предприятий города. Уже предпринимаются меры по восстановлению спиртового и кожевенного заводов. В будущем будут восстановлены две электростанции. Работы начнутся весной следующего года. Это позволит нам запустить работу механических мастерских, кузнечного и литейного цехов. Но главная наша статья доходов — это переработка продукции сельского хозяйства. Именно так, господа. Нужно показать всей России, что значит справедливое и честное ведение хозяйства. Мы накормим всех. Вся земля уже к лету 1942 году будет разделена между крестьянами. И мы вернем отнятое советской властью имущество всем, кто был раскулачен. Вернем все отнятое от построек до сельхозинвентаря. Однако помещения, занятые под общественные нужды — больницы, школы, клубы — возврату не подлежат. И если урожай 1942 года будет хорошим, то мы докажем всем, что именно мы станем центром новой России. Это имеет не просто хозяйственное, но политическое значение. И ваша задача, господа, доводить все это до людей.
Воскобойник склонился к Каминскому:
— А он неплохо говорит, вам не кажется?
— Немного косноязычен и часто смотрит в бумагу, но тон искренний. Это производит впечатление. Вы сделали верный выбор, назначив его на должность секретаря в отдел пропаганды. Это его место.
* * *
Село Вареневка.
Локотское самоуправление
Декабрь, 1941 год.
Староста Вареневки Анкундинов прочитал послание из канцелярии обер-бургомистра. Там были приказы срочно восстановить школу и возобновить процесс обучения детей; избрать десятников и разбить селян на отряды; организовать отряд самообороны в Вареневке в помощь местной полиции.
Анкундинов вызвал к себе Галущака и Красильникова.
— Новый приказ пришел из Локтя, — сказал он.
— Чего там? — спросил Галущак.
— Много чего. И перво наперво строгий приказ восстановить школу.
— А чего восстанавливать. Целая она. Только не топлено там. С советских времен есть школа.
— Но туда никто не ходит. А надобно чтобы ходили.
— Да на кой нам ныне школа эта? — спросил Галущак. — Иных дел нет?
— Это приказ обер-бургомистра.
— И чего делать?
— Снова вернуть детей за парты. Это приказ. Нас не просят, Галущак, нам приказывают.
— А коли не захотят родители в школу детей пускать? Тогда чего, господин староста?
— Родителей, чьи дети в школу не придут, приказано штрафовать. Вот так! Но для того, чтобы вину на них переложить, надобно школу открыть. А это работа местной власти, наша работа.
— Мы с Семеном в полиции. Мы каким боком к школе?
— Вы помощники старосты! — сказал Анкундинов. — И забота это не только моя, но и ваша. И времени нам дано три месяца. Нам нужен новый директор школы и хоть пяток учителей.
— Дак где учителей взять? В Вареневке от советов учителей не осталось. Все утекли.
— Фофанов ведь у нас при советах институт закончил? Не ошибаюсь? — спросил Анкундинов.
— Да, — согласился Галущак.
— Вот его завтра и приведешь. Пусть восстанавливает школу.
— Фофанов? — не понял Галущак. — Но у нас до него другие планы были.
— Мне нужно приказ исполнить, Галущак. А иного учителя у меня нет. И он знает, как в школе все устроено. Вот и назначить его директором. А ты убедишь его этот пост занять.
— А чего я-то сразу? Вот наш начальник полиции пусть убеждает.
— Для Красильникова иное дело имеется. Но ты, Галущак, Дёмку Фофанова должен завтра к делу приставить! И если не пожелает добровольно, то пусть в подвале посидит. А то у меня еще куча приказов!
— А для меня что? — спросил Красильников.
— Отряд самоохраны создать велено.
— Какой самоохраны? — не понял Красильников.
— Это народное ополчение, сформированное из местного населения и на средства местного населения. Так в приказе сказано!
— Так есть же полиция, — удивился Красильников.
— Но нужна и самоохрана, как приказано из Локтя. Приказано сформировать отряд не менее чем в 50 бойцов.
— Сколько? Да где нам столько набрать?
— А среди крестьян здешних. Задачи самоохраны им придется объяснить. Охранять они станут собственное имущество и собственный урожай. И для этого получат оружие. А командовать ими станешь ты.
— Я? Но я начальник полиции!
— А станешь командиром отряда самоохраны села Вареневка. И оклад тебе будет положен в 400 рублей. Не так как у полицейского в 250. Все же прибавка какая никакая 31.
* * *
Следующим утром Галущак приказал привести в сельскую управу Демьяна Фофанова. За ним отправили полицейского потолковее. Дабы смог разъяснить, что это никакой не арест, но вызывают его по важному государственному делу.
Демьян вскоре был в управе. Его отвели к Галущаку.
— Чем могу служить? — спросил Фофанов с порога.
— Работать станешь, — строго сказал Галущак. — Хватит на печи лежать.
— Работать? Кем?
— Ты институт закончил. Так?
— Так, и что?
— А то, что с нынешнего утра назначен ты, Демьян, директором вареневской школы.
— Что?
— Мне повторить? Ты отныне директор школы и жалование тебе идет от сего дня! Получать станешь 500 рублей. Это больше чем я.
— А если я не хочу быть директором школы?
— А твоего желания никто не спрашивает. Считай себя мобилизованным. По приказу старосты назначен ты. Нету окромя тебя людей, что институты заканчивали. Ты у нас ведь учитель по диплому твоему?
— Учитель истории.
— Вот самое нужное. Сроку тебе три месяца. Через три месяца школа должна открыть двери. Приказ из Локтя. Вот те ключи от здания школы. Оно ныне заколочено. Дам тебе пяток людей. Они помогут все там сделать.
— Но как я налажу процесс?
— Это сам думай, на то ты теперь директор школы, Демьян. Но через три месяца школа должна работать! Остальные вопросы задашь господину старосте Анкундинову. Иди. И смотри, Демьян, никакого саботажа. Сразу к стенке поставим. Вот держи.
Галущак передал новому директору пакет из Локтя.
— Что это?
— Указания как все делать.
На пакете было написано: «Аппарат окружного управления города Локоть, отдел образования. Предписания директору школы».
— И что мне делать с этим?
— Читай и исполняй что там написано. Чего не понял?
— Сегодня начинать?
— Ты сразу к школе иди. Там мужички уже доски от деверей оторвали. Посмотри, чего как.
* * *
Семен Красильников был послан в Локоть по приказу Сабурова как один из самых опытных разведчиков. Комиссар отряда Богатырь сказал ему перед отправкой:
— Твоя задача не просто разнюхать, что к чему, но внедрится в отряд полиции.
— А чего мне внедряться? Я если языка надо взять — возьму. А внедрятся дело не мое.
— Не зли меня! Не обсуждать приказ звал тебя!
— Да какой из меня полицай? Ты сам посмотри! Я во фронтовой разведке служил. К немцам ходил с августа 41-го. Трех офицеров притащил в штаб. За то Сабуров меня и назначил к себе в разведку.
— И сейчас Сабуров
