Хотя радикальному крылу партии подобные игры Гитлера были непонятны и неинтересны. Братья Штрассеры, Рем и другие лидеры из самых решительных и горлопанистых шумели, что кризис создал самые подходящие условия для революции. Пора звать народ на баррикады, на демонстрации, а власть надо не завоевывать на выборах, не выпрашивать, а просто захватить. Широко пропагандировали социалистические пункты программы — о национализации заводов, банков, земель. Разве не эти пункты привлекали к нацистам наибольшее число сторонников? Контакты Гитлера с промышленными магнатами называли «предательством дела революции».
Один из братьев-идеологов, Отто Штрассер, вообще откололся от НСДАП. Создал новую революционную организацию, «Черный фронт». Принялся наводить мосты не с нацистами, а с коммунистическим «Красным фронтом». Правда, второй брат, Грегор Штрассер, не поддержал его. Он занимал высокий пост «руководителя политической организации НСДАП». Даже не заместитель, а как бы соправитель Гитлера! Расстаться со своим положением, партийным кабинетом и окладом Грегор не пожелал. Был уверен, что настанет время, и партию поведет за собой он, а не Гитлер. Ну а третьего недовольного, Рема, Гитлер перекупил. Своего бывшего начальника он знал как облупленного. Рему было глубоко плевать на политические программы, его влекло только личное возвышение. Гитлер предложил ему снова возглавить штурмовиков, и Рем обрадовался. Счел, что отныне он будет распоряжаться реальной силой партии! [80]
Но у Гитлера уже имелась альтернативная сила, СС. Гиммлер как раз и старался, чтобы его «орден» стал такой альтернативой. Численность СС достигла 10 тыс. человек. По сравнению со штурмовиками — очень мало. Но СА были аморфными формированиями, всего лишь военизированными толпами. Эсэсовцы распределялись по постоянным подразделениям, полкам и батальонам, дисциплина и послушание возводились в культ. Гиммлер учредил собственную иерархию чинов, поощрял отличившихся повышениями в званиях.
Вскоре открылся еще один способ услужить Гитлеру и партии. Обострялась борьба с оппозицией, а канцлер Брюнинг в рамках «чрезвычайного положения» решил как следует прижать нацистов. Поручил полиции усилить надзор, выявить противозаконные делишки, чтобы можно было привлечь партию к ответу. Гиммлеру пришла в голову идея взять за себя противодействие подобным атакам. Он распорядился выделить в подразделениях СС по 2–3 человека, ответственных за «обеспечение безопасности». А в конце 1931 г. из этих «ответственных» была сформирована «служба безопасности» — СД. Возглавил ее Рейнхардт Гейдрих. Он служил в политическом секторе разведки Балтийского флота, носил погоны лейтенанта. Но его карьеру оборвали сексуальные похождения — соблазнил дочку старшего офицера, попал под суд чести и был исключен со службы. Околачивался в Киле без работы и через приятелей вступил в СС [39].
Гиммлер, заглянувший по делам в эти края, обратил внимание на вчерашнего офицера. А когда задумал создавать собственную разведслужбу, вспомнил, что у него имеется профессионал в данной области. Вызвал к себе в Мюнхен, одним махом повысил в звании до штурмбанфюрера. Служба СД быстро добилась успехов. Гейдрих и подобранные им помощники вычислили в рядах штурмовиков и СС нескольких полицейских агентов. Кого-то из них после этого нашли в канаве с проломленным черепом, других перевербовали, начали получать через них сведения о готовящихся обысках, облавах. Довольный Гиммлер произвел Гейдриха в штандартенфюреры, о нем доложили Гитлеру, и СД превратилась уже не в эсэсовскую, а в общепартийную службу разведки и контрразведки.
Между тем канцлер Брюнинг в начале 1932 г. попал в весьма щекотливое положение. Истекал семилетний президентский срок Гинденбурга. А кризис-то нарастал! Количество безработных зашкалило за 6,5 млн.! Такого в Германии еще не бывало никогда. Возникали нешуточные опасения, что возмущенные избиратели с треском прокатят президента, допустившего подобные бедствия. Решения впавшего в маразм Гинденбурга определяли его сын Оскар и начальник канцелярии Мейснер. Им хотелось сохранить за собой сытую кормушку. Поэтому Брюнингу прозрачно намекнули, что лучше обойтись совсем без выборов, продлить срок полномочий президента. Предлогом выбрали возраст и здоровье! Дескать, дедушка Гинденбург уже стар, треволнения избирательной кампании могут стать для него совсем вредными. Будет правильнее позволить ему посидеть президентом еще два года!
Советники, манипулировавшие стариком, дали понять Брюнингу — он должен хоть расшибиться, но продлить срок. Но для того, чтобы нарушить конституцию и отложить выборы, требовалось согласие руководителей крупнейших парламентских партий. В первую очередь — нацистов. Канцлер вступил с ними переговоры, предлагал за согласие несколько министерских портфелей. Но Гитлер отказался. Он уже чувствовал себя настолько уверенно, что намеревался сам претендовать на президентский пост. Рискнул выставить собственную кандидатуру. Правда, на состоявшихся выборах он проиграл. Но как проиграл! И кому! Самому Гинденбургу! Гитлер набрал 11,5 млн. голосов против 18,5 млн. Вышел вместе с президентом во второй тур и набрал 13,4 млн. голосов — а за Гинденбурга проголосовало 19,4 млн.
Неуступчивость, дерзость нацистов и их возросшая популярность не на шутку встревожили Брюнинга. Он теперь видел в НСДАП своих личных врагов. А полиция все-таки кушала хлеб не зря. Собрала многочисленные доказательства их противозаконной деятельности: информацию о складах с оружием, о военизированных формированиях, убийствах. Оперируя этими фактами, канцлер раздул скандал в газетах, парламенте, вывалил их перед президентом и добился принятия закона о роспуске СА и СС. Даже носить военизированную партийную форму отныне запрещалось. 13 апреля 1932 г. по всей Германии полиция приступила к грандиозным обыскам. Закрывались базы, штабы, казармы, учебные центры СА и СС.
Кстати, особенно отличились в этих операциях два будущих начальника гестапо. Начальник политической полиции Берлина Рудольф Дильс и его коллега из Мюнхена Генрих Мюллер. Однако период гонений оказался более чем коротким. Потому что песенка самого Брюнинга была спета. Гинденбург получил полномочия на следующий семилетний срок, окопавшаяся вокруг него компания хапуг вздохнула свободно. А для народного недовольства надо было дать отдушину, козла отпущения. Таковым сделали канцлера и 30 мая спровадили в отставку, свалив на него все грехи и ошибки. Пост канцлера получил фон Папен.
И тут же разразился новый грандиозный скандал. Как выяснилось, Брюнинг слишком увлекся преследованиями нацистов и при этом перестал обращать внимание на коммунистов, готов был пользоваться услугами любых союзников. Но союзники-то были не менее опасными. Численность отрядов «Рот фронта» достигла полумиллиона, и красные боевики вели себя ничуть не лучше коричневых, открыто кричали о скором захвате власти. Пользуясь попустительством бывшего канцлера, коммунисты проталкивали своих людей на руководящие посты, и вдруг открылось, что они уже верховодят в Пруссии! Занимают ключевые должности в прусском социал-демократическом правительстве Зеверинга, в прусской полиции!
Папен крутанул штурвал накренившегося государства в обратную сторону. Опять распустил рейхстаг. В обход конституции и законов разогнал правительство Пруссии. Но для столь радикальных мер пришлось искать опору у соперников коммунистов. Папен отменил закон о запрете СА и СС, повел переговоры с Гитлером о сотрудничестве. Следующие парламентские выборы обернулись триумфом нацистов. За них проголосовало 13,7 млн. человек, они стали крупнейшей фракцией рейхстага, и на пост председателя рейхстага выдвинулся Геринг.
На период экономического и политического кризиса пришелся наивысший расцвет советско-германской дружбы. В Москву наперебой обращались немецкие промышленники в надежде получить заказы для своих предприятий. Это было надежно, выгодно, это было спасением в условиях западного хаоса. Развивалось и военное сотрудничество. Британский посол в Берлине Гумбольд докладывал в министерство иностранных дел: «Хотя политические отношения между Германией и Советской Россией в данный момент и не отличаются особой сердечностью, тем не менее, создается впечатление, что военные германские власти намерены поддерживать тесную связь со своим будущим могучим союзником в случае возможного конфликта с Польшей».
Да, польская угроза была серьезной и для русских, и для немцев. Пилсудский, чувствуя за собой поддержку Франции, наглел. Советский Союз корежила коллективизация, крестьянские восстания, начался голод. Германия была совершенно ослаблена кризисом. Неужели они смогут сопротивляться полякам? В таких условиях русско-германский союз оставался жизненной необходимостью. Делегация академии им. Фрунзе побывала в гостях у германского командования и представила доклад: «Германский генштаб, по нашим наблюдениям, видит единственную реальную силу, могущую дать прирост его военной мощи, это — дружеские отношения с Советской Республикой. Наличие общего противника — Польши, опасного для Германии вследствие географических условий, еще более толкает германский генштаб на пути тесного сближения с Советской Россией. Средние круги офицеров генштаба, состоящие в министерстве рейхсвера, не скрывают своего враждебного отношения к Франции и Польше и своей искренней симпатии к Красной Армии» [41].
