стеной, господствующая над всеми окрестностями и вооруженная лучшими орудиями. Всего же на стенах Карса находилось до 60 орудий, а гарнизон насчитывал до 20 тысяч.
А на следующий день генерал-майор получил письмо Гудовича, в котором тот просил не предпринимать штурма, если Несветаев не уверен в сдаче крепости, а стараться завладеть самим Карским пашалыком.
У Несветаева как камень с души упал. Штурм хорошо укрепленного Карса стоил бы больших потерь, что для и так немногочисленных наших войск имело бы самые негативные последствия.
Отступив в селение Кизыл-Чахчах, Несветаев занялся сбором провианта.
Тем временем в Карс прибыл турецкий отряд Али-паши с двумя тысячами пехоты и тысячей кавалерии и приказанием атаковать русских при содействии гарнизона. Но Али-паша, не решаясь атаковать Несветаева, встал в бездействии близ Карса. Войска его не имели еды, поэтому отбирали ее у местных жителей. Чтобы хоть как-то оправдаться перед сераскиром за бездействие, Али-паша объявил, что будет платить по двести турушей всякому, кто принесет ему голову русского солдата. И что же, вскоре перед его шатром уже лежало около сотни голов? Осмотрев их, Али-паша остался недоволен, уж больно все смахивали на местных бродяг. Но делать нечего, выплатив всем по половине обещанной суммы, он велел набить головы соломой, после чего отправил в подарок Юсуфу-паше, как свидетельство своих побед над русскими.
Но сераскира было не так-то просто обмануть. Осмотрев смердящие дары Али-паши, он лишь недобро усмехнулся:
– Если это русские солдаты, то я правитель Индии и Китая! Наверное, в следующий раз в качестве доказательств доблести лучше сразу приказать привезти голову самого Али-паши!
* * *
Находясь в Тифлисе, Гудович прикидывал, какой его ответный ход будет более правильным. Просидев не один вечер над картой, он пришел к выводу, что Мамед-паша мог получить подкрепление только из Ахалциха, где находились турецкие войска, возвратившиеся после неудачного нападения на Редут-Кале. Поэтому, чтобы лишить Карс этой помощи, Гудович решил с резервными войсками двинуться прямо на Ахалцих, а захватив его, повернуть на Карс и штурмовать его, уже соединившись с Несветаевым.
– Вступив в Ахалцихский пашалык, мы заставим Юсуфа-пашу раздробить свои силы, приготовленные для помощи Карсу, предупредим возможное повторное нападение на Редут-Кале, а также прикроем Мингрелию и Имеретию, – объявил он своим помощникам Булгакову с Розеном.
Те были с наместником согласны. Что и говорить, план был хорош, осталось лишь его выполнить.
Вскоре войска были уже готовы к походу. Выступление задерживало лишь формирование подвижного магазина, для которого нельзя было отыскать достаточного числа арб и быков.
Турецкие агенты пустили слух, что русские заберут арбы навсегда, а погонщиков забреют в солдаты. Поэтому быков прятали, а погонщики разбегались. Но все же понемногу обоз собирался.
Тем временем пришло известие, что сераскир Юсуф-паша с главными силами двинулся к Карсу. Кроме этого, лазутчики донесли, что в помощь сераскиру готовятся выступить и собранные в Эривани персидские войска.
– Ну, что ж, движением своим в середину соседних нам турецких владений мы расстроим все замыслы наших врагов! – не расстроился наместник.
17 апреля граф Гудович оставил Тифлис и с отрядом в четыре с лишним тысячи человек двинулся к ахалцихским границам по единственной горной дороге, где мог пройти обоз. Если в день выступления в Тифлисе была нестерпимая жара, то в горах войска встретили мороз и снежные бури. Путь через горы был трудный; люди и лошади вскоре выбились из сил до такой степени, что Гудович был вынужден остановиться за полтора десятка верст от границ Ахалцихского пашалыка и простоять на месте пять дней, дав людям и лошадям возможность прийти в себя.
Перед тем как вступить в турецкие пределы, наместник отправил прокламацию местным жителям, в которой призывал их оставаться спокойными и покориться российскому императору.
С переходом турецкой границы стали попадаться небольшие партии турок, которые, впрочем, сразу скрывались в горах. Впереди была серьезная крепость Ахалкалаки, расположенная на берегу бурной Куры. Обойти Ахалкалаки нельзя, она – ключ к Ахалцихскому пашалыку.
– Что ж, – решил Гудович. – С Ахалкалаки и начнем!
– Местная легенда гласит, что у одного из правнуков Ноя, прародителя грузин Картлоса, был сын Джавахос, которому в наследство и были отданы эти земли, названные в его честь Джавахети, – рассказывал наместнику проводник-грузин.
– Не самая лучшая земля этому бедняге Картлосу досталась! – покачал головой Гудович, рассматривая окружающие дорогу горы.
Наконец, вдалеке показались стены Ахалкалаки. С небольшим конвоем Гудович отправился на рекогносцировку. Построенная сотни лет назад крепость сооружена была очень добротно. Пробить ядрами огромные валуны, из которых были сооружены стены, было почти невозможно. По углам стен возвышались мощные башни. Входные ворота в крепость были заложены диким камнем. Внутри находилась цитадель с четырьмя башнями и высокой стеною. В глубине крепости угадывался купол мечети и крыша караван-сарая. Защищал крепость полуторатысячный гарнизон.
Полностью окружить Ахалкалаки из-за реки было тоже невозможно. К тому же, по донесению лазутчиков, в десятке верст в горах уже расположилась многотысячная турецкая конница, ожидая удобного случая, чтобы ударить в спину.
Чтобы держать под присмотром и крепость, и конницу, Гудович расположился лагерем в пустой деревне в двух верстах от Ахалкалаки. В первый же день турки пытались сделать пробную вылазку, но были отброшены с большим уроном.
После этого Гудович отправил письмо коменданту, в котором уговаривал его сдать крепость, обещая награды и милости как ему, так и его дяде – ахалцихскому паше. Не получив ответа, наместник приказал строить батарею на шесть орудий и бомбардировать крепость. К сожалению, огонь орудий не мог нанести большого вреда и даже вызвать пожара в городе, так как все сакли были также сложены из горных валунов и гореть в городе было просто нечему.
После бомбардировки последовало повторное предложение о сдаче. Вместо ответа турки открыли ответный огонь.
На военном совете все генералы и офицеры единодушно высказались за штурм. Там же был разработан и план штурма. Вся пехота делилась на пять частей: три ударные колонны, одна колонна для фальшивой атаки и резерв командующего. Первую колонну в три с лишним сотни штыков возглавил полковник Штауде. В резерв ее с несколькими ротами был определен генерал-майор Титов. Вторая колонна из 400 егерей была поручена полковнику Головачеву. За ним в резерве с ротой гренадеров генерал-майор Портнягин. Третья колонна в пятьсот гренадеров и егерей – под командой полковника Симоновича. В резерве – генерал-майор граф Гудович-младший с гренадерской ротой. Главный резерв в тысячу гренадеров, егерей и драгун Гудович поручил под команду многоопытному генерал-лейтенанту Розену. Первая из колонн должна была штурмовать цитадель, тогда как две другие атаковать с обратной стороны
