– Давай, – сказал он, сжав зубы. – Давай, прямо сейчас! Быстрее!
Пот стекал по его пухлым щекам.
Она посмотрела в его золотистые глаза. Она не была уверена, что поняла. Он подтолкнул ее к дыре в ограждении, рукой прижав к земле. Приподнял колючую проволоку и с силой толкнул вперед. Она почувствовала, как металл царапнул лоб. Получилось. Она неуклюже выпрямилась. Она была свободна. Она перебралась на другую сторону.
Рашель не верила своим глазам, замерев от изумления.
– Я тоже хочу туда, – проговорила она.
Полицейский решительно схватил ее за ворот:
– Нет, ты останешься.
Рашель застонала:
– Это несправедливо! Почему она, а не я? Почему?
Он заставил ее замолчать угрожающим жестом. По ту сторону колючей проволоки девочка застыла, оцепенев. Почему Рашель не может пойти с ней? Почему она должна остаться в лагере?
– Прошу тебя, отпусти ее. Месье, прошу тебя.
Голос ее был мягким и спокойным. Почти голос молодой женщины.
Полицейскому было очень не по себе. Он растерялся. Но колебания длились недолго.
– Ладно, давай. – Он подтолкнул Рашель вперед. – Поторопись.
И опять придержал проволоку, пока Рашель переползала. Очень скоро она, запыхавшись, уже стояла рядом с девочкой.
Молодой человек порылся в карманах, достал что-то и протянул через ограждение девочке:
– Возьми.
Это прозвучало как приказ.
Девочка посмотрела на пачку банкнот, оказавшуюся у нее в руке, потом сунула ее в тот же карман, где лежал ключ.
Мужчина, нахмурившись, повернулся к баракам:
– Богом заклинаю, бегите! Да бегите же! Быстрее. Если вас увидят… Сорвите звезды. Найдите помощь. А главное, будьте осторожны! Удачи!
Девочке хотелось поблагодарить его за то, что помог, за деньги, а еще попрощаться, но Рашель уже схватила ее за руку и, бросившись бежать, потянула за собой. Они мчались до изнеможения через пшеничное поле, вперед и вперед, задыхаясь, размахивая руками и не глядя под ноги. Подальше от лагеря. Дальше, дальше! Как можно дальше.
Вернувшись домой, я осознала, что неприятное чувство подташнивания не покидает меня уже несколько дней. До этого я не обращала на него внимания, слишком поглощенная изысканиями на тему Вель д’Ива. А потом еще и открытием, связанным с квартирой Мамэ. Но насторожило меня не это, а моя грудь. Она была напряжена и болезненна. Я проверила, что у меня с менструальным циклом. Задержка. Раньше такое уже случалось. И все же я решила сходить в аптеку за тестом на беременность. Для очистки совести.
И вот он перед носом. Маленькая синяя полоска. Я беременна. Беременна? Поверить не могу.
Я уселась на кухне, едва дыша.
Моя последняя беременность пять лет назад окончилась выкидышем и была настоящим кошмаром. С самого начала меня мучили кровотечения и боли, потом врачи констатировали, что яйцеклетка развивается вне матки в одной из труб. Потребовалась операция. И довольно непростая. Не обошлось без осложнений, как физических, так и психологических. Я очень долго приходила в себя. Один из яичников пришлось удалить, и хирург крайне скептично отнесся к перспективе забеременеть в будущем. Плюс к тому мне уже было сорок лет. Какое разочарование, какая грусть отразились на лице Бертрана! Он никогда об этом не заговаривал, но я чувствовала. Я знала. А оттого что он отказывался говорить о своих чувствах, делалось еще хуже. Он все держал в себе, ничем не делясь со мной. Непроизнесенные слова встали между нами беззвучной и невидимой реальностью. Я могла поговорить об этом только с моим психиатром. Или с самыми близкими друзьями.
Я вспомнила последний уик-энд в Бургундии. Мы пригласили Изабель с мужем и детьми. Их дочь Матильда была ровесницей Зоэ. Матье помладше. То, как Бертран смотрел на мальчика,
