- А ну, освободите места! - высокий шагнул к окну и сдернул за руку двух подростков. - Старших уважать надо.
Потревоженная компания попыталась, было, выразить неудовольствие, но один из них прошептал:
- Это зеки, по амнистии, наверное, выпустили. Пойдем отсюда...
Ребята удалились от греха подальше.
- Видишь, с понятием попались. Довольно мы на нарах валялись, пока они в креслах рассиживали. Теперь и наш день пришел. Устраивайся поудобней, а поспать захочешь, так вон туда, на третью полку забирайся. Багажик свой попутчики снимут, когда попросим.
Сидящие рядом пассажиры, немолодые крестьяне, едущие с мешками картошки или лука, по-видимому, до ближних станций, испуганно молчали - с этими урками лучше не связываться.
... Февзи неотрывно смотрел в окно. Листва с окружающих поездной путь деревьев и кустарников опала и далеко было видно. После пяти лет жизни в заключении эта поездка в гражданском поезде без конвоя, возможность свободно выходить из вагона, давно не слышанные детские голоса и даже детский плач в соседнем купе - все это пьянило долгожданной радостью. Но в то же время обретенная свобода пугала. Одно дело, когда вокруг тебя хорошо знакомые тебе люди, когда все дневные занятия твои заранее расписаны, когда в урочный час тебя ведут в столовую, когда твой завтрашний день определен, и ты знаешь, что будет и как. И иное дело, когда ты предоставлен самому себе, когда ты плохо знаешь мир, в котором ты оказался, когда вокруг тебя не братья-зеки, а эти люди с воли, другие люди...
Спутник Февзи, рабочий мужик, прошедший войну с первого ее дня до последнего, имевший за молодую драку срок еще и до войны, вот уже и после отсидевший за “антисоветскую агитацию”, хорошо представлял себе состояние парня, получившего волю и потерявшего сплоченный коллектив сотоварищей-зеков. Но он не знал, что парень, по сути, пустился в бега.
- Ну, так куда путь держишь? Кто тебя дома ждет? - спросил он Февзи, когда немного пообвыклись.
Не тот был случай, когда нужно было скрывать свои планы, и Февзи откровенно рассказал попутчику о задуманном.
- В Ленинград еду... Должен был стать на учет в Узбекистане... Родных никого в живых нет... Может, отец и вернулся с войны, да где его искать... Если не найду в Ленинграде Олега, то вернусь в Узбекистан...
- Да, парень... Захомутают тебя в Ленинграде прямо на вокзале. Ты погляди, одежда на тебе лагерная, каждый шпик сразу же вычислит, откуда ты. Хорошо, если отправят согласно твоей справке в Азию, а то опять упекут, ити иху мать... Как же тебе быть?.. Быть может, со мной в Новгород поедешь, с вокзала выберемся, а потом чего-нибудь надумаем?
- Нет, как задумал, так и сделаю. Друг у меня там… Возможно по дороге чего-то из вольной одежды куплю.
- Коли деньги бы были...
- Денег чуть-чуть. Хоть рубашку...
На следующий день на какой-то станции Февзи выбежал из вагона и вернулся с рубашкой из клетчатой ткани.
- Вот... Бушлат и телогрейку спрячу в мешок...
- Так в Питере-то холодно, ноябрь на дворе...
- А чего делать?.. Да, ладно! Что будет, то будет...
В Ленинграде холодный ветер гонял по перрону снежную крупу. Было около восьми часов утра, рассвет еще не наступил. С мешком за спиной, без шапки, в одной клетчатой рубашке Февзи прошел по длинному перрону до здания вокзала, и, завидев слева проход, поспешил покинуть освещенную мерклыми фонарями территорию. Оказавшись на темной улице, Февзи увидел идущий прямо на него трамвай и едва успел отскочить назад. Пропустив трамвай, он оглянулся и решил, что лучше уйти подальше от вокзала и потом уж разузнать у прохожих, на чем можно доплыть до Васильевского острова. Он перешел на другую сторону проезжей части, проворно миновал сторонкой запруженную неотчетливой толпой трамвайную остановку, и быстро зашагал по широкой, скудно освещенной улице. Это был Невский проспект, но парень этого не знал. Он, замерзая, шел по малолюдному тротуару, пока не решил свернуть на вовсе уж глухую боковую улицу. Там он вытащил из мешка стеганую телогрейку, надел ее, потом сверху натянул такой же ватный бушлат, напялил на голову хилую зековскую ушанку. Пройдя еще немного, он сел на оказавшуюся неподалеку гранитную плиту, даже не заметив, что рядом возвышается в утреннем сумраке какой-то памятник, и пытался совладать с идущей изнутри дрожью. Не больше минуты просидел он на холодном камне, когда кто-то коснулся его плеча. Он оглянулся и увидел в слабом свете, идущем из окон окружающих домов фигуру милиционера.
- Ваши документы, гражданин...
Все еще не в силах преодолеть дрожь Февзи полез за пазуху и достал из кармана рубашки выданную ему в лагере справку.
- Так, - сказал милиционер, бросив взгляд на справку, даже не разворачивая ее. - Пройдемте со мной, гражданин.
Отделение милиции располагалось неподалеку. Было там светло и тепло, дрожь немного оставила парня, когда он вдохнул теплого воздуха.
- Я освободился из лагеря два дня назад, еду домой в Узбекистан, там у меня родители. Захотелось хоть на денек заглянуть в Ленинград - всю жизнь мечтал побывать в этом городе. Когда еще смогу из Азии выбраться. Сегодня же вечером собираюсь ехать домой, - врал Февзи.
- В Ленинграде родственники или знакомые есть? - спросил дежурный офицер, благосклонно выслушав задержанного.
- Откуда у меня здесь знакомые? Из Азии я... Не так Москву хотел повидать, как Ленинград. Такой знаменитый город..., - тут холодный озноб опять прошиб Февзи.
Офицер взглянул на него и крикнул в коридор:
- Петров, чаю принеси! Погорячее! - и обратился к Февзи: - Холодно в Ленинграде? Да, это тебе не солнечный Узбекистан.
Петров принес дымящийся чай в большой эмалированной кружке. Дежурный офицер достал из шкафа ломти хлеба и кусочки сахара.
- Попей чайку.
Февзи не стал ждать вторичного предложения. Пока он, обжигаясь, пил дежурный вытащил из папки листок и что-то написал на нем.
- Вот, - протянул он листок Февзи, - разрешение тебе до конца этих суток пребывать в Ленинграде. Тебя с твоим лагерным обмундированием еще сто раз остановят на улицах. Советую тебе купить прямо сейчас билет в Узбекистан. Будешь показывать билет вместе вот с этой справкой, и тебя не будут таскать по отделениям.
- Спасибо! - обрадовался Февзи, поняв, что его сейчас отпускают.
- Э, нет! Не торопись! Сейчас акт о задержании составим, подписочку дашь, что предупрежден о необходимости выезда из Ленинграда в течение суток.
Дежурный заполнил бланк, Февзи поставил свою подпись и, поблагодарив офицера, радостно поспешил покинуть гостеприимное отделение милиции. Теперь он смело шагал по Невскому проспекту в своем громоздком бушлате и в ужасной шапке. Начинало светать. У Гостиного двора его опять остановил милиционер. Февзи предъявил ему уже две имеющиеся у него бумажки, и тот, подозрительно оглянув парня с ног до головы, все же отпустил его восвояси.
Дойдя до того места, где Невский проспект вроде бы заканчивается, Февзи растерянно оглянулся. Где же Нева? Прохожий, к которому парень обратился с вопросом, недовольно посмотрел на него и что-то буркнул, махнув в сторону какого-то сада, где сквозь голые сучья деревьев проглядывало длинное здание. Февзи пригляделся и увидел не раз встречавшийся ему на рисунках в разных книгах высокий шпиль с корабликом наверху. Он перешел дорогу, прошел сад и прочел на прибитой к стене бронзовой доске, что это здание есть Адмиралтейство. Еще довольно много пришлось ему пройти, прежде чем он вышел к набережной Невы и узрел хорошо знакомый вид с ростральными колоннами и портиком Военно-морского музея. Два льва по обе стороны лестницы, на которой стоял Февзи, привели его в восторг. Он долго стоял на граните ступеней, глядя на темные воды, любуясь видом какой-то крепости на другом берегу, дивился ширине реки.
Теперь надо добираться до этого острова, до Васильевского Острова, подумал парень. Что ж, дотемна, может быть, доберусь. Интересно, далеко отсюда до Медного Всадника?
Он пошел вдоль набережной и вдруг увидел его. Нет, сперва он увидел огромное здание с золотым куполом, вокруг купола сидели зеленые фигуры разных святых, огромные надписи шли по фронтону. Пораженный красотой и величием этого собора он не сразу заметил Медного Всадника, а когда заметил, то понял, что перед ним Исакий и что стоит он, недавний зек Февзи, на Сенатской площади.
Посидев на холодных скамейках в пустынном саду, насытив свой взор видами, наполнявшими заветные строки Пушкина и повести о столь полюбившихся ему декабристах, борцах с российским самодержавием, Февзи решил, что пора отправляться на Васильевский Остров. Время приближалось к полудню. Он уже давно приметил располагавшуюся неподалеку пристань и теперь пошел к ней. Окошечко кассы, где летом продавали билеты на прогулочные катера, теперь было закрыто. Рядом рабочие возились с какими-то кабелями. Февзи подошел к ним и спросил, когда будет пароход до Васильевского Острова. Рабочий удивленно на него поглядел и ответил, что на Васильевский катера не ходят. Февзи оторопело отошел, но потом опять вернулся и спросил, а как же, мол, можно добраться до этого острова. Мужики весело рассмеялись и показали на противоположный берег Невы.
