– Славное место, – проговорил Великий Могун, – вольное и красивое.
Они постояли в молчании. Потом Могун сотворил молитву.
– Побеседуй тут с наставником, а мне пора…
Могун ушёл, а Святослав опустился на мягкую траву, обхватил колени руками и уткнул в них голову. Частые горячие слёзы, наконец, закапали из глаз.
«Справедливо ли это, – вопрошал отрок себя или кого-то невидимого, – я был совсем мал, когда погиб отец, деда и вовсе не знал. И теперь, когда у меня появился такой близкий человек, как Велесдар, учитель и советчик, его вдруг не стало. Он ушёл, и я опять один, отчего так?»
Выплакавшись, Святослав долго смотрел на Непру и вслушивался в шелест трав, чьими зелёными волосами играл Стрибог. А ведь теперь его учитель здесь – в травах, ветре, земле, воде. А ещё в тех вещах, которые он оставил… Вспомнив о ноже и чаше, Святослав развернул холстину. Нагретые солнцем предметы, казалось, хранили тепло рук старого волхва. Княжич тяжело вздохнул, взял в руки старый, такой удобный нож. Сколько грибов и трав срезал он на своём веку, сколько деревянных ложек, ручек, палочек и прочей всячины сработал им Велесдар, сколько краюх хлеба отрезал. «Отныне он всегда будет со мной! – решил отрок, засовывая нож за голенище сапога. – Завтра велю… нет, сошью сам для него ножны… И бронзовая чаша пусть всегда сопровождает меня в походах. Всё же у меня теперь есть Малая Дружина, сотоварищи, ратная наука. Если бы Велесдар ушёл раньше, было бы совсем плохо… А может, он потому и не уходил, – мелькнула внезапная мысль, – что всё это время ждал, пока я окрепну, заведу друзей, буду по горло занят тяжким воинским обучением и легче смогу перенести расставание?»
Отрок встал, поклонился в сторону Непры:
– Дякую, отче, тебе за всё!
Он увидел, что солнце склонилось к закату, и вспомнил: надо возвращаться, обещал ведь матери явиться сразу после похода…
– Дедо Велесдар, когда будет трудно, ты ведь мне из Сварги поможешь, правда?
– Правда, Святославушка, – почудилось отроку, будто из шелеста трав, – беги, мать волнуется, она ведь любит тебя…
Святослав вздохнул:
– И я её люблю… Ладно, в самом деле пора.
На обратном пути Святославу казалось, что он только что действительно говорил со старым волхвом, и на душе полегчало. «Выходит, я могу с ним беседовать как прежде, когда он был в лесу, а я находился в Стане, и нас разделяли сотни вёрст», – подумал княжич.
В течение нескольких последующих дней Святослава видели подолгу сидящим на высокой круче у Непры. Никто не смел тревожить отрока в сей священный час. Он беседовал с отцом Велесдаром.
За день до праздника Яра молодой Горицвет, тряхнув своим тёмным оселедцем и сверкнув озорными карими очами, не то предложил, не то спросил:
– А что, княже, пойдём завтра в священное Боголесье встречать в полночь приход Ярилы?
За схожесть с отцом, старым темником, таким же бесхитростным и весёлым нравом, все называли его просто «сын Горицвета» или «Горицвет-младший». Это родовое имя как нельзя больше подходило ему и отражало, как это ведётся у славян, самую сущность, – юноша весь был как живой огонь – озорной, быстрый, напористый. Не выносил несправедливости, на причинённые обиды тут же вспыхивал яростным негодованием, но был отходчив, незлопамятен и тем, кого считал своими друзьями, отдавал всю душу. Может, поэтому Святослав сошёлся с ним ближе, чем с кем-либо другим из сверстников. Они стали настоящими друзьями и могли поверять друг другу самые сокровенные тайны.
Прошлой весной Святослав посчитал, что ему ещё рано участвовать в обряде чествования Ярилы. А Горицвет-младший был там и теперь с видом знатока рассказывал:
– Знаешь, там самую красивую девушку выберут невестой Яро-бога, стройную телом, ликом прекрасную, а когда перед Ярилой возляжет во всей наготе… Эх, да что там! Словами не опишешь, самому видеть надобно! – горячо восклицал юный Горицвет. – А девушки какие, будто цветки весенние! Но есть среди них одна – лучше всех, уж поверь мне, как хороша! На ногу легка, очи что две звезды сияют, а когда улыбается, будто само солнце на землю сходит! Похоже, её могут выбрать невестой Ярилиной… – отчего-то упавшим голосом закончил Горицвет.
– Видно, крепко приглянулась тебе та красавица, – улыбнулся Святослав. – Отчего ж ты не рад, что её могут сделать невестой Ярилиной?
– Оттого, – упрямо тряхнул оселедцем юный военачальник, – что я решил жениться на ней. А вдруг она не меня выберет?
– Как это? – Святослав озадаченно уставился на друга, не шутит ли он.
– А что такого? – Горицвет был серьёзным и даже важным, что случалось с ним крайне редко. – Перунову клятву мы два лета как приняли, мне уже шестнадцать скоро. А если война, кто знает, вернусь ли из боевого похода? Вдруг не станет меня, так сын мой или дочь останется и жена, которую я любил, и она меня любила…
Впервые Святослав слышал такие речи от своего друга.
– Так пойдёшь со мной в Ярилину рощу? – вновь спросил тот уже обычным весёлым голосом.
– Пойду! – улыбнулся Святослав и хлопнул товарища по плечу. – На невесту твою погляжу. Как зовут-то её?
– О, у неё замечательное имя – Болеся! – радостно подмигнул Горицвет, круто развернулся и через миг уже во всю прыть мчался куда-то на своей лошади.
Святослав направился к шатру. Уже темнеет, мать, верно, ждёт его к вечерней трапезе. Переодевшись, он услышал ржание своего коня у входа и голос стременного, однако медлил. Он думал о неожиданном решении Горицвета. Что ж, тот, разумеется, прав, для воина каждый поход может оказаться последним. Но сама мысль о том, что его друг женится, была непривычной и странной. Скорее всего, потому, что сам Святослав доныне над этим вопросом не задумывался. Теперь он удивлялся, сколь многое меняется с подобным шагом. Отныне Горицвет будет не просто сыном темника, а главой семейства, хозяином очага, который он создаст сам и отвечать за свою жену и детей…
Конь нетерпеливо постукивал копытами о землю. Святослав вышел, проворно вскочил в седло и в сопровождении двух гридней поскакал к терему.
Когда княжич спешивался во дворе, он увидел, как с крыльца спустился человек в длинном чёрном одеянии и, проходя мимо, молча поклонился. В темноте отражённым светом блеснул большой золотой крест на груди.
«Попин из Ильинской церкви, опять к матери приходил», – недовольно подумал Святослав, направляясь к двери.
Вечеря была накрыта в трапезной только на двоих. От яств, разложенных на золотых, серебряных и расписных деревянных блюдах, шёл вкусный дух. Святослав не заставил себя долго упрашивать, он был голоден и тотчас приступил к еде, с завидным молодым желанием поглощая хорошо прожаренную сочную говядину и запивая медовым квасом.
Ольга больше глядела на сына, то радуясь, как он ест в охотку, то думая о своём, отчего на чело набегали морщины и хмурились брови.
С самого начала Святослав чувствовал, что мать хочет высказать ему что-то своё. В последнее время между ними всё чаще случались не очень приятные для обоих разговоры.
Наконец Ольга, вздохнув, промолвила:
– Святославушка, сынок, я что-то не очень хорошо себя чувствую, побудешь завтра со мной?
– Может, позвать кого из кудесников? – поднял глаза Святослав.
– Не надобны мне ни кудесники, ни сам Великий Могун с колдунами своими! – всё более раздражаясь, отвечала Ольга. – Я вопрошаю, ты побудешь завтра со мной?
– Завтра праздник Ярилы, – опустил глаза сын.
– Вот я и хочу знать, не собираешься ли ты отправиться на сборище упившихся простолюдинов? – Голос княгини зазвенел, готовый сорваться.
Святослав набычился, сдерживая себя. Воспитанное волхвами и славянскими традициями уважение к старшим, а тем более к матери, родившей его, не позволяло отвечать дерзко.
– Я пойду завтра в Ярилину рощу, – молвил он.
– В Ярилину рощу? – вскинулась Ольга. – Да там же игрища всякие непристойные и позорища творятся, девки голые бегают, разве пристало тебе глядеть на такое? Ты ж мал ещё, отрок совсем! Боже праведный! – восклицала она, всплескивая руками.
– Ярило – не только праздник детородной силы, но и яри воинской, – упрямо продолжал сын, – это святой для каждого славянина и воина день. Посему не могу я, мамо, не быть на святочном гулянье…
– Да кто ж говорит, что праздновать не надо? – подалась вперёд Ольга. – Останься со мной, родичи приедут, двоюродные, троюродные братья и сёстры твои, сходим вместе поглядим на службу в церковь Ильинскую, вот отец Михайлос как раз приглашать приходил. Ты ж ни разу не был, поглядишь только и сам увидишь, как там всё торжественно, чинно, благопристойно, вот истинное почитание Бога! Сынок! – Ольга взяла сына за руку и посмотрела на него умоляющим взором. – Если бы ты послушался меня, каким премудростям смог научиться у христиан. Сам бы просвещённым стал и дружину научил… Ты ведь знаешь, лежит у меня душа к Христовой вере. Послушайся матери, прими крещение! Вместе по этому пути идти будем!
