Глаза болят. Чувствую, что слишком натер их. Внезапно над дорогой стоит пелена как туман. Но это всего лишь отвратительно воняющий дымный чад. «Кучеру» надо бы сбавить газ. Про-клятье! Этих красноватых наплывающих родовых схваток чадящего дыма нам только и не хва-тало. Дым легко поднимается вверх, «кучер» дает больше газа, но затем перед нами вырастает молочно-розоватая стена, и нам приходится въехать в нее. Затем едем то быстрее, то медленнее. У меня такое чувство, что мои глазные яблоки стоят в сантиметре от глазниц.
«Кучер» подает «ковчег» вправо и останавливается вплотную к деревьям какой-то аллеи.
- Кажись, диск накрылся, – бормочет он.
- По корме слева, господин обер-лейтенант! – орет Бартль мне в ухо.
- Вот черт! – кричу ему в ответ, – Нам надо быстрее смыться отсюда, иначе нас здесь перестре-ляют как зайцев!
- Не выйдет, господин обер-лейтенант. В этом случае ****ец нашим шинам! – Бартль так сильно бьет ногой по колесу, что от боли громко вскрикивает.
Размышляю: Это самое дурацкое место, которое мы могли найти для аварии! Дорога стоит вы-соко, на дамбе и горящий город бросает на нас свои огненные сполохи. Чертов эффект освеще-ния...
Итак, надо менять колесо! И это в такой ситуации, какую и в дурном сне не придумаешь.
- Еще вчера на гордом скакуне, сегодня – пал, ударом в грудь сраженный!
Бартль ругается на чем свет стоит.
- Успокойтесь. Теперь это не имеет смысла, – говорю Бартлю.
- Что, господин обер-лейтенант?
- Ваша ругань и проклятья!
Бартль молчит минуту, затем продолжает сыпать проклятиями. Вероятно, он просто не рас-слышал меня в своей ярости.
- Ну-ка, успокойтесь! – пытаюсь утихомирить его и вместе с этим успокаиваюсь сам.
Но что, если бы еще и террористы находились поблизости? И в эту минуту трещит резкий вы-стрел. Еще один! Господи! Только бы не попали в наш котел Imbert и колеса!
Выстрелы свистят вокруг. Слышу шелест пуль в придорожных деревьях, и между ними высо-кий звук, который не могу себе объяснять.
Несколько световых гранат ярко вспыхивают белым светом напротив полыхающего пожара. Становится светло как днем.
Бросаюсь плашмя на дорогу. Теперь остается одно: Скатиться вниз, к реке.
Выстрелы должно быть буквально стелются по шоссе. Я это чувствую прижавшись ухом к зем-ле. Перед собой вижу густой кустарник, а вплотную перед лицом высокая трава. Земляная на-сыпь полого спускается к реке. Скатываюсь туда в надежде обрести надежное укрытие. Но с противоположного берега тоже стреляют! Тупик! Вот положеньице!
И это чертово освещение над головой!
Убеждаю себя в том, что надо ждать и ждать. Если сейчас еще и артиллерия подключится и на-кроет нас, то все – нам крышка...
Пять минут проходят в крайнем напряжении. Сквозь полуприкрытые веки наблюдаю за бу-шующими языками пламени пожаров. Облака дыма снизу огненно-темно-красные. Сопротив-ляется ли там еще кто-то?
Будто отвечая на мой вопрос начинается беспорядочная пальба и взрывы. Между огненно-красным цветом пожаров вспышки сверкают желтым и оранжевым: Что за буйство цвета!
Вижу, как снаряд попадает в крышу какого-то здания, и вверх взмывает столб икр. В оконных проемах другого дома раскаляются цвета окраски золотой рыбки.
- Во лупит, зараза! – шепчет Бартль.
Но не можем же мы здесь валяться до белых мух!
А потому выбор один: Менять колесо! Мы можем, по крайней мере, отказаться от света наших карманных фонариков: С той стороны реки достаточная освещенность от огня пожарищ, чтобы осветить все декорации этой незамысловатой сцены.
Мне остается лишь сидеть и наблюдать за местностью. Словно луч маяка я медленно вращаюсь вокруг собственной оси. И тут же говорю себе: Что за дела?! Весь ландшафт живет своей жиз-нью. Мерцающий свет, мечущиеся тени. В любой тени может лежать боевик и спокойно це-литься в нас. А на другом берегу реки они должны были нас наконец-то четко различить. С ка-кой стороны, интересно, мы представляем лучшую цель?
Наконец, судя по всему, оба моих воина закончили менять это чертово колесо. Но почему Бартль ругается на чем свет стоит?
Едва-едва воздуха в шине запасного колеса! Вот оно что!
«Кучер» клянется, что шина была накачана полностью.
Так мы тоже не можем продолжать движение: Нужен насос. И почти в ту же минуту начинается бешеная стрельба и на песчаном бруствере карьера вздымаются бесчисленные фонтанчики от пуль: Кто-то управляет огнем издалека – непосредственно по нам.
- Говно проклятое!
- Это точно.
В следующее мгновение вижу, как приближается грузовик, будто темная масса. Выскакиваю на дорогу, чуть не врезаясь в него и кричу:
- Стой!
На какой-то миг различаю в мерцающем свете шнурованные погоны. Никакого сомнения: Это тот самый, большой, подготовленный к войне грузовик с врачами.
Слава Богу! озаряет меня. У них есть то, в чем мы остро нуждаемся. У них на борту есть прак-тически все!
Ору что есть мочи, стараясь перекричать и шум мотора и взрывы, но грузовик не снижая скоро-сти прет дальше. И если бы я не отскочил, то водитель просто переехал бы меня, как былинку.
- Вот сволочь! Будь ты проклят!
Теперь мы стоим втроем у дороги. Следующие транспорты движутся мимо нас как сегменты огромного черного червя – едут и не думают остановиться, а я больше не решаюсь прыгать пе-ред ними.
- Бартль, нам ничего кроме насоса не поможет. В крайнем случае, надо качать ручным! – кричу сквозь шум двигателя.
- Но ручной насос не в порядке, господин обер-лейтенант, шланг пропускает воздух..., – кричит Бартль в ответ.
Этого еще не хватало!
Затем из перепалки между «кучером» и Бартлем узнаю, что было бы лучше, если бы шланг на-шего насоса лежал в длину, вместо того, чтобы быть согнутым в кольцо. Если бы пришлось качать колесо велосипеда, то я бы почувствовал после каждого десятка качков насоса, не доста-точно ли давление воздуха в шине.
Но здесь? Не имею никакого представления, сколько качков надо сделать для накачки колеса автомобиля и, следовательно, как долго может продолжаться накачка.
Молния и тут же громкий треск. Попадание вблизи от нас? Артиллерия?
Конвой, кажется, никак не закончится.
Они все катят и катят мимо нас!
Но вот конвой останавливается, и раздаются дикие беспорядочные крики суматохи и неразбе-рихи. Во главе колонны что-то реально произошло.
Этот проклятый дерьмовый конвой! Сами того не желая, мы очутились в самой его середине. И точно здесь в самой середине колонны они и будут по нам метелить изо всех стволов.
Все выглядит так, будто мы попали в такую же переделку, как и под Брестом.
Проклятье! Проклятье! Проклятье!
И все же, это не обычная, сумасшедшая неразбериха. Повсюду бродят солдаты с карманными фонариками! И сверх этого еще и чертово рычание и вой! Рвут задницы! Им нужно было бы разорвать задницы до шеи!
Где-то впереди мечутся люди, напоминая встревоженных муравьев – вперед, назад и снова вперед – и не смолкая что-то кричат. То, что янки все еще не лупанули из-за реки сюда, на это собрание заблуждений и ошибок природы, само по себе является чудом. Вероятно им не до того: Они как раз поджаривают себе свою Corned beef на тлеющих угольях: Corned beef с яичницей-глазуньей.
Чувствую себя полным идиотом с моим автоматом в руках. Итак, давай – двигай вперед! По-смотрим, что там случилось.
Обходя машины, проталкиваюсь сквозь кучки солдат. Затем слышу близко и отчетливо:
- Погасить свет!
И снова:
- Проклятье! Погасите свет! В следующий раз буду стрелять!
Узнаю, что далеко впереди несколько офицеров пытаются определить, как вывести колонну из-под обстрела. Это непросто без света. Если бы было действительно хотя бы темно – но мы ежесекундно оказываемся то в темноте, то в мерцающем свете вспышек разрывов и далеких пожарищ.
Внезапно вижу блеск дульного пламени почти над самой дорогой. С молниеносной быстротой я окружен беспорядочной шумовой какофонией. Вокруг меня полный хаос. Десятки голосов орут, усиливая царящую неразбериху.
- Прекратить стрельбу! – слышу то и дело.
- Ради Бога, едемте дальше!
Из густой темноты придорожного кювета раздаются стоны и крики.
Запах крови бьет в нос. Что я должен делать?
Проклятье, вот дерьмо, теперь я наступил кому-то то ли на руку, то ли на ногу. Наклоняюсь, хватаю и начинаю тянуть. Несколькими метрами впереди светлее. Я тащу тело, которое схватил наощупь, на освещенное пятно. И лишь в неверном свете различаю шнурованные погоны и еще звезды на них. Генерал? Не может быть! Я схватил одного из врачей, которые не хотели нам помочь.
Различаю несколько машин, около дюжины солдат и растеряно жестикулирующего дервиша, очевидно, гауптмана.
Кричу ему:
