Глава 22
Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его.
Давай часть семи, и даже восьми, потому что не знаешь, какая беда будет на земле, Когда облака будут полны, то они прольют на землю дождь; и если упадет дерево на юг или на север, то оно там и останется, куда упадет. Кто наблюдает ветер, тому не сеять; и кто смотрит на облака, тому не жать. Как ты не знаешь путей ветра и того, как образуются кости во чреве беременной, так не можешь знать дело Бога, который делает все.
Утром сей семя твое, и вечером не давай отдыха руке твоей, потому что ты не знаешь, то или другое будет удачнее, или то и другое равно хорошо будет.
Экклезиаст. Гл. 11
— Скажи мне, Соломон, только не смейся, если вопрос покажется тебе наивным: это правда, что слышала я недавно на базаре Иерусалимском, будто понимаешь ты язык всех птиц и зверей?
Соломон не сдержался и захохотал.
— Действительно слышала такое? Да я и человеческие языки многие не понимаю, что уж говорить о языках животных. — И уже серьезнее добавил:
— Впрочем, иногда мне кажется, что — да! Я часто наблюдаю за разными созданиями божьими и многому у них учусь. Вот ты недавно интересовалась устройством государства нашего, а ведь у муравьев, например, тоже есть государство и устроено оно так, что никогда людям такого не достигнуть. У них есть царь и царица; есть строители, которые создают и ремонтируют жилища; есть работники, которые обеспечивают племя всем необходимым; есть воины, которые охраняют и защищают. Каждый занимается у них своим делом, и не бывает там недовольных, и никто не берет себе больше, чем другие, и никто не ворует… Разве не должны мы все стремиться к такому разумному устройству?
Билкис удивленно покачала головой.
— Ты меня все больше и больше поражаешь… даже не знаю, что возразить. А скажи, это правда, что, разгадывая загадки мудрецов, ты выигрывал целые города?
— Ну, уж целые города… Выиграл несколько селений у финикийского царя… А что, хочешь со мной поиграть?
— А если проиграешь, — оживилась Билкис, — что дашь тоща мне?
— А что дашь мне ты, если проиграешь? — улыбнулся Соломон.
— Если выиграю я, дашь мне льготы в торговле, а если ты… — она капризно надула губки. — Если ты… Ну, не знаю, проси, что захочешь. Но загадки буду загадывать я!
— Хорошо, слушаю тебя.
Билкис восторженно захлопала в ладоши.
— Ну, берегись, царь Израиля! Эй, слуги! — выкрикнула она. — Принесите цветы!
Двери немедленно открылись, и девушки внесли два десятка прекрасных роз.
Билкис подошла к ним, пристально оглядела и, не найдя ни единого различия, поставила в вазу.
— Это искусственные цветы, изготовленные лучшими мастерицами моей страны. Но среди них есть и один настоящий цветок. И ты, не вставая с места, должен определить, где он. Сразу определить! — лукаво глядя на Соломона, произнесла она. — С первого раза!
Соломон задумался.
— Да, видно очень нужны тебе льготы в торговле! — пристально всматриваясь в абсолютно одинаковые цветы, произнес он. — Хорошо, я попробую. Только мне для этого понадобится слуга…
— Нет, нет, никто не должен подходить к цветам! Это было бы слишком легко.
— Не волнуйся, слуга нужен мне для другого. Эй, есть там кто-нибудь! — громко выкрикнул Соломон.
Царь недолго пошептался со слугой и, отпустив его, произнес:
— Он скоро вернется, и тогда я отвечу на твою загадку.
Слуга появился действительно скоро, неся накрытый тканью глиняный горшок.
— Выпускай, — кивнул головой царь, и по комнате разнеслось недовольное жужжание.
— Пчела? — удивленно воскликнула Билкис. — Зачем она здесь?
Соломон снисходительно улыбнулся.
— Я попросил ее разгадать твою загадку.
Пчела, недолго полетав по залу, успокоилась и деловито уселась на один из цветков.
— Видишь, помощники мои тоже мудры! — засмеялся Соломон. — Именно этот — настоящий!
Билкис от досады закусила губу.
— Это так просто… Но никто еще не мог разгадать мою загадку!
— Все просто под небом, но люди не хотят идти простыми путями… — философски заметил Соломон. — Прости, царица моего сердца, часы, проведенные с тобой, превращаются в мгновения, и вот уже несколько дней, как я откладываю решение неотложных вопросов. Но сейчас мне нужно тебя покинуть. Несколько судебных дел требуют моего присутствия.
— Ты в своей стране еще и главный судья?
— Да, я в этой стране главный, и судебные дела не исключение.
— Позволь и мне, мудрый царь, поприсутствовать…
* * *
Большой зал Дворца Правосудия был переполнен. На галереях, расположенных в несколько ярусов по периметру помещения, было тесно от набившихся туда людей. В зале стоял протяжный гул сотен голосов, оживленно обсуждающих предстоящие разбирательства. Соломон обратился к сидящему по левую от него руку Садоку:
— Почему сегодня столько народу?
Садок неопределенно пожал плечами.
— Я не успел еще поговорить с приставами. Наверное, что-то очень нашумевшее…
— Тихо! — выкрикнул Соломон. — Начнем!
В зал ввели трех, крестьянского вида, молодых людей. Они застыли, открыв рты перед царем, забыв от волнения, зачем сюда пришли.
— Ну, говори ты! — указал Соломон на самого с виду смышленого из них.
— Вот, — начал тот, вытирая мокрые ладони о просторную рубаху. — Ваг… значит, мы братья. Я самый младший. Несколько дней назад я, как всегда, пас коз, а братья мои были в поле. Когда вечером мы вернулись домой, нас встретила мать. Она громко кричала и посыпала голову пеплом. Когда мы вбежали в дом, то увидели, что отец наш скончался и приготовлен уже для погребения. Вот… Когда отца похоронили, мать сказала нам его последнюю волю: во дворе закопаны три горшка. Самый большой из них — для старшего сына; средний — для среднего; а малый, значит, для меня…
— Хорошо, в чем же суть вашего дела? — перебил его Соломон.
Вперед выступил средний брат.
— Неужели я заслужил у своего отца в наследство горшок, наполненный землей? А он, — показал на младшего, — обглоданные кости! Только старшему досталось все золото и серебро…
— Если я вас правильно понял, в большом горшке было золото и серебро, в среднем земля, а в малом — кости?
— Да, ты нас правильно понял! — хором ответили братья.
— Ну, что ж, ваш отец был мудрым человеком и еще при жизни своей распределил наследство. Старший получит золото и серебро; средний — земли, сады и виноградники; младший — весь скот. Примите волю отца вашего и идите с миром.
Следующими в зал ввели двух женщин. Одна из них держала на руках малого ребенка. Женщины были молоды и очень неопрятны, а лица, густо набеленные на фоне ярко накрашенных губ, казались вызывающими и не оставляли сомнений в их профессии. Та, что несла на руках ребенка, стала прямо с порога истерически кричать:
— Царь, я взываю к справедливости твоей!
— Успокойся и говори тише и толком, — поморщился Соломон. — В чем суть вашего дела?
— Живу я на окраине Нижнего города, у стены — там, где большие склады с зерном, вместе с этой воровкой! — она ткнула пальцем в сторону другой женщины. — Дом у нас небольшой, но каждая имеет свою комнату. Полгода назад мы почти одновременно родили сыновей…
— Отец у сыновей один, или вы родили от разных мужчин? — перебил Соломон.
— Конечно, от разных! Разве мой мужчина лег бы с такой ведьмой, как она!
— А где ваши мужчины, почему их здесь нет?
— Где, где, сама не знаю… Где-то… Мы девушки бедные, некому за нас заступиться… — запричитала она. — Так вот, — быстро, как ни в чем не бывало, продолжила она, — вчера мы обе легли спать, и дети наши были веселы и здоровы. Ночью, наверное, напившись вина, она прислала своего сына, а поутру хотела забрать моего Авесаломчика, вопя, что это ее сын.
— Это ложь, мой господин! Эта тварь врет все. Бог свидетель! Это она ночью придавила своего сына, а, увидев это, подменила детей. Это мой сынок лежит сейчас на ее грязных руках, мой Реву им, да продлит Бог годы его! — закричала другая женщина.
— Как зовут тебя?
— Ривка. И пусть покарает меня Бог проказой и чумой, если я не говорю тебе правду, мудрый царь.
— Хорошо, успокойся. Может кто-то подтвердить, что этот ребенок твой сын?
— Да разве я сама нс узнаю своего Ревуима среди тысяч детей? Это мой сын, мой!
— Каждая из вас уверяет, что этот ребенок ее сын, но доказать это не может, и свидетелей у вас тоже нет. Никто из вас не хочет признать мертвого мальчика, а живого разделить между вами не по силам даже царю. Но правосудие есть правосудие, и вы не уйдете отсюда без его решения. Стража! Разрубите этого ребенка пополам и отдайте каждой из них его половину.
В зале, до этого момента застывшем в напряженной тишине, поднялся ропот ужаса и возмущения. Садок вскочил со своего места, а Билкис вцепилась в руку царя…
