наставлял Юсуфа и в том деле, в котором они все участвовали.
— За этим мы приходим на землю, — говорил Мохаммед Абдалла. — Торговать. Мы идем в самые засушливые пустыни и самые темные леса, мы готовы торговать с королями и дикарями, нам все равно, жизнь или смерть. Для нас это все равно. Ты увидишь по дороге такие места, где людей еще не призвала к жизни торговля, они ползают, как раздавленные насекомые. Нет людей умнее, чем торговцы, нет более благородного призвания. Оно дает нам жизнь.
Товар их состоит в основном из тканей и скобяных изделий, пояснял он. Каники, марекани [53], бахта, всякие виды ткани. Все лучше, чем вонючие козьи шкуры, в которые дикари облачаются, если предоставить их самим себе. Если они вообще во что-то одеваются, ибо Господь создал язычников не ведающими стыда, чтобы верные могли сразу их распознать и решить, как обходиться с ними. По эту сторону реки рынок заполнен тканями, но все еще есть спрос на скобяные изделия, особенно среди земледельцев. А их караван движется на другой берег озера, в страну Маньема, вглубь зеленой, покрытой тенью горной страны. Там-то все еще главный предмет обмена — ткани. Дикари не берут денег за свой товар. К чему им деньги? А еще они везли одежду, лезвия мотыг и ножи, табак и хорошо припрятанный запас пороха и пуль, предназначенный в подарок особенно упрямым князькам. «Порох и пули возьмут даже там, где больше ничего не захотят», — объяснял мньяпара.
Путь их лежал на юго-запад до озера, эта часть страны была хорошо известна торговцам, и на нее уже надвигалась тень европейской власти. Этих псов, как их называли, было пока немного в округе, и люди еще жили привычной жизнью, но все знали, что в любой день могут появиться европейцы.
— Поразительные они люди, эти европейцы, — заметил Мохаммед Абдалла, оглядываясь за подтверждением на дядю Азиза.
— Положимся на Бога, — успокоительно ответил купец, глаза его заблестели насмешливо, когда мньяпара внезапно разразился взволнованным монологом:
— Каких только историй о них не рассказывают! О сражениях на юге, об их острых саблях и дивных, прицельно стреляющих ружьях! Говорят, они едят железо и обладают властью над землей, но в это я не верю. Если они едят железо, выходит, могут съесть и нас, и всю землю? Их корабли плавают далеко за пределами известных морей, они бывают размером с небольшой город. Вы когда-нибудь видели их корабли, сеид? Я видел в Момбасе несколько лет назад. Кто обучил их таким вещам? В их домах, слыхал я, полы из мрамора, сияют и переливаются таким мягким блеском, что хочется подобрать край одежды, чтобы ненароком не намочить. Но выглядят они как ободранные змеи, и волосы у них золотистые, как у женщин или уродов. Впервые я увидел одного из них — он сидел на стуле под деревом посреди леса. Я прошептал имя Всевышнего, решив, что оказался в присутствии дьявола. А потом сообразил, что это похожее на призрак существо — один из знаменитых «укротителей народов».
— Он что-то сказал? — спросил Юсуф.
— То не были слова, знакомые человеческому слуху, — ответил Мохаммед Абдалла. — Наверное, он зарычал. Я видел, как из его рта выходили клубы дыма. Возможно, они джинны. Господь сотворил их из огня.
Юсуф догадался, что мньяпара посмеивается над ним, увидел, как изогнулись в улыбке губы дяди Азиза.
— Если джинны построили пирамиды, отчего бы им не строить корабли размером с города? — сказал купец.
— Но кто объяснит, зачем они явились сюда? — вопросил Мохаммед Абдалла. — Словно сама земля треснула и выбросила их вон. Может, когда они покончат с нами, земля вновь разверзнется и засосет их обратно в их страну по ту сторону мира.
— Ты стал болтать как старуха, Мохаммед Абдалла. — Купец вытянулся на циновке, готовясь уснуть. — Они пришли сюда за тем же, за чем ты и я.
Когда представлялась возможность, они разбивали лагерь поблизости от поселения и выменивали еду, чтобы не тратить свои запасы. Чем дальше они продвигались вглубь страны, тем дороже обходились и мука, и мясо. На восьмой день пути они остановились у небольшого леса. Впервые с момента отправления был отдан приказ строить ограду — из страха перед хищниками. Носильщики ворчали, спорили, как всякий раз, когда под конец дневного перехода появлялась дополнительная работа. Они утверждали, что в этом месте кишмя кишат змеи. Симба Мвене прорубил мачете дорожку средь переплетенных ветвей, и остальные, устыдившись, последовали за ним. Они обрезали кусты и тащили мертвые ветви, складывая баррикаду высотой чуть больше метра. Дальше на их пути, у переправы через реку, располагалась деревня Мката. До сеида дошли слухи о караване, разграбленном местными жителями на берегу, и он решил не рисковать. Утром он послал двух человек вперед с подарками для султана Мкаты. Он обратился к самому ничтожному среди старейшин деревни и говорил с ним почтительно. Подарок, состоявший из шести отрезов ткани и двух мотыг, вернулся с сообщением: султан Мкаты требует предоставить в его распоряжение весь товар каравана. Он сам отберет дары, подобающие его положению, тем более если эти дары — дань, взимаемая за позволение пройти по его земле. Дядя Азиз рассмеялся, услышав требования султана, и удвоил подарок. Караван тем временем остановился в полумиле от деревни, любопытствующие детишки таращились на путников, держась в отдалении. Вестники вернулись с ответом: султан Мкаты все еще не удовлетворен, он велел передать, что он человек бедный и не желает, чтобы его торопили с решениями, о которых он может пожалеть. Купец вновь удвоил дары.
— Скажите султану, что мы все бедны, — велел он, — но просим его помнить, что и обитатели небес по большей части бедны, а большинство насельников ада алчны.
Остаток дня прошел в таком обмене сообщениями, пока не удалось утолить и жадность, и гордость. К реке они подошли ранним вечером и, пока стояли на берегу, увидели, как на женщину, зашедшую в воду, напал крокодил. Местные жители и путешественники сбежались к тому месту, где шла борьба, пенилась вода, но спасти несчастную не сумели. Деревенские жители предались отчаянию, они громко рыдали на берегу реки и на отмелях, взмахивали яростно руками, указывая на дальний берег, куда уполз крокодил. Родичи погибшей бросались в воду, и соседям приходилось вытаскивать их силой — многие подозрительно всматривались в воду, опасаясь появления новых хищников.
Река была глубокой, но возле Мкаты мелела. Широкие топкие берега привлекали полчища животных и стаи птиц. В ночи от воды и из зарослей доносился
