Вельможи из королевской свиты расположились за двумя соседними столами, поставленными по краям от королевского стола под прямым углом к нему. Пирующие угощались горячим жарким из оленины, запивая это кушанье виноградным вином. Ягайло никуда не выезжал без своих музыкантов. Вот и на этом пиру, происходившем в довольно тесном и низком доме, тем не менее звучали различные мелодии, рождаемые двумя лютнями, мандолиной, свирелью и флейтой. Поскольку за окнами уже сгустились сумерки, помещение освещалось факелами, прикрепленными где только можно.
Внешний вид короля Ягайлы разочаровал Серафиму. Ягайле в этом году исполнилось шестьдесят лет. Это был невысокий человек с узкими плечами и длинными руками, его яйцеобразная голова заметно сужалась к макушке; длинные светлые волосы короля слегка вились на кончиках локонов, у него была маленькая бородка и длинные обвислые усы. У Ягайлы было узкое бледное лицо, широкий утиный нос, тонкие губы, его бесцветные глаза имели привычку щуриться, словно яркий свет факелов слепил его. Густые низкие брови короля были цвета льна и от этого казались совершенно седыми.
Зато одеяние короля Серафиме очень понравилось. На короле была короткая облегающая куртка-котарди, напоминавшая рыцарскую рубашку. Черный бархат королевской куртки был расшит изумительными по красоте узорами из золотых и серебряных ниток. Воротника у куртки не было, его заменяли два ряда ожерелий из драгоценных камней. Рукава куртки длиной были до локтя, но от них спускались вниз два длинных декоративных «языка», внутренняя сторона которых алела благородным пурпуром. На короле был пояс из чеканных серебряных бляшек, на котором висел кинжал в изящных ножнах. Голову короля венчала золотая диадема с острыми зубцами.
Поскольку Польша была гораздо западнее Руси, сюда быстрее проникали из Европы все новые веяния в мужской и женской одежде. Под стать королю разоделись и его вельможи, красуясь в длинных кафтанах, упеляндах и плащах из зеленого гентского сукна и красной английской шерстяной ткани под названием «шарлах». У кого-то из польских вельмож верхняя часть рукавов была подбита ватой, у кого-то кафтан имел откидные рукава. У многих плащи-манто были полукруглого кроя, с меховой опушкой из белого горностая; на знатных юношах красиво смотрелись короткие разноцветные куртки-пурпуэны с отрезным лифом и баской из трапециевидных клиньев.
Знатные польки пришли на королевский пир в длинных, до пола упеляндах из шелка и дорогой материи с бахромой или белыми подкладками-экривиссами по нижнему краю. Спереди женский упелянд имел высокий вырез на подоле снизу, чтобы был виден край нижнего легкого платья. Наряды имовитых полек были украшены узорчатой вышивкой, рукава были до локтя, или вместо них в упеляндах имелись широкие проймы по бокам. В отличие от мужского женский упелянд имел наверху большой вырез, открывающий ключицы и плечи.
Серафима обратила внимание, что все ее соседки по столу вместо кос имеют на голове довольно высокие пышные прически, украшенные перьями и бусами. На белой нежной шее Малгоржаты красовалось золотое ожерелье из крошечных бубенчиков, которые издавали еле уловимый мелодичный звон, если Малгоржата делала резкое движение или, смеясь, откидывала голову назад. Такие же бубенчики имелись на ожерельях у Божены и Агнешки.
У Серафимы испортилось настроение, ей казалось, что ее платье греческого покроя безнадежно устарело, а ее уложенные венцом косы, прикрытые тонким покрывалом, и вовсе придают ей облик монашки. К тому же явно не блиставший остроумием Ягайло то и дело отпускал скабрезные шутки и сам же смеялся над ними громче всех. Малгоржату это веселило, она звонко смеялась и подталкивала локтем Серафиму, не понимая, отчего та сидит с таким унылым видом.
Наконец, кто-то из гостей завел речь о том, что было бы неплохо послушать пение сладкоголосой Ярыси. Все посмотрели на короля. Ягайло милостиво кивнул головой, жуя большой кусок мяса.
Девушка вышла из-за стола и что-то негромко сказала музыкантам, которые дружно закивали головами и тут же ударили по струнам. Полилась негромкая протяжная мелодия с немного тягучими переливами.
Встав на середину комнаты, Ярыся чуть вскинула подбородок и запела тонким чистым голоском:
О, кто мне станет надевать
Мой легкий башмачок,
Перчатку тесную мою,
Мой новый поясок?
Кто желты косы гребешком
Серебряным расчешет?..
Невольно замерев от умиленья, Серафима внимала балладе и любовалась юной певицей. Ярыся была стройна, как молодая березка. Ее голову покрывала белая пелеринка из тонкой ткани с кружевной отделкой, из-под которой чуть выбивались золотые кудри Ярыси. Ее лицо с высоким лбом, прямым небольшим носом и красиво очерченными устами было не просто красиво, но наполнено некой высокой одухотворенностью. Длинное голубое платье-сюрко, приталенное, с длинными рукавами, плотно облегало девичью фигуру, в которой уже с достаточной четкостью обозначились женственные формы. Ярысе было всего шестнадцать лет.
От волнения юная певица сцепила пальцы рук почти на уровне груди, все больше вскидывая голову и вытягивая длинные ноты в припеве.
Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату, расталкивая слуг, ворвался Витовт в кольчуге, лисьей шапке и забрызганных грязью сапогах. На поясе у литовского князя висела сабля.
– Что за чертовщина тут творится?! – громко рявкнул Витовт, оглядев застолье грозным взглядом. – Сейчас не время обжираться и наслаждаться слащавыми песенками! Кто остановил войско всего в восьми милях от реки Древенцы?
Напуганная появлением Витовта, Ярыся прервала пение и убежала к своему дяде Зындраму, который обнял ее за плечи, усадив рядом с собой.
Повисла напряженная тишина.
Затем раздался голос короля, в котором слышалось неприкрытое раздражение:
– Войско остановилось по моему приказу, брат! Я решил поохотиться в здешнем лесу, только и всего.
– Это неразумное решение, государь, – сказал Витовт, делая несколько шагов к столу, за которым восседал Ягайло. – Нашему войску следовало бы сегодня же захватить броды на реке Древенце и взять в осаду замок Курзетник на другой стороне реки.
– Что изменится, брат, если мы сделаем это завтра? – пожал плечами Ягайло. – Войска крестоносцев поблизости нет. К чему вся эта спешка?
– Вот именно! – поддержал короля воевода Зындрам.
– Тевтонское войско где-то на подходе, – продолжил Витовт, – ибо вражеские дозоры держат под наблюдением наши полки. Не думайте, что крестоносцы позволят нам вот так без столкновений дойти до Мариенбурга! Позиция у Курзетника очень хороша для обороны, если немцы придут туда раньше нас, то они не позволят нашему войску перейти вброд реку.
– Успокойся, брат, – миролюбиво проговорил Ягайло. – Завтра утром наше войско выйдет к бродам и с ходу возьмет Курзетник. Если тевтоны не вышли к замку нынче вечером, то где уверенность, что они подойдут к Курзетнику завтра. Сядь. Выпей вина.
По знаку короля к литовскому князю приблизился молодой паж с чашей вина на подносе. Витовт с хмурым видом взял чашу и молча осушил ее до дна.
* * *
Во время пиршества Ягайло несколько раз пытался заговаривать с Серафимой, выказав ей свое неплохое владение русским языком. Глядя на то, как Малгоржата с угодливой учтивостью старается поддерживать Ягайлу в этих его попытках, Серафима заподозрила ее в некоем тайном сговоре с польским королем. Как оказалось, подозрения Серафимы были не напрасны.
После пира Малгоржата сказала Серафиме, что по дворцовому этикету им нужно поблагодарить короля за угощение и пожелать ему доброй ночи.
– За такую учтивость король иногда одаривает своих приближенных подарками, – заметила Малгоржата, подведя Серафиму к королевскому шатру. – Я видела, милая, как поглядывал на тебя король во время застолья. Это верный знак, что ты понравилась королю. Уверена, король щедро одарит тебя! – Малгоржата легонько подтолкнула Серафиму к дверному пологу, возле которого стояли два стража в доспехах, с копьями в руках. – Иди же! Смелее! Я подожду тебя здесь.
– Пойдем вместе, – сказала Серафима, взяв Малгоржату за руку.
– Вместе нам нельзя, – возразила полька. – Я зайду к королю после тебя. Так полагается по этикету. Ведь король может сказать нечто такое, что будет предназначено только для тебя, а мои уши будут явно лишними. Уразумела?
Собравшись с духом, Серафима вошла в королевский шатер. На душе у нее было неспокойно.
Серафиму встретил молодой улыбающийся вельможа в желтом кафтане с красными галунами, в красной шапке со свисающим вниз верхом. Он представился постельничим короля, его звали Болько.
– Государь сейчас закончит омовение и пригласит тебя в опочивальню, княгиня, – сказал постельничий, предложив Серафиме присесть на стул.
Но Серафима осталась стоять. Фраза постельничего насторожила ее.
