знала, что остальных её братьев убили вместе с женами и детьми, и только молилась, чтобы выжил хотя бы Кий…
Простились с ним у реки. Зарыли среди деревьев, хотя и знали, что поступают не по обычаю. Заложили могилу камнями. Насыпали холм повыше, чтобы не раскопало зверье. А после устроили тризну, без песнопений и без огней, чтобы не увидели с другого берега. Вместо хлеба и мяса жевали сушеную рыбу и сухари. А вместо пива пили воду из ручья, холодную и немного горькую. Тут были все, кого успели спасти из Кийгорода. Не было только раненого скифа. Гаудент не успел его переправить. Раненый умер в лодке, не добравшись до берега. Перед смертью он рассказал Гауденту о том, что услышал в Кийгороде, а Гаудент передал это брату.
— Конвоирам, которые везли нас в Равенну, прислали подмогу. В Кийгород они прибыли перед нами и устроили там резню. А за главного у них человек, которого кличут Севастий. Кто-то помог ему перебраться в Константинополь к императору Феодосию.
— Да все понятно, можешь не продолжать, — перебил Карпилион. — В Константинополе пожалеют, что приютили Севастия. Не выдадут его по-хорошему. Заберем у них силой!
— А войско откуда? Кий нам теперь не поможет.
— Возьмем у Руа. Наверняка, Ильдика знает, где его искать.
— Спросить у неё? — предложил Гаудент.
— Не надо. Я сделаю это сам. Тебя она не слишком жалует, — ответил Карпилион.
* * *
Ильдика сидела возле ручья на большом валуне, положив свою русую голову на колени. О чем-то думала, сплетая и расплетая кудрявую косу. Прежде улыбчивая и веселая она как будто замкнулась в себе. Из-за тоски по погибшим стала печальной и безразличной и смотрела на воду такими глазами, словно хотела исчезнуть в ней навсегда.
Карпилион подошел и опустился на землю рядом. Как же ему хотелось обнять Ильдику, утешить, но у скифов свои обычаи. Нельзя прикоснуться к девушке, не получив согласия. А такого согласия Ильдика ему не давала.
— Куда ты теперь подашься? Должно быть, к своей родне? — спросил он, чтобы начать разговор.
— Нет у меня родни, — ответила Ильдика, покачав головой.
— Тогда поехали с нами. Кий говорил, что Руа на Волхе. Ты не знаешь где это?
Карпилион подумал, что, наверное, зря помянул о Кие, но девушку его слова не задели.
— Раньше Волхой называли большую реку вон там, — сказала она и махнула рукой на восток. — А теперь их две, и вторая там, — махнула на север. — Кий говорил, что по этим рекам проходит торговый путь, потому и зовут их похожими именами.
— Куда же нам с братом плыть… — растерялся Карпилион. — Разве что разделиться. Он поплывет на север, а я на восток. Заодно и тебя прихвачу с собой.
Ему хотелось быстрее найти Руа, но Ильдика отчего-то замялась.
— Позови лучше Онегесия. С ним тебе будет спокойнее. А я поплыву с твоим братом. Все равно от меня никакого толку. Одна сплошная обуза.
— Да ты что, — удивился Карпилион. — Никакая ты не обуза, мы ведь друзья.
— С друзьями сидят на пирах, — возразила Ильдика. — А на девушках женятся, а не дружат.
— Так давай поженимся. Я согласен.
Карпилиону, казалось, что отвечает по-взрослому, по-мужски, но девушка подняла его на смех.
— И что у нас будет за пара? Я же выше тебя и старше. А с твоим братом мы ровня. И по возрасту. И по росту. Я хотела бы стать его суженой. Только не обижайся, ладно?
Видно, давно уже сделала выбор.
— Я думал, тебе он не люб.
— Да как же не люб? Отчего? — спросила Ильдика.
— Ты всегда умолкаешь в его присутствии, — пожимая плечами, ответил Карпилион. — Словно считаешь своим врагом.
— Неужели и он так подумал? Я должна ему все объяснить.
Зарумянившись будто спелая вишня, она сорвалась с валуна и побежала искать Гаудента. Не пошла, а именно побежала. Как все эти бестолковые девки, которые досаждали ему в Равенне. У Карпилиона словно прочистилось зрение. Почему Ильдика должна быть другой? Из-за того, что немного смазливее их? Из-за того, что манила его белозубой улыбкой, а сама в то же время поглядывала на брата?
Карпилион представил, как она объясняется с Гаудентом, как заглядывает в глаза, как мурлычет ласковые словечки, и его обуяла такая злость, что прежнее светлое чувство в мгновение ока исчезло. Осталось лишь раздражение и желание никогда её больше не видеть.
Но увидеть пришлось.
* * *
Гаудент не хотел его отпускать. Говорил, что нельзя разделяться. А лучше всем вместе дойти до ближайшего поселения. Запастись там провизией и двигаться дальше на поиски Руа.
— Так и сделай, — упрямо ответил Карпилион. — А мы с Онегесием отправимся на поиски прямо сейчас.
— И как я узнаю, нашли вы его или нет? — спросил Гаудент.
Об этом Карпилион не подумал, но на выручку пришел Онегесий.
— Посылайте весточки друг для друга на какой-нибудь постоялый двор, — посоветовал он. — Так вы сроду не потеряетесь, и каждый будет знать о делах другого.
Карпилиону это понравилось. У Гаудента тоже не вызвало возражений. Оставалось только придумать условное слово, чтобы назвать его на постоялом дворе. Один из таких дворов подсказала Ильдика.
Перед самым отъездом она прибежала проститься, но Карпилион не взглянул в её сторону. А с братом простился тепло. Не хотел, чтобы их рассорила какая-то девка.
— Оставляю Ильдику тебе, как более взрослому. Вернее, рослому, — сказал Гауденту с шутливой улыбкой, безо всякой неприязни в душе, и они обнялись.
Часть 11. Вести
Первыми весточками они обменялись не скоро. К этому времени Карпилион и думать позабыл об Ильдике. На Волхе по сговору с Онегесием его привели к Чеменю, называвшему себя побратимом Руа. По всему было видно, что Чемень занимает видное положение, и все же Карпилион остерегся с ним откровенничать. Сказал только, что хочет набрать себе войско.
Зная со слов Онегесия, что мальчишка пришел от Кия, Чемень предложил ему для начала набраться опыта у
