— Он похож на киноактера, — с восхищением промолвила старшая дочь Буркушей.
— А ты похожа на замызганную ведьму, — прикрикнула на нее мать. — Не можешь ради такого случая надеть розовое платье.
— И не знаю, право, чем его прельстила дочь Чапларов, — проворчала Бедене, у которой тоже были на выданье две косоглазые дочери. — Ни спереди, ни сзади…
— Он пока еще не женится, — прокаркала Марьяине. — И не известно, станет ли вообще на ней жениться.
Тибор скрылся в квартире Чапларов. Агнеш встретила его в передней, если, конечно, можно назвать передней то тесное, крохотное помещение, где каждая стена не больше двери. Здесь даже вешалки не было, а лишь вбитые в стенку четыре костыля. На двух висела мужская одежда, а два других Агнеш освободила для Тибора. «Сюда», — указала она на коричневую дверь, и, когда вошла вместе с ним в комнату, ей показалось, что она увидела все здесь впервые. В двух смежных комнатах — в той, что побольше, и в той, что с альковом, — жили ее родители и братья, а эта маленькая, с окнами на улицу, принадлежала ей одной. Она всегда гордилась, что имеет собственную комнатку с коричневым полированным шкафом, диваном, подставкой для цветов и этажеркой. Ее раздражала только стоявшая в углу мамина старомодная зингеровская швейная машина под деревянным колпаком. Сколько раз она просила мать убрать ее отсюда или хотя бы не покрывать этой ужасной вязаной салфеткой.
Братьев ее, Карчи и Ферко, дома не было, вместе со старым Чапларом они поехали на футбольный матч. Мать в алькове поправляла накидку на постели. Заметив вошедшего мужчину, она пошла ему навстречу с такой поспешностью, что, казалось, вот-вот обнимет и прижмет к груди.
— Будьте как дома. Мне Агнешка много о вас рассказывала. Мы, конечно, живем по-простому. Но могли бы жить и получше. Мой отец, знаете, имел сорок хольдов земли да, кроме того, ездил на ярмарки и перепродавал лошадей, но, знаете, мой младший брат был отчаянным картежником… Впрочем, к чему это я рассказываю, вы ведь пришли не ко мне, а к моей дочери. Да садитесь же, не стесняйтесь…
Поклонившись, Гибор чуть было не приложился губами к руке тетушки Чаплар, но тут же опомнился и поспешно выпрямился. Агнеш заметила это и покраснела, как маков цвет. Но тетушку Чаплар поведение гостя не смутило. Она выбежала на кухню и, раскрыв наружную дверь, принялась взбивать сливки, сопровождая это занятие таким громким рассказом, что, к ужасу Агнеш, обрывки фраз долетали и в комнату: «А как он ее любит… видели, какой чудный букет он принес?.. Но Агнешка пока раздумывает, она у меня еще совсем ребенок…»
С четверга, с того вечера Агнеш миллион раз представляла себе эту встречу. Наяву и во сне она снова и снова мысленно переживала все по порядку. Вот Тибор звонит, входит в переднюю. Она говорит ему: «Добро пожаловать!» Вводит к себе в комнату, и они остаются наедине… Тибор смотрит на нее. А вот вышло совсем иначе: он сидит с ней рядом, в одной комнате, но смотрит не на нее, а на стену. Над печкой видна черная от дыма полоска, хотя в прошлом году ремонтировали квартиру… Да где там в прошлом году — скоро будет три года. Вот он переводит взгляд на картину. Она написана маслом и изображает уголок в лесу. На лесной полянке цыгане варят обед. Эта картина висит над диваном с тех пор, как Агнеш помнит себя. Рисовал ее какой-то Чапо или Цако; однажды друг художника навязал эту картину отцу Агнеш… Но, лишь мельком взглянув на картину, Тибор поднимается и подходит к этажерке, он ворошит книги. Лин Ю Танг, «Мудрая улыбка». «Ага!» — произносит он, зевая, и ставит книгу на место. Затем ему в руки попадает томик Гейне. Он открывает его на том месте, где напечатано «Слава морю», и принимается вслух декламировать: «Таласса! Таласса! Славлю тебя, о вечное море! Десять тысяч раз тебя славлю ликующим сердцем, как некогда славили десять тысяч бесстрашных эллинских сердец…» «Красиво», — вяло говорит он, водворяя томик на место. На верхней полке лежит кружевная накидка. «Это я связала в прошлом году», — говорит Агнеш. «Вы все умеете?» — улыбаясь, спрашивает Тибор. Она стоит перед ним, как ученица перед экзаменатором, дрожа и волнуясь, готовая одним дыханием перечислить все, что она знает и умеет: печь, стряпать, вести бухгалтерский учет, штопать, плавать, петь, целовать, нежно прижиматься к нему…
Тибор испытывает неловкость и быстро тянется за следующей книгой.
Но тут появляется мама, неся кофе со сливками, калач и грушевое варенье в стеклянной вазочке. Тибор даже за стол садится с книгой, будто она служит ему защитой. Мама остается в комнате, они торопливо, молча едят. «Агнеш пекла, попробуйте, не стесняйтесь», — угощает она гостя калачом с изюмом, Тибор благодарит и больше ни к чему не притрагивается. Ровно в шесть он встает и прощается. Агнеш еще долго смотрит ему вслед из окна, выходящего на улицу. Видит, как он хватает на углу улицы свободное такси. Спешит. Куда же он спешит? Вообще, что она знает о нем? Зачем было и начинать? Но что начинать? Разве между ними что-нибудь было? Концерты по вечерам в четверг… и ничего, право же, ничего больше. В комнату шумно входит мама. Агнеш и сама могла бы убрать посуду, но сейчас ей не до этого. Мать ставит на поднос пустые чашки и довольным тоном произносит: «Это да. Такой парень тебе как раз под стать. Куда годятся косолапые дружки Кари. Сразу видать, что он благородный. Пальто ему не меньше чем в пятьсот пенге обошлось. Настоящий молодой барин. Ты тоже девица с аттестатом зрелости. Такого бы мне зятя!» «Он никогда на мне не женится!» — вскрикивает Агнеш и заливается горючими слезами. «Глупая ты, глупая. Ты слушай меня. Он будет ползать за тобой на четвереньках и женится, когда ты только захочешь. Я в этом деле лучше разбираюсь», — говорит мать, направляясь с подносом к двери. «Он даже не упомянул о будущем четверге, только и сказал, что до свидания…»
— Площадь Муссолини, — выкрикивает кондуктор. Агнеш вздрогнула, словно очнувшись от сна. Взглянула на свои часы. Без одной минуты восемь. Она бросилась вверх по лестнице и, не сбавляя шагу, побежала по Бульварному кольцу в сторону улицы Кирай. «Глупости… он и без того каждый четверг приходит. зачем еще говорить?»
В гардеробе консерватории слонялось лишь несколько человек. Агнеш быстро поправила волосы и оглянулась. Она ничуть не удивилась, что Тибора нигде не видно. Конечно, ведь уже три минуты девятого. Может быть, Тибор подумал, что она не придет, и прошел в зал?
Она подошла к двери, заглянула в зал, желая отыскать глазами их обычные места. Контролерша узнала ее, кивнула головой, спросила абонемент. «Я еще немного подожду». «Оркестр уже идет, через две-три минуты начало». «Хотя бы до тех пор», — попросила Агнеш и вернулась в гардероб. Как только открывалась дверь вестибюля, Агнеш вздрагивала и краснела. Как он мог так поступить! Хоть бы позвонил. Ну а если что-нибудь помешало, а если он только опаздывает, ведь она сама опоздала. Агнеш опять вернулась ко входу в зал. Оркестранты уже сидели на местах, настраивали инструменты. Сколько раз смеялись они с Тибором над неким магараджей, который, впервые посетив европейскую оперу, сказал после спектакля, что ему больше всего понравился тот момент, когда в самом начале музыканты играли без дирижера. Теперь даже и это ей больше не казалось смешным. «Ну и пусть, пойду одна», — решила Агнеш и заторопилась на свое место.
Вот появился дирижер. Сейчас закроют двери, и если он даже придет, то на худой конец будет ждать до антракта. Но нет… Затаив дыхание, она прислушалась. Кто-то быстро приближался к ней. «Назло не буду оглядываться, пусть знает», — и она почувствовала, как кровь прилила к лицу.
— Вы барышня Агнеш Чаплар? — услышала она незнакомый шепот.
Агнеш вскинула голову. Возле нее стоял высокий черноволосый молодой человек. Он так высок, что ему приходится сгибаться чуть ли не пополам, чтобы приблизиться к уху Агнеш.
— Мой коллега Тибор просил извинить его: он не мог прийти. Он позвонит вам по телефону. Свой билет он дал мне. Я — Тамаш Перц.
И он тут же уселся на место Тибора.
Дирижер устремился к оркестру. Его палочка взвилась вверх, и в зале зазвучала игривая, веселая мелодия Моцарта. «Только бы не разреветься», — думает Агнеш и тихонько открывает свою сумочку. Вместо носового платка в руке зашуршали листы бумаги. Боже праведный! Ведь она забыла вложить в конверт объявление о конкурсе! Гизи, наверное, уже сдала письмо. Наверняка сдала! Что же теперь будет, господи? Если только узнает госпожа Геренчер! Как же ей не узнать? Поступит рекламация… На всем белом свете нет несчастнее существа…
И, к немалому негодованию слушателей, под тихие звуки менуэта Агнеш громко шмыгает носом и вытирает на щеках крупные слезы.
К чему приводит кружка пива
Акционерное общество «Завод сельскохозяйственных машин» — серьезная и надежная фирма, с огромными заводскими зданиями, литейной, монтажным цехом, собственной узкоколейной дорогой и сырьевыми складами, с центральной конторой и текущим счетом в банке, с дирекцией и зарегистрированными на бирже акциями… Поэтому сразу как-то трудно поверить, что своим возникновением оно обязано кружке пива.
