Екатерины II, отлитая из бронзы еще в 1775 году, к посещению Полотняного завода императрицей. Много лет Наталья Николаевна возлагала большие надежды на эту статую. Дедушка Афанасий Николаевич, промотавший огромное состояние своими неуемными разгулами, хотел продать статую, чтобы деньги пошли на приданое Наталье Николаевне. Но покупателей не находилось. Позднее уже Пушкины неоднократно пытались совершить эту продажу, погасить долги, душившие семейство. И тоже безуспешно. Лишь в 1846 году бронзовую статую Екатерины II забрали из Полотняного завода и водрузили в Екатеринославле…
Наталья Николаевна силится пробудить самые первые воспоминания детства. Тогда вся семья жила в Полотняном заводе. Отец Николай Афанасьевич был еще здоровым и слыл отличным музыкантом. Часто вечерами играл на скрипке. В памяти Натальи Николаевны оживает его красивое, одухотворенное лицо, тонкие пальцы, обхватившие смычок. Отец любил литературу, сам сочинял стихи. Это его богатой библиотекой пользовался Пушкин во время приездов на Полотняный завод, уже будучи родственником Гончаровых, и с позволения хозяев увозил с собой перевязанные бечевой тяжелые стопы книг.
Николай Афанасьевич унаследовал от прадеда его деловитость и энергию. Он получил блестящее образование. В совершенстве владел немецким, английским и французским языками. И в отличие от других Гончаровых хорошо знал русский. Старшему сыну он чаще всего писал по-русски.
Наталья Николаевна вспоминает свою мать Наталью Ивановну. Говорили, что в молодости та была очень красива. Быть может, не менее красива, чем ее младшая дочь. Отец женился на ней в 1807 году, когда она, будучи фрейлиной, вынуждена была отойти от двора, потому что Охотников, фаворит императрицы, влюбился в нее. Вскоре после ее замужества родился сын Дмитрий, затем Екатерина, Иван, Александр…
В войну 1812 года, когда французы приближались к Полотняному заводу, Николай Афанасьевич Гончаров отвез семью в Кариан, поместье Загряжских, Тамбовской губернии. Там и родилась Наталья Николаевна. А в это время на Полотняном заводе уже размещался штаб русской армии во главе с Кутузовым.
После войны семья возвратилась на Полотняный завод, но ненадолго; отец упал с коня во время скачек, зашиб голову и после этого психически заболел. Так, во всяком случае, все это объяснялось. Семье пришлось переехать в Москву. Только пятилетнюю Наташу дед Афанасий Николаевич, как любимую свою внучку, оставил при себе с разрешения матери ее, Натальи Ивановны.
Афанасий Николаевич в это время немного остепенился. Привезенная им француженка мадам Бабе, которую — Наталья Николаевна помнила — все за глаза называли «парижской прачкой», жила на положении жены. А законная жена — бабушка Надежда Платоновна — поселилась отдельно.
Афанасий Николаевич души не чаял в своей внучке.
Ярко-ярко всплыло в памяти: лето, солнечный, теплый день; Наташа с дедушкой гуляет в парке. На ней нарядное розовое платье, кружевные оборки которого треплет легкий ветерок, закидывает на плечи розовые ленты от шляпки, шевелит белые, в кружевах, панталоны, спускавшиеся к белым ботинкам. Наташа держит в руках большую куклу, выписанную дедушкой из Парижа. Она тоже вся в розовом.
Дедушке подводят коня. Он не по возрасту легко вскакивает в седло, и нянюшка подает ему внучку.
Они едут по аллеям парка, едут медленно, но Наташе все-таки страшно с такой высоты смотреть на посыпанные красным песком дорожки, многоцветные клумбы. Страшно ехать вровень с ветвями цветущих лип, вровень с крышами беседок, отделанных нарядным деревянным кружевом.
Многие родные не верят, что Наталья Николаевна так рано начала помнить себя. Но память на прошлое у нее действительно необычная. Она, например, очень ярко представляет себе, когда ее — пятилетнюю — дедушка отпустил погостить к родителям и поручил ей увезти в подарок отцу фамильный перстень и письмо.
Она и теперь вспоминает утомительный путь из Полотняного завода в Москву, возок, в котором ехала она с нянюшкой и еще двумя женщинами. Кто они были?..
Позднее она узнала, что тот перстень отец передал старшему сыну Дмитрию, а с нею в обратный путь послал дедушке письмо, в котором благодарил за подаренное кольцо, но добавил, что считает себя из-за болезни недостойным носить его.
Наташе исполнилось шесть лет, и дедушка нанял учителей — обучать ее музыке, русскому языку, рисованию.
Дедушка нежно любил свою внучку, и она платила ему тем же. Он до самой смерти оставался ее добрым другом. Когда сватовство Пушкина было холодно встречено родными, Наталья Николаевна писала Афанасию Николаевичу:
«Сего 5 майя 1830 года. Любезный Дедушка! Узнав через Золотарева сомнения ваши, спешу опровергнуть оные и уверить вас, что все то, что сделала Маминька, было согласно с моими чувствами и желаниями. Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые вам о нем внушают, и умоляю вас по любви вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как лишь низкая клевета. В надежде, любезный Дедушка, что все ваши сомнения исчезнут при получении сего письма и что вы согласитесь составить мое щастие, целую ручки ваши и остаюсь навсегда покорная внучка ваша
Наталья Гончарова».
И второе письмо.
«Сего 2 майя 1830 года. Любезный Дедушка! Позвольте принесть вам мою усерднейшую благодарность за вновь оказанное вами мне благодеяние. Никогда не сомневалась, любезный Дедушка, в вашем добром ко мне расположении и сей новый знак вашей ко мне милости возбуждает во мне живейшую признательность. Для дополнения щастия моего остается мне только, любезный Дедушка, просить вас о вашем родительском благословении…
Наталья Гончарова».
Письма ли подействовали, изменились ли какие-то обстоятельства, но Афанасий Николаевич благословил внучку и пригласил ее вместе с женихом в гости.
Вспомнился Наталье Николаевне и тот день, когда по желанию матери она возвратилась от дедушки в родную семью.
Была зима. Ее вынесли из возка, одетую в нарядную соболью шубку. Сбежались братья и сестры. Наташа испуганно смотрела на них и чуть было не расплакалась, когда мать, сердито сдвинув брови, сказала, сбрасывая с нее шубку, что дедушка зря приучил ее к такой роскоши.
Последний раз дедушку Афанасия Николаевича видела Наталья Николаевна, когда он приезжал на крестины ее старшей дочери Марии Пушкиной. В том же году он умер.
«Милый, милый дедушка!» — думает Наталья Николаевна, вспоминая
