В Питере царила атмосфера победной суеты, наподобие нашей августовской эйфории 1991 года.
Эсэры, заслуженно считавшие себя главной революционной партией, делили портфели Временного правительства и места в Советах. Савинков заделался министром обороны! Но эсэры заигрались в демократию, запутались в бесконечных «извольте, господа, соизмерять представительство с действительным соотношением народных пристрастий» и прозевали наезд ульяновской бригады.
То, что сделал с ними Ленин, — пример гениального моделирования ситуации, беспредельной наглости, беззастенчивого предательства каких-либо «революционных идеалов», бессовестного пренебрежения к «действительным народным пристрастиям».
Чем объяснить феномен Ленина, вскочившего бумажным чертиком на башню российского броневика? Что такого принес он в в Россию, чего тут и без него не было? О! Он принес в разгульный Иерусалим главное, — мистическое облако чего-то непонятного, но большого. «Большевизм». Он и его второстепенная партия стали свежими персонажами нашего мыльного сериала. Вот и встретили мы его пальмовыми ветками, вот и ввезли в наш Санкт-Иерусалим на бронированном осле...
Кем был Ленин? Его подавали нам гением во всем.
Давайте отбросим школьную шелуху.
Ленин не был чемпионом по крикету и шахматам.
Он не был бездумным подвижником.
Он не был умильным любителем детей и страдальцем о бедах народных. Ему наплевать было на отдельно взятого человека.
Он и теоретиком был обычным, — почитайте его работы, и философом — просто никаким. Его «Философские тетради» — «самая проблемная работа», давшая пищу сотням диссертантов, на самом деле — «новое платье короля», детский лепет на уровне третьего курса провинциального университета.
А чего ж мы тогда с ним возимся?
А того, что Ленин действительно — гений.
Гений имперской интриги, великий строитель новой, невиданной партии и нового, неслыханного государства. Его интеллект не много уступал аналитическим способностям Троцкого, Каменева, Зиновьева и Бухарина. Зато второй сомножитель — «моральные» свойства — был безразмерен. Коэффициент получался огромный, всегда самый большой.
Эти лидерские качества Ильич эффективно использовал в повседневной работе. Свои собственные «стратегические» писания всерьез не воспринимал. Зато практика его была гибкой, молниеносной, неожиданной.
Вы считаете, надо воевать до победного конца? Пожалуйста, вот вам Брестский мир.
Вы надеетесь, что настала эра милосердия? Вы правы — «не мир принес я вам, но меч!».
Вы полагаете, что народные представители в Учредительном собрании (большинство за СР и КД) должны определить форму республиканского управления и назначить дату выборов? Извольте: посылаем анархиста Железнякова караулить Учредилку, чтоб не разбежалась и демократически расположилась в Петропавловке — пропорционально представительству. Самих эсэров изгоняем из правительства, уничтожаем, где поймаем.
Юркий, вездесущий Ленин просто измотал и растерзал защиту оппонентов, захватил врата и трон нашей Империи.
Он сумел сплотить партию. Насытить ее новыми выдвиженцами, алчущими постов и портфелей. Мобилизовал ВСЕ ошеломленное население на труд и подвиг. Принудительный труд и гибельный подвиг. Он по-татарски, физически уничтожил ВСЮ старую элиту — царскую и княжеские семьи, разбил в камни старую имперскую чиновную пирамиду, осколки ее растер в прах, разогнал служителей никчемных муз и гуманитарных наук — куда только делись эти толпы теоретиков? Растоптал церковь, расстрелял жрецов старых культов, — во имя культов новых — культа своей империи и культа своей личности...
Не верите? А вот:
1919 год. Белые чуть не под Москвой, весь юг у Деникина, Сибирь у Колчака, Чапаев картошку по столу двигает, а на «свободной» части Советской Республики уже готовятся пьедесталы под 29 (!) прижизненных памятников Ильичу работы скульптора Ивана Шадра. Называлась монументальная фигура — «Зовущий Вождь». Может и поныне где-то стоит.
Как дальше Ленин управился бы со страной, мы вполне можем догадаться. Он, развернувшись от артельности к НЭПу, так же резко крутанул бы хозяйственную рулетку обратно. Он провел бы индустриализацию и коллективизацию, раскулачивание и расказачивание, он бы «разгромил идейно и организационно» всех правых, левых, центровых и полусредних участников своего застолья.
Он бы все сделал правильно, как учит История.
Но не успел.
И невелика беда! Ибо оставил наш бездетный Ильич достойного наследника. Чуть ли не впервые за всю Историю России смена Вождя не повлекла смены курса, теории, практики, понятий.
Пришел новый человек — уникальный, немыслимый, геометрически верный, кристально четкий. Самый великий политический гений нашей страны, а если потягаться, — так и всего мира...
Извиняюсь, вы понимаете, что эту осанну я пою по нотам абстрактной российской государственности, а не от души наивной? Ну, тогда поехали дальше.
Ода Святому Иосифу
Вы, конечно, заметили, дорогие мои читатели, как нежно, по-братски, с симпатией относился я к Писцу и Историку. Писец всегда мне казался добрым малым, простодушным и наивным. Я прощал ему шалости с датами и униженную лесть перед негодными людьми. Я умилялся его мистицизму и русалочьим фантазиям. Я сочувствовал его тяжкому, беспросветному, неблагодарному и опасному труду.
Историка я глубоко уважал, преклонялся перед его дотошностью, трудолюбием, полезным буквоедством и даже умеренно учился у него.
Я не заметил за боями и походами, как оба они — и Историк, и Писец — превратились в опасную, ядовитую сволочь.
Я просмотрел, как академический муж стал теоретиком и арбитром кровавых игр Империи. Я проморгал, как скромный, зачуханный парень оборотился кабинетным волком. Как оба они предали Слово. Как полилась из-под их перьев человеческая кровь.
Правда, фамилия Историка уже давно была не Соловьев и не Карамзин, а Писца звали не Нестор и не Сильвестр, и повадились они щеголять в галифе. Тысячи новых «ученых», «писателей» и «делопроизводителей» теперь пахали биографическую ниву нашей родины, создавали новую имперскую словесность, возвеличивали до небес значение судейской бумажки, соседского доноса, казенного протокола. И я остался один в их тесном кольце...
Нет, не один, конечно. Оказалось, что новые князья и цари САМИ ПИШУТ СВОЮ ИСТОРИЮ! А писцы и историки только приводят их писанину в читаемый вид.
Товарищ Ленин оставил нам пятьдесят с лишним томов своего Полного Собрания Сочинений. Длина его книжной полки примерно в 10 раз длиннее полки Сергея Соловьева.
Товарищ Сталин тоже писал. Его бог наградил особым писательским талантом. Бог сделал это по блату. Ибо в детстве босоногом был товарищ Сталин православным семинаристом. Талант товарища Сталина состоял в лаконичности его русского языка, поскольку русский язык не был его природным инструментом. Сталин осваивал его по ходу дела и обращался с обоюдоострой штуковиной очень осторожно и осмысленно. Полка книжная у Сталина образовалась недлинная, зато крепкая, дубовая, — в хорошем смысле этого слова. С нее и будем выхватывать.
Иосиф Виссарионович Джугашвили родился в Грузии, когда эта веселая страна на добровольных началах входила в нашу Империю. Жизненный путь его нам известен также наизусть, как жизнь Ленина, Трех Богатырей, Змея Горыныча и Серенького Козлика. Поэтому не будем уточнять, был ли товарищ Сталин полицейским стукачом, да имел ли женщин-революционерок на стороне. Займемся своими делами. Разберем феномен Сталина. Чем этот грузин так мил русскому сердцу? Отчего мы до сих пор носим его портреты по майским и ноябрьским улицам? Почему даже в атаку спокойно сходить не можем, — обязательно орем «За Сталина!»?
Теория все объясняет. Вот правильные поступки Императора Иосифа Виссарионовича Сталина (он же — семинарист Джугашвили, он же — подпольщик Сосо, он же — уголовник Коба). Они умело и беззастенчиво позаимствованы героем из русской Истории:
1. Сталин правильно расчистил вокруг себя пространство. Он целенаправленно и планомерно задвинул и уничтожил ВСЕХ соратников Ленина, то есть, своих революционных подельников. Ему не пришлось делиться властью. Это — точно по Святополку Окаянному.
2. Он поднимал во власть карьеристов и выдвиженцев с самого низу. Он придавал им космическое ускорение. Лейтенанты по-гагарински превращались в майоров и генералов и подсекали разъевшуюся на московских хлебах новую партбуржуазию. Автор этой космической программы — Иван Грозный. Сталин в сердце своем сразу, в день приобретения приговаривал новых центурионов к списанию, как «малоценное имущество» (бухгалтеру понятно, о чем я). Ротационная машина сталинской Империи работала непрерывно и неумолимо. Задерживались в живых и на верхушке мавзолея только те, кто наглядно доказывал свой дебилизм по Вассиану Топоркову. Каждый простой пахарь имел шанс прославиться выведением нового сорта огурца и мог легко оказаться начальником. Но должен был сразу готовить этапный сидор...
