некий Севастий, Аспар занимался лично. Охота на этого человека превратилась для него в состязание жизни и смерти. Только выдав Севастия и устранив тем самым главное разногласие с аттилой, можно было установить долгожданное перемирие и вернуть доверие императора, утерянное после разгрома в битве со степняками. Как удалось узнать из надежных источников, Севастием звали начальника равеннской стражи. В ближайшее время Аспар собирался поговорить об этом с консулом Западных Римских земель и с нетерпением ждал его приезда в Константинополь.
Консул императора Валентиниана
Встречали консула в мраморном зале Константинопольского дворца. Несмотря на бедственное положение, устроили ему пышный прием как самому дорогому гостю. Прежняя расстановка сил, когда Восточные земли Империи довлели над Западными, находившимися в ведении императора Валентиниана и его матери-регентши, давно изменилась. Империя проиграла войну с вандалами и потеряла надзор за поставками зерна из Африки. Однако на западе в Галлии, спасенной от вандальского разорения, наступило такое вселенское благоденствие, что местная знать без особых усилий снабжала Западных римлян необходимым довольствием. Не совершали сюда набегов и степные вожди, обложившие данью Восточные земли императора Феодосия. Оказавшись с ними один на один, Феодосий решил укрепить союз с Валентинианом и, когда он достаточно повзрослел, предложил ему в жены одну из своих дочерей. Валентиниан предложение принял, но в распре со степняками не поддержал. В Константинополе это связывали с влиянием человека, которого называли главным виновником возвышения Запада и которого по настоянию Галлы Плакидии выбрали консулом уже в третий раз.
Этим влиятельным человеком был спасенный из Маргуского заточения и снова ставший магистром Западной армии Флавий Аэций.
Приставку к имени Флавий он получил вместе с саном патриция. К пятидесяти годам у него было всё, чего только может добиться человек его положения. Он пользовался непререкаемым авторитетом в армии, располагал достаточной властью для принятия решений, каждое его слово имело вес. Во славу великого полководца воздвигли статую в Риме. Сочиняли хвалебные панегирики. Женитьба на бывшей жене Бонифатия принесла ему нежданное счастье. Долгое время страдавшая от бездетности Пелагея забеременела и вот-вот собиралась родить.
В ожидании этого дня Аэций не мог не думать о своих сыновьях от первой жены Сигун. Руа сообщил, что один из детей находится у него на Волхе, а другой ушел к степнякам. Аэций решил, что это и к лучшему. Оба давно уже выросли, в наставлениях не нуждаются, и, раз уж так вышло, что считают его погибшим, то незачем их будоражить, пусть и дальше остаются в неведении. Единственно, что его беспокоило — усыпальница в Маргусе. Вместо него в саркофаг положили наемника, убитого императорской стражей. Аэций договорился с епископом Маргуса, что саркофаг откроют и уберут останки, но по-тихому это сделать не удалось. Гаудент от кого-то услышал, что отцовскую усыпальницу грабят, и послал туда скифов. Он и представить не мог, что в саркофаге лежит ублюдок, стороживший отца в подземелье. Об этом не знали и в Маргусе. События в крепости постарались замять. Августа хранила о них молчание. А сам Аэций вел себя так, словно сроду там не бывал.
В Константинополь он прибыл по приглашению императора Феодосия. Со всех сторон на него так и сыпались льстивые речи. Вокруг как будто забыли, что он тот самый Аэций, которого обвиняли то в помощи узурпатору, то в сговоре против Константинополя. На приеме к нему неожиданно обратился Аспар и предложил обсудить какое-то неотложное дело. Раньше он никогда не вел себя так настырно.
Бедняга, с усмешкой подумал о нем Аэций. Это же надо с таким позором провалить сражение с конницей степняков. А ведь Аспару тоже под пятьдесят. И если не одолеет их в ближайшем бою, то вполне возможно так и останется полководцем, не способным победить степняков.
Встречу назначили после приема у императора Феодосия.
Поначалу Аэций только и мог, что сравнивать себя с одряхлевшим Аспаром. Тот был довольно тяжел, обзавелся двойным подбородком и пивным животом, выпирающим из-под складок одежды. В сравнении с ним Аэций, должно быть, выглядел моложаво. Все та же подтянутая фигура. И седина в волосах незаметна. И вполне еще годен, чтобы махать мечом.
Аспар, как и многие в Константинополе, предпочитал разговаривать на ходу, чтобы труднее было подслушать. Он повел Аэция вдоль каких-то деревьев. Расспрашивал о здоровье августы, о своих знакомых в Равенне, называл какие-то имена. А потом вдруг спросил у Аэция, не был ли он знаком с человеком по имени Севастий.
— Служил с ним, — спокойно ответил Аэций, хотя и почувствовал, как закипает кровь от одного только звука этого имени.
— Вот бы мне с ним увидеться, — многозначительно проговорил Аспар.
— Горячо разделяю ваше желание, — не менее многозначительно улыбнулся Аэций. — Насколько я знаю, он находится здесь.
— В Константинополе?
— Именно так. Я уже несколько раз обращался к императору Феодосию с просьбой его разыскать. В прошениях он значится как Себа́стьен. Таково его полное имя.
У Аспара брови полезли на лоб.
— Тот самый Себа́стьен, зять Бонифатия? Или это случайное созвучие имен?
— Никакого созвучия. Тот самый Себа́стьен. В Равенне он бежал из-под стражи, его до сих пор не могут найти.
— Об этом я слышал, слышал… — кивнул Аспар и добавил с притворной печалью. — Какая ирония. Начальник стражи был заключен под стражу. Кстати, другого пропавшего мы уже отыскали.
Аэций слегка напрягся.
— Другого пропавшего?
— Да, это карлик, как же его… Зеркон, — ответил Аспар. — Самый забавный из всех, кого я когда-либо видел. Августа его искала, насколько я знаю.
Аэцию вдруг показалось, что небо над ним посерело. Все это время Зеркон находился у скифов вместе с одним из его сыновей и, если сбежал, значит, что-то у них случилось.
— Ах, точно, вы правы. Августа его искала, — проговорил Аэций, не подавая вида, что новость его сразила. — Так, где он?
— А вон, за деревьями, — ответил Аспар. — Там его держат за шкирку, чтобы опять не сбежал. Я поболтал с ним о том, о сём. Он рассказал мне весьма занимательную историю.
— Надеюсь, вы ему не поверили, — на всякий случай сказал Аэций.
— А-ха-хах, — рассмеялся военачальник Феодосия. — Да кто же верит шутам? Мы нашли его на невольничьем рынке в клетке. Когда спросили, как он там
