает? Вам платят не такие уж большие бабки. А если вот позарится кто на большие? Так тогда вон и передадите! Что угодно!
– Ну, ты совсем, я ведь обидеться могу! – Виктор картинно надул губы.
Лейтенант понял, что немного перегнул и виновато буркнул:
– Ладно, извини, ладно! Пошутил я! Но и ты меня пойми! Сейчас все каналы вон по ТВ только и твердят про оборотней в погонах.
– Надо поменьше телевизор смотреть! Там и о конце света частенько говорят! – Поляков отхлебнул кофе из кружки.
– Ладно, ты, грамотей! Чего пришел то? А то у меня тоже дела есть! И мне некогда вот так с тобой тут на пороге разговаривать!
– Слушай ты Серега! Меня, правда, хоть во внутрь пусти. Дело действительно важное! Не тут же с тобой говорить будем!
Остапенко недовольно поморщился и выглянув в коридор, посмотрел по сторонам. Убедившись, что он пуст, лейтенант отошел в сторону – запуская Полякова в ИВС.
Закрыв за Виктором дверь, лейтенант уставился на него и требовательно спросил:
– Ну, что на этот раз? Только учти, ничего незаконного я делать не буду! Мне мое место дорого! А то вон прошлый раз я чуть с тобой не залетел! Когда ты просил своего стукача в камеру подсадить! А он оказался совсем без бумаг! А тут проверка! Вот шума то было!
– Нет, ничего не законного нет. Просто маленькое одолжение сделать хочу попросить!
– Какое еще одолжение?
– Понимаешь, у меня опознание одного жулика срочное. А жулик не простой. Он в убийстве ментов подозревается. Вот и мне подсадные нужны.
Остапенко недоверчиво посмотрел ан Полякова:
