— Там — хлебное дерево, ключевая вода и куры, куры, — как в бреду, повторяет начальник полиции.
— Попробуйте суньтесь туда! — мрачно говорит немец в шлеме. — Маклай учил дикарей уходить в горы при приближении белых. «Знак Маклая» не поможет.
— Рядовой Гушке поймал кого-то, — объявляет немец с трубой.
— Молодец! — хвалит Гушке начальник экспедиции. — Ваша матушка вправе гордиться своим сыном… Схватить такого людоеда…
Гушке принимает позу героя и выпячивает грудь.
Солдаты взяли ружья на изготовку.
К флагштоку идут два солдата из партии Гушке. Они ведут на цепочках двух огромных псов. Собаки тяжело дышат, высунув языки.
Перед немцами стоит пожилой папуас. В левом ухе его — большая серьга из черепаховой кости.
Гушке пристально всматривается в серьгу. Это он делает несколько раз на протяжении сравнительно небольшого времени.
Папуас исподлобья смотрит на белых людей.
Начальник полиции быстро проглядывает несколько портретов папуасов, полученных от начальника экспедиции.
— Медаль с райской птицей украсит вашу грудь, Гушке, — говорит начальник полиции. — Вы поймали важную птицу. Господин Каин состоял при особе Миклухо-Маклая чем-то вроде морского министра или лорда адмиралтейства.
— Маклай, — радостно говорит Каин, услышав знакомое имя.
Гушке одним движением вырывает черепаховую серьгу из уха Каина.
Капли крови скатываются по черной коже.
Гушке вытирает серьгу о передник и прикладывает ее к глазам, как лорнет.
— Гушке! — укоризненно говорит немец в шлеме. — Не мог немного подождать? Скотина! Все испортил!
— Фишер! — кричит начальник. — Начинайте комедию с медальоном, так, для очистки совести. Вряд ли что теперь выйдет. Блейхрейдеру придется втереть очки в нашем донесении. Вот вам маклаевский словарь.
Фишер, заглядывая в небольшую тетрадку, вынимает из грудного кармана «знак Маклая».
При виде медальона Каин делает порывистое движение, улыбается, но улыбка тут же исчезает с его лица.
— Маклай, друг Маклай — кавас Маклай. Понимаешь? — говорит Фишер, показывая на медальон, на себя.
Каин качает головой. Он делает движение, которым как бы просит Фишера убрать медальон.
— Уян — хороший, все — уян, — продолжает Фишер, показывая пальцем поочередно на нескольких немцев. Перстень с серебряным пауком светится на солнце.
— Ну, тут ждать нечего! — говорит начальник отряда. — Спрячьте русскую побрякушку, Фишер! — Он начинает тихо совещаться с начальником полиции.
— Гушке! Взять его. А за серьгу ты получишь трое суток гауптвахты, в Берлине, конечно… Да подожди, негодяй, подъема флага, — приказывает начальник полиции.
Полотнище германского флага медленно ползет к вершине полосатой мачты. Вот оно развернулось…
Немцы, держа руки по швам, издают победные крики.
На флаге виден прусский черный орел.
— Пойдем, дружок. Я тебе вытру слезы, как приказал господин Блейхрейдер, — говорит благодушно Гушке, хватая Каина за руку.
Неизвестно откуда прилетевшая длинная папуасская стрела с зазубриной на конце впивается в грудь черного орла на трепещущем полотнище флага.
Гушке и Каин стоят около ближайших пальм. Пожилой немец в очках держит в руках отобранные у Каина железный топор и копье. Золотое кольцо мерцает на конце копья.
Гушке начинает обыскивать Каина с ног до головы.
— Маклай, — повторяет Каин, улыбаясь и показывая то на пальмы, то на топор, то на свое копье.
Два немца с собаками стоят невдалеке наготове, держа собак за кольца ошейников.
Еще два немца выдергивают жердь из полуразрушенной хижины, прилаживают ее между пальмами и повисают на ней на руках.
…Гушке снимает золотой ободок с копья Каина, внимательно разглядывает кольцо и, найдя пробу, счастливо улыбается и сует ободок в карман.
Каин делает порывистое движение.
— Ну, ну!..— кричит грабитель, — Ты попал в руки к Гушке… Смотри, парень!
…Полотнище флага отяжелело от стрелы.
— К орудию! — кричит начальник отряда. — Заряжай. По горной деревне — огонь!
Выстрел. Орудие откатывается, его на руках водворяют на старое место и вновь заряжают.
Видно, что к лафету прикреплено в особой рамке изображение женщины в рогатом шлеме. У ней — мускулы циркового борца, косы чуть не в руку толщиной. Женщина сжимает в руке боевую дубину. На плечах женщины — косматая шкура. В руке надпись: «Лумбахская дева» (по д-ру Берхгаузену), подарок героям Новой Гвинеи». При каждом выстреле из пушки изображение Лумбахской девы как бы устремляется вперед. При отдаче после выстрела изображение вновь приближается к зрителю.
— Огонь!
Видно, как загорелись горные хижины.
Начальник полиции не отнимает глаз от зрительной трубы.
— Огонь!
К Фишеру подходит Гушке.
— Господин доктор, — говорит он. — На шее у этого дикаря была такая игрушка.
Фишер рассматривает вырезанную из дерева статуэтку, изображающую Миклухо-Маклая. Она прикреплена к шнуру, сплетенному из древесного волокна. Статуэтка очень похожа на то изображение Маклая, которое вырезал Туй на конце своего копья.
— Дайте мне ее, — говорит Фишер и прячет статуэтку в карман. — Гушке, вам надлежит сохранить череп этого папуаса для берлинского музея.
Фишер стоит на фоне зарева от пылающей деревни.
Тело Каина чуть подрагивает на виселице.
Невдалеке от виселицы под пальмами сидит Гушке и с увлечением играет на губной гармонике.
«Лумбахская дева» выпускает снаряд за снарядом по горной деревне.
* * *
Зрелище подвергнутого бомбардировке мирного селения. Сбитые ядрами кокосовые орехи в лужах человеческой крови. Трупы. Горящие хижины. Пушечный снаряд — круглая бомба «Лумбахской девы», пробив кровлю из пальмовых листьев, кружится, как волчок, на полу большой общественной хижины. Внутренний вид хижины напоминает храм. Высятся резные столбы, в углах висят черепа предков. Здесь же собрано оружие, промысловые орудия и т. д. Это — как бы выставка папуасского искусства, музей туземного быта.
Папуас, в котором зритель узнает Саула, несколько мгновений, как ребенок, рассматривает вертящееся ядро. Потом он хватает ядро и выкидывает его за порог.
Грохот взрыва. Летящие осколки впиваются в лица деревянных идолов.
Саул подбегает к самой большой статуе. Это огромное изображение Маклая, вырезанное из целого древесного ствола. У подножья статуи — груда реликвий Маклая: железные топоры, ножи, заступы. Мелькают бумаги, старые этикетки с надписями на русском языке, например, «Чай «Богдыханская Роза». Торговый дом Пономарева», измятые консервные банки и т. д. Все это — следы наивного культа Маклая.
Возле статуи Маклая прислонено копье. На нем — старая соломенная шляпа Туя. У нижнего конца копья на земле лежит человеческий череп. Это все, что осталось от старого папуаса Туя…
Осколок бомбы впивается в лицо статуи Маклая. Саул молитвенно распростерт у подножья изваяния.
За порогом хижины слышен плач детей, стоны раненых, женские вопли.
Саул выбегает из храма.
Через некоторое время он возвращается с несколькими воинами. Они тащат огромные носилки из пальмовых жердей.
Воины по команде Саула водружают на носилки статую Маклая и выносят ее.
Воины запевают «Песню Маклая».
Охваченные экстазом, они не обращают внимания на падающие ядра.
Упавших воинов сменяют другие.
Саул копьем указывает путь воинам.
Они идут в горы, в недоступные лесные дебри.
Статуя Маклая плывет над головами людей.
Очередной пушечный выстрел.
Стены храма рушатся.
* * *
Почерневшие столбы, обугленные балки, груды пепла. Маклай и Маргарита Робертсон стоят на пожарище. В руке Маклая старый саквояж. Робертсон держит в руках глобус, который она купила по просьбе Маклая. На пальце Робертсон блестит золотое обручальное кольцо.
— Ну, Маргарита, простимся с пепелищем и пойдем искать новый кров, — говорит Маклай. — Все наше с нами. Знаешь, где мы будем жить? На морской зоологической станции, которую я основал в бухте Ватсон-Бай. Ты будешь королевой подводного царства, — шутит Маклай, — морской царевной.
— А ты, Маклай?
— А я… Я вроде моего земляка Садко… Но все это шутки. Мы опять нищи, Маргарита. Но это так кажется только… Смотри!
Маклай показывает на стройную пальму невдалеке от пожарища. Ствол ее кое-где почернел от огня, но молодые ее листья зелены и ровны. Голуби, лишившиеся крова, вьют гнездо на ветвях пальмы.
— Жизнь берет свое, — говорит радостно Маклай. — Советы старого Туя пошли мне впрок. Я не хочу умирать. Пусть смерть подкрадывается к нам, как змея. А мы сильнее ее. О, сколько еще надо свершить! Мы живем, живем, Маргарита.
