Ночь Богданка простоял в молитве, все еще сомневаясь в пророчестве старика-раввина, что Иегова осчистит перед ним путь и будет идти впереди «поядающим огнем». Молился усердно, а в мыслях неотступно, как бы бежать и затеряться и от короля, и от панов, и от царя московского.
Утром явился Меховеций. Богданка приметил, что гетман встревожен.
— Как будем встречать гостей? — спросил он с порога.
Богданка, подыгрывая Меховецкому, дабы вызвать скандал между панами, напустив на себя важность, ответил:
— Подождать бы! Зачем торопиться, сам уйдет!
Меховецкий того и добивался.
Утро имеет для каждого свой час. Рожинский поднялся рано. Дождался позднего зимнего рассвета и в сопровождении конной кавалькады подъехал к избе, где стоял на постое Богданка. Меховецкий послал сказать, что царь почивает. Рожинский оставил слова посланного без внимания. Меховецкий и его Дмитрий, по нраву князя, могли и плетей схватить, но у Рожинского не выпадало из памяти по чьему велению он явился к этому царику. Он дал знак своим людям, они распахнули ворота во двор. Князь остановил коня у крыльца и спешился. Его люди, опередив князя, отворили дверь в избу. Князь, не стряхивая снега с сапог, вошел в горницу. Меховецкий встретил его у порога.
— Царь повелел подождать!
Рожинский наклонился, чтобы не задеть головой о косяк и потеснил Маховецкого.
— Царское место еще не приготовлено! — пытался Меховецкий остановить князя.
— Пусть выходит, или я сам к нему войду! Какое тут может быть царское место? Царское место в Москве!
Богданка вышел из своей «царской» комнаты. При царях и королях не садятся без особого на то царского волеизъявления. Рожинский сел на лавку, не снимая шапки, и сказал, не произнеся никакого приветствия:
— Привел я храброе воинство, чтоб на Москву идти, а не в Орле проживаться. Готовы ли твои люди к походу?
— О каком походе говорить, когда продовольствоваться нечем? Все в округе съели, что съесть можно было.
— Потому и надо идти к Москве, там всего много. Готовь свое войско к выходу, мое готово.
— Оглядеться бы князю, а пока я прошу князя и его воевод отведать в обед хлеба-соли.
— Отведаем! — согласился Рожинский.
На том первая встреча Рожинского и Богданки закончилась.
Зимовка ополчения в Орле подчистила продовольственные запасы, но царский обед собрали по всей чести. В Оке ловилась стерлядь, в лесу добыли тетеревов и глухарей, нашлись запасы брусники, клюквой украсили соленую капусту.
Рожинского посадили рядом с Богданкой. Богданка подавлял робость, наслушившись от Меховецкого о вспыльчивости князя, Рожинский подавлял брезгливость. Меховецкий и другие паны, что служили у Богданки, сидели, как на жаровне, ожидая вспышки князя. Вспышку старательно готовил Меховецкий, да не знал во что она выльется. Спокойствие Рожинского пугало больше, чем его склонность к буйству. Богданка вел дело к обострению. Он завел разговор о рокоше, осуждая мятежников за неуважение к королевской власти, заведомо зная, что Рожинский был одним из руководителей бунта против короля. Он пустился в пространные рассуждения:
— Государь должен иметь власть. Ни за что я не согласился бы быть у вас королем. Московский государь не тот, чтобы им помыкали...
Меховецкий заметил, как при этих словах Адам Вишневецкий и Рожинский обменялись насмешливыми взглядами. Рожинсий отвечал:
— Куда там королю супротив самодержавности московского государя. Рассказывают наши старики, что твой батюшка, царь Иван, такие казни учинял над князьями и боярами, что идучи на зов к нему с жизнью прощались. Жены и детушки оплакивали позванного пред царские очи, не зная вернется ли он домой или будет на царском пиру обезглавлен. Ты оказался добреньким царем, потому и покусились на тебя.
— Польской вольности набрались, потому и покусились!
— Как-нибудь на досуге расскажешь, как удалось тебе уйти от убийц, а нам побеседовать надо с глаза на глаз. Когда соизволишь?
Богданка видел издевку Рожинского. Клокотала обида. Бросить бы этому гордому вельможе, что он всего лишь при нем, при Богданке, грабитель. Изрубит? Да, нет, не изрубит. Нужен он им.
Условились встретиться утром с глаза на глаз. Рожинский прикидывал соотношение своих сил, с теми, что имел Меховецкий. Он понял, что Богданка не сам по себе ломается, а по наущению Меховецкого. Казалось Рожинскому, что жидок пыжится по слабоумию, вельможе не входило в догад, что, на его взгляд ничтожество, нарочно выставляет себя шутом.
Утром пришли от гетмана люди и объявили Рожинскому, что царь переносит сговоренную встречу. Рожинский понял, что опять подыскался Меховецкий. Сделал вид, что разгневан свыше меры, и объявил о об уходе своих войск. Протрубили сбор. Первыми из города выступили пехотинцы Рожинского, за ними шляхетская конница. Казово прошли на виду всего города, и, конечно же, на виду у тех поляков, что состояли под гетманом Меховецким.
Паны Валавский и Хруслинский догнали его в поле. Говорил Хруслинский:
— Ваша княжеская милость, мы не от нашего царика, а от себя и всех польских людей. Не спешите уходить!
— Царик? Удачный титул.
— Он не помеха. Мы людей из Польши зовем, а кому-то наши люди помеха. Кто-то их боится.
— Он и боится.
— Ему некого и нечего боятся. Как есть царик, так цариком и останется. Верховодит пан Меховецкий. Потерпите, ваша милость, до утра. Утром мы соберем коло, Меховецкого сгоним с геманства, а царик, как мышь, присмиреет.
— Царик-то больно невзрачен...
— Время есть, наберется царственности, коли его царственность нам понадобится.
Рожинский на такой засыл от панства и расчитывал.
— Собирайте коло. Зовите и моих...
Утром утоптали снег за городом. Собралось коло. Первое слово Рожинскому. Он вошел в круг и властно сказал:
— Панове, мы сошлись здесь на общее дело. Для кого-то оно оказалось не общим. Кто вбивает между нашими людьми клин?
За ночь паны Валавский и Хруслинский успели объяснить польским волонтерам кто препятствует объединению с воинством князя Рожинского. На его вопрос последовал громогласный ответ:
— Долой Меховецкого с гетманства!
— Князя Рожинского — гетманом!
Меховецкому кричали,чтобы он отдал гетманскую булаву.
— Не отдам! — ответил Меховецкий. — Мне ее вручил царь Дмитрий! Без его повеления никто ее отнять у меня не смеет!
Пан Хруслинский выбежал в круг. Крикнул:
— Из рук вырывать булаву не будем! Объявляем пану Меховецкому отречение от гетманства! Уходи, пан Меховецкий, с коло! Ныне ты вне закона!
Согласие коло с Хруслинским было подтверждено звоном оружия. Меховецкий вскочил на коня и погнал в город к Богданке. Коло послало вслед за ним посланцев звать Богданку на расспрос.
Богданке в размышление: не пришел ли его последний час? Проявит ли Иегова свое могущество или то сказки старика раввина? Он не замедлил выехать вслед за посланцами. В нарушение обычая, въехал в круг на коне. Последовал всплеск негодования. Кричали:
— Он думает, что и правда царь!
— А коли и царь, в круг не зван!
— Ссадить его с коня!
— Гнать этого индюка!
Богданка взмахнул плетью и крикнул:
— Цыцьте скурви дети!
Мгоновение ошеломленного молчания, тут же свист и звон оружия. В круг вбегали с обнаженными саблями.
Удивил Богданка князя Рожинского. Князь умел, когда надо, держать себя в руках. Недоумение выходкой царика разъяснится, а вот если изрубят, обратно ему голову не прирастить. Рожинский попытался остановить, рвавшихся к расправе, но крики не утихали:
— Изрубить обманщика!
— Поймать скурви сына!
Сверкали сабли. И тут Рожинскому еще в удивление. Богданка спрыгнул с седла и пошел на сверкающие сабли.
— Рубите! Я готов принять смерть!
Он шел вдоль строя, перед ним сабли скользили в ножны. Поразил он польскую вольницу до онемения. Желая избавиться от всклепанного на него царского звания, сам того не ожидая, утвердился в нем. Рожинский залюбовался им. Хоть бы и не настоящий Дмитрий, хотя бы и далеко ему до прежнего Дмитрия, хотя и жидовин, а смел, а смелость Рожинский ценил. И вовсе не глуп, и не рвется царствовать. Редко кто на его месте не ползал бы, умоляя о снисхождении. В настроении коло Рожинсий уловил колебания. Настала пора вмешаться. Слушали его, притихнув.
— Вот я спращиваю вас, панове, кто считает нашего царика истинным Дмитрием? Тем Дмитрием, что царствовал в Москве? Есть такие? Таких — нет!
Рожинский обошел собравшихся и спросил:
— Так по какой же причине он нам нужен?
— Не нужен! Гнать его!
— Уймитесь и подумайте! А, быть может, он нам нужен? И очень нужен? Кто мы с вами на Московской земле? На чужой земле. Налетчики? Разбойники? Грабители? Или, быть может, мы исполняем повеление короля и открыли военные действия между королевством и Московией? Стоило ли стольких трудов идти сюда и после холодной зимы возвращаться ни с чем? Названный царь Дмитрий нам оправдание, мы возвращаем царство законному государю и пребываем на московской земле по его зову.
