— Ну? — прохрипел Датис.
— Молчат, — гнусаво сказал палач, оттянув платок, которым он завязал подбородок, рот и нос, обезображенные раком.
— А… — Военачальник оперся кулаком о колено и прищурился. — Кто зарезал Манчехра?
Старейшины не ответили. Темные лица маргиан были бесстрастны, глаза — неподвижны.
— Кто зарезал Манчехра?! — взревел Датис таким страшным голосом, что даже палач попятился в угол.
Но маргиане словно оглохли. Возможно, они просто не знали, кто зарезал сборщика налогов Манчехра. Возможно, и знали. Если так, то вопли самого Аримана не расковали бы им уста. Люди, участвующие в убийстве, понимают, на что идут, и давно готовы ко всему.
По знаку Датиса палач взял в руки бич. Удар хлопнул громко и резко, будто в темницу пала молния. Красная линия опоясала четыре голых тела. Старейшины упорно молчали.
Они молчали, как тот гончар, что растерзал у Северных ворот лучника-иранца, оскорбившего сестру молодого мастера. Они молчали, как та женщина, что ранила топором толстого пращника: воин хотел увести со двора последнего барана. Они молчали, как много других маргиан, побывавших в застенке. Их всех стегали кнутом, подвешивали к потолку за ребра, выкручивали им руки, ломали суставы, набивали рты и ноздри мелом и смачивали его уксусом, чтобы выделяющиеся пары жгли внутренности, но они терпели и молчали.
Датис присутствовал при каждом допросе и сам вырывал узникам ногти. В душном, унылом городе, где, казалось, даже мухи на лету засыпают от скуки, истязание маргиан стало для высокопоставленных ариев своеобразным развлечением.
Полководца томила тоска. Датис попал в Марг еще при Камбизе. Тридцатичетырехлетнему главарю тысячи конных лучников доверили войска, следящие за порядком в долине Реки Птиц. Датис добился возвышения благодаря отваге — сын вождя кочевого персидского рода, он привык с детства к резне и навсегда зарубил в памяти четыре истины: воздух тогда хорош, когда в нем поют стрелы; вода вкусна, если разбавлена кровью врага; мясо лучше всего жарится на костре, сложенном из щитов противника; одна битва дает больше золота, чем год ковыряния в земле, которым занимаются презренные кроты из оседлых иранских племен.
Через год полководец уже мечтал о месте начальника военного округа. Таких округов было всего пять на всю Персию, считая покоренные страны. И Датис занял бы это место — Камбиз любил Датиса. Но боги решили дело по-своему: Камбиз умер по дороге из Египта в Мидию, и престол захватил Дарий, отпрыск младшей ветви царского рода Ахеменидов. Датис не знал Дария. Дарий не знал Датиса. Отсюда и пошли неудачи молодого полководца.
Он так и остался в Марге. Далеко на юге, в Персеполе, столице Ирана, юноши из богатых и знатных родов порхают перед очами нового царя, отправляются с ним в походы, набивают сумки монетами, получают земли, приобретают рабов, а он, Датис, прозябает в жалком городишке, почти не дающем дохода.
«Разве я плохо служу Дарию? — сердито думал Датис. — Правда, меня разбило войско мятежника Фрады — в Марге стояло три тысячи персов, а маргиан, окруживших город, было сорок тысяч. Но зато я блестяще расправился с повстанцами, вернувшись из Бактра вместе с Дадаршишем! А сейчас — разве я не слежу за порядком в долине? Подати поступают исправно, дороги безопасны, конных бродяг пустыни мы отогнали далеко в Черные Пески. Почему же меня обделяют? Мне уже сорок лет; неужели бедному Датису придется жить в этой забытой небом стране до своего последнего часа? О проклятие!»
С каждым днем в душе Датиса росла ненависть к царю, которого он никогда не видел. С каким наслаждением Датис свернул бы Дарию шею! Но шея царя недоступна для простого смертного, и Датис втройне отыгрывался на маргианах.
Палач снова развернул бич и вопрошающе посмотрел Датису в глаза.
— Бей! — рявкнул полководец. Он упивался звуками ударов, как юноша рокотом бубна. Сердце Датиса отвечало на хлопание бича взволнованным стуком. Манчехр? Он доносил сатрапу Дадаршишу обо всех поступках Датиса. Хорошо, что Манчехру выпустили кишки. Не ради Манчехра терзал маргиан Датис. Люди, убившие одного перса, могут замыслить дурное дело и против другого. Хотя бы против него, Датиса.
— Бей! — рычал полководец, топая ногами.
Окровавленные старейшины распростерлись на сыром полу.
— Хватит. — Военачальник остановил палача движением руки. — Завтра казни их посередине рынка. Тела отдай бродячим собакам. Головы прибей к городским воротам. Всех наукентцев продай в рабство ассирийским купцам. Золото доставь мне. Селение снеси. Вели, чтобы место, где стоял Наукент, распахали и засеяли просом. Понятно?
В это время в застенок ворвался начальник стражи. Его лицо исказила судорога.
— Господин! Господин!
Начальник стражи пугливо оглянулся, наклонился к уху полководца и прошептал несколько слов.
— Э-э… — Датис медленно поднялся. — Неужели?
Начальник стражи кивнул. Датис загрохотал вверх по каменным ступеням. Начальник стражи скакал за ним боком вперед, как шакал за тигром.
В зале, куда они прибежали, было сумрачно, зато прохладно. Лучи света, проникая через неширокие стреловидные бойницы, слабо озаряли стены, увешанные коврами. В углу, в полутьме, загадочно мерцали узоры и грани бронзовых сосудов.
Горбун сидел недалеко от входа на каменной скамейке. Едва начальник стражи провел его в помещение, бродяга сорвал с головы полосатую повязку и с ожесточением почесал затылок, взлохматив редкие, потные, прилипшие к черепу волосы. Затем он запустил руку за ворот хитона, расцарапал плечо, соскребывая с кожи пласты грязи, и разодрал корявыми пальцами рыжие космы на щеках.
Стражи, тайком наблюдая за действиями горбуна, неслышно ахали от изумления: «Откуда оно, это чудовище? На плечах его — рубище бродяги, но в глазах — высокомерие царедворца!» Воины изнывали от любопытства, однако начальник стражи, свирепо размахивая кулаками, приказал не беспокоить таинственного гостя ни словом, ни взглядом.
Датис торопливо, вперевалку протопал по выщербленным плитам пола и остановился перед горбуном, как идол. Нет, полководец не узнавал человека в рваном плаще. Начальник стражи, собака, просто напутал! Датис тупо всматривался в загорелое лицо бродяги. Диковатые глаза полководца не выражали ничего, кроме угрозы.
Пришелец был невозмутим. Он только слегка повернул круглую голову и уставился на Датиса выпуклыми очами филина.
— Э-э… — зловеще заворчал полководец, но тут незнакомец склонил голову набок, лукаво поглядел на Датиса и вдруг тонко захихикал.
— О господин! — Датис разом подобрался, отпрыгнул назад, сложил вместе ладони, прикоснулся ими ко лбу и тяжело переломил в глубоком поклоне тугое, неподатливое туловище.
— Ты узнал меня, Датис? — прокаркал горбун, оскалив лошадиные зубы. — Узнал старого урода?
Полководец молча сгибался в поклоне перед оборванцем.
— Ты рад мне, а?
Датис благоговейно воздел свои чудовищные руки и пробормотал в замешательстве:
— Благослави тебя Ахурамазда!
Он покосился на убогое платье гостя и глупо улыбнулся. Не такие одежды носил горбун совсем недавно. «Опала, изгнание? — созрела в голове догадка. — Нет, было бы известно».
— Тебя удивляет это? — Горбун тряхнул полой плаща и недобро усмехнулся. — Так надо. — Голос его зазвучал повелевающе. — Принеси еды. Пока я буду занят мясом, воины приготовят колесницу. Выдели всадников для охраны. Собирайся сам. Поедем вместе. Ты понял меня? Быстро!
Датис ошалело бросился куда-то, спохватился и ударил в гонг, призывая слуг. На золотом подносе принесли холодного мяса и кубок вина. Горбун вцепился в кусок баранины, точно волк, затем тремя глотками осушил сосуд и немного повеселел.
— Хорошие новости! — Он прищелкнул языком и разрубил воздух ребром ладони. — Хорошие новости! — Но тут же помрачнел, сердито поглядел на полководца. — В городе неспокойно. Бродят какие-то индийцы. Маргиане вспоминают о Фраде. Марг полон заговорщиков. Почему не ловите, не убиваете?
— Ловим, — промямлил Датис. — Убиваем.
— Э! Я все вижу. — Горбун покрутил перстами перед своим хищным носом. — Стража спит. Предводители бражничают. Плохо. Бейте бичами нерадивых воинов.
Когда горбун и Датис уехали, начальник стражи долго не шевелился.
Если горбун в самом деле тот человек, за которого он себя выдает, то на долю его, жалкого воина из Марта, выпала великая удача: он собственными глазами видел в двух шагах от себя Гобрию, царского советника, опасного, как барс, хитрого, как шакал!
Но почему советник царя облачен в плащ бродяги? От кого он скрывается? Где он был? Зачем он пришел в Марг? Куда он повез Датиса?
Перс пожал плечами и сокрушенно вздохнул.
Датис давно не выезжал из Марга, поэтому не знал, как хорошо поставлена при новом правителе служба связи.
