Лина ТриЭС - Третья истина

— Это еще ничего… А вот Пушкин, он тоже красавец другого рода? Еще одного?

— Это ты не о внешней красоте говоришь.

Лулу не поняла его и спросила о своем:

— Так нарисуете Пушкина? Как сами хотите? Чтобы не Тропинина, а наш был?

Ей очень хотелось напомнить, что он еще обещал вылепить ее, но она постеснялась.

— Попробую. Сейчас покажу тебе альбомы с портретами, поищи еще красавцев в нашу компанию. — Он, наконец, улыбнулся и присел на ручку кресла, перегнувшись к нижней тумбе секретера, но тут же перебил сам себя и вскочил:

— Что это я? Заболтался. Надо идти. Прости, занят. Идем, идем, поторопись.

Он пропустил Лулу вперед и захлопнул за собой дверь…

Так что же делать? — Лулу сидела в своей комнате, подперев кулаками подбородок. Духи, платочек, альбом — ну, совершенно все не подходит. Который день она мучилась проблемой, что же подарить Виконту в день Петра и Павла? Что может выразить ее восхищение их уроками и разговорами? Как он смеялся, когда она недавно спросила, любит ли он полосатые галстуки, — Тоня восторгалась такими, — и смотрел, будто ожидая, пошутит ли она еще. А она вовсе не шутила, хотела выяснить! Даже ночами мало спала от размышлений. Теперь остался один день. Значит, ничего не подарит, а так мечтала… Надо правду себе сказать, она и придумать-то не может, а уж откуда достать… Мечты., мечты… И вдруг грустные мысли завершились словами: «где ваша сладость?». Лулу посмотрела на портрет Пушкина, выполненный мягкими мелками-карандашами, тоже оказавшимися в ящике секретера Шаховского. У-у-у-у! «Я больше люблю сладкое, чем горькое!» — сразу вспомнилось ей. Торт, что может быть лучше торта! С кремом и цукатами! В приложение к этой идее сложился и план добычи. Фарфоровая свинюшка потеряла голову. Лулу специально выбрала этого несимпатичного зверя, чтобы не дрогнула рука перед казнью. Как жаль, что она не придавала значения росту накоплений! Оказалось, что у нее всего два рубля семьдесят девять копеек. Много это или мало? Хватит на торт? Ей выделялись карманные деньги, а покупать она почти ничего не покупала, разве что книжки в мягких обложках. Даже в кондитерскую, как другие девочки в Ростове, не ходила…Что радости, одной? Лулу пересчитала… Наверное, хватит! Теперь предстоит дать эти деньги Пузыреву, который почти каждый день ездит за городской провизией и другими вещами. Самое Лулу из дома все равно никто никуда не пустит. Лучше предупредить его прямо сейчас. Он не злой, лишь бы, не слишком пьяный был… Лулу мало чего боится, а вот пьяных — очень даже. Кстати, вон он стоит возле старой груши и разговаривает с самим Виконтом. Совсем не страшно будет подойти, но как уговорить Виконта не вникать?

Лулу выбежала из дома и нерешительно подошла сзади, со спины Шаховского. Нельзя терять момент, Пузырев может уехать. Лулу попробовала незаметно подать ему какие-то сигналы, но тот не смотрел на нее, а тянул свое:

— Ежели человек поразмыслит, то оно вроде бы ясно-понятно, а ежели он…

Зато Виконт, внимавший ему со скучающим видом, тут же оглянулся и заметил Лулу, которая стояла на цыпочках и помахивала рукой.

— Ты за мной? — оживился он.

— Нет, — с огромным сожалением, смущенно отозвалась она, — я к мсье Пузыреву. На минутку…

— А, с поручением. Прошу.

Лулу еще больше смутилась.

— Вот и выходит, с одной стороны так, а с другой — иначе, а мы грешники, без указки выбирать должны…

— Алексей Кондратьевич, — прервал его Виконт, — вот к вам гонец.

— А? Чего?

Что делать? Придумать что-нибудь? Обмануть Виконта! А ведь другого случая может не быть!

— Что изволите, спрашиваю…

Лулу в отчаянии взглянула на Шаховского и прошептала:

— Пожалуйста… У меня к нему секрет…

— Как? — Виконт безмерно удивился, оглядел Лулу и бесстрастно ожидающего Пузырева, потом снова Лулу и отошел:

— Господин Пузырев, я вас попрошу одну вещь, только никому не говорите. Совсем никому… Понимаете? — она оглянулась и увидела, что Виконт не ушел далеко, присел, почти касаясь одним коленом земли, возле большой корзины, стоящей в тени у стены сарая, и рассматривает в ней что-то.

— Пожалуйста, господин Пузырев, купите в Каменской торт, ну хоть небольшой, но очень красивый, я хочу подарить… подружке… по соседству…

— Рады были бы служить. Да вот капиталу свободного нету…

— Я дам, вот это…

— Хм, это что ж ее превосходительства ресурсы в ход пошли?

— Кого, маман? Нет, это мои, из копилки, я же сказала, никто не знает.

— Тогда отчего ребенку не побаловаться, — он пересчитал деньги, — маленький, значит, купить?

— Да, только прекрасный!

— За щедрость благодарствую!

— Вы скоро сейчас поедете?

— Завтра утром и пропутешествую в Каменском направлении, к часу доставлю в наилучшем виде.

— Спасибо, до свидания. — Лулу все время краем глаза следила за Виконтом и поторопилась подойти, пока он не ушел.

— Что здесь такое? — виноватым голосом начала она.

Он молча вытащил за шкирку очень маленького вислоухого щенка.

— Какай чудесный! — Лулу наклонилась над корзинкой. Еще два таких же — темно-медовых, копошились внутри.

— Это сеттеры, потомство Рекса и Астры. Они еще слепые. Вот этот — самый удачный. — Он потрепал первого по розоватому животику.

Лулу вытащила другого щенка под брюшко.

— Это, наверное, девочка, она самая тихонькая, спокойненькая. Правда?

— Это ты говоришь? Парадокс.

— Какой докс? Я не понимаю.

— Вот-вот, не понимаешь, и секреты появились от меня. Отчего это? — он глянул на нее, сведя брови.

Этого хватило, чтобы Лулу взволновалась:

— Вы что, обиделись?

— А было на что? У вас что, заговор против меня?

— Ох, нет, наоборот!

— Значит, дело все-таки касается меня? Союз в поддержку?

Лулу почувствовала, что еще секунда, и она проговорится, и потому, крепко взяв его за локоть, она, как можно убедительнее, сказала:

— Не спрашивайте, пожалуйста, Виконт, я не могу сказать. Честное слово, вам не на что сердиться!

— Хо-ро-шо, — по слогам произнес ее учитель. — Так пошли, позанимаемся арифметикой, что ли?

За целый месяц он ни разу не вспомнил, ни о каких занятиях, кроме верховой езды, а тут посвятил арифметике часа три, успев проверить чуть ли не весь курс, и отпустил Лулу только, когда она решила целую гору задач и примеров. Давая ей время обдумать, он, как и в прошлом году на занятиях по арифметике, просматривал какие-то журналы.

…Все утро она настороженно прислушивалась и приглядывалась, не поздравляет ли уже кто-нибудь именинника. Но ничего похожего не было, и сам он выглядел так буднично, что она засомневалась. Больше того, сорвалась и прогулка, потому что приехали какие-то люди из города, и Виконт повез их по имению в недавно купленном им для Раздольного автомобиле марки «Опель».

Все в доме, кроме Шаховского и отца, которые научились управлять, побаивались ездить даже пассажирами. Братьев Виконт заставлял садиться в авто чуть ли не насильно и пытался обучать, а дам даже не приглашал — столько треска и дыма производила эта повозка…

К часу Лулу бросилась на поиски Пузырева, тот, завидев ее издали, таинственно поманил пальцем. Лулу собрала все мужество. Пузырев был в скверном состоянии, а рядом на этот раз не было никого.

— Вот, как и было условлено… в полнейшем ажуре. — Лулу, стараясь не замечать ни сильного запаха, ни остекленелых глаз, с разбега подскочила, схватила маленькую коробку и, пробормотав «спасибо», убежала. Она слышала, как за спиной, видимо, в ритм покачиваниям, Пузырев повторял монотонно:

— Как было условлено,… как было условлено,… как было условленно…

Достигнув своей комнаты и повернув ключ, Лулу сначала заставила страх отступить, а затем взялась рассматривать добычу. Какая маленькая коробка — не больше десертной тарелки! Она осторожно открыла крышку. Нет, торт отличный: розы, лилии, цукаты, шоколадный крем, коричневое тесто… А как пахнет: сдобой, ванилью и еще какой-то прелестью!!!

Лулу стало невтерпеж! Скорей бы подарить, пока он свежий и аппетитный! У нее еще шевелилось в душе беспокойство, а вдруг она напутала с именинами? Но увидев из окна, как вернувшийся Виконт сначала неторопливо пошел по дорожке, а через несколько шагов вдруг подпрыгнул и, уцепившись за ветку, покачался и подтянулся на ней, успокоилась. Такое настроение подходит для именин. А если, вдруг, она и ошиблась, ничего, он не сердитый.

Лулу сосредоточилась: теперь не до шуток. Надо успеть нарезать розы, одеть самое нарядное платье — из нежно-золотистого кружева с абрикосовой шелковой подкладкой, приколоть к плечу коралловую брошь в виде цветущей ветки яблони или вишни. Потом распустить волосы, отросшие почти до пояса, и вколоть в них такой же, как платье, кружевной бант, только без подкладки и потому очень легкий. А вот и сафьяновые, нежно-карминные туфельки на маленьком каблучке! Платье немного длиннее обычного и маман предназначает его для особенно торжественных случаев. А может ли в жизни Лулу быть случай торжественнее этого?