Виктория Холт - Мой враг — королева

— И Роберт согласился на повторную церемонию? — спросила я.

— Он сам желает ее. Он убедил меня, что предан тебе и не имеет большего желания, чем сделать ваш союз законным.

К тому времени я была на большом сроке беременности, но предприняла путешествие с восторгом.

Когда мы достигли Уонстеда, Роберт уже ожидал нас там со своим другом лордом Нортом.

Он обнял меня и сказал, что отец настоял на церемонии и он сам не имеет ничего против, поскольку желает быть мне настоящим мужем.

На следующее утро к нам присоединились мой брат Ричард и один из капелланов Роберта, мистер Тиндэлл, которому предназначалось провести церемонию венчания; и там же, в галерее Уонстеда, отец передал меня графу Лейстеру. Церемония была проведена таким образом и с таким количеством свидетелей, чтобы никто не смог отрицать ее проведения позже. Отец сказал ему:

— Моя дочь вскоре должна дать жизнь вашему ребенку. Нужно будет обнародовать факт бракосочетания для того, чтобы сохранить ее доброе имя.

— Вы можете положиться в этом на меня, — заверил его Роберт, однако моего отца не так-то легко было уговорить.

— Должно быть объявлено, что она вышла за вас замуж и теперь она — графиня Лейстер.

— Мой дорогой сэр Фрэнсис, — отвечал на это Роберт, — представьте себе гнев королевы, когда она узнает, что я женился без ее позволения.

— Отчего бы вам тогда не попросить ее позволения?

— Оттого, что оно никогда не будет мне дано. Мне нужно время, чтобы сказать ей об этом… в подходящий момент. Если она объявит о своей помолвке с французским принцем, тогда я с полным правом смогу сказать ей, что я женат.

— Отец, — нетерпеливо сказала я, — пойми же, наконец. Ты что, хочешь, чтобы нас бросили в Тауэр? Что касается тебя, то какой же будет нанесен вред для твоей репутации, если королева узнает, что ты присутствовал на церемонии и даже добивался ее проведения? Ты же знаешь характер королевы.

— Да, я знаю его, так же, как и ты, — ответил отец. Уорвик поддержал своего брата и сказал, что Роберту лучше известны темперамент и настроения королевы и поэтому лучше предоставить решение вопроса ему.

Таким образом, все пришли к согласию. В ту ночь мы с Робертом были вместе в Королевском кабинете, и я не могла не думать о ней: о том, что кабинет предназначен исключительно для ее визитов, о том, как она спит здесь. И вот здесь — я, на этой роскошной кровати, с моим мужем, которого я так по-сумасшедшему люблю — а он меня; и я воображала себе, каков был бы ее гнев, если бы она увидела нас.

Это и в самом деле была превосходная победа над Королевой.

Думаю, и Роберт воспринимал это как победу и был удовлетворен ею. Он не смог бы отомстить полнее и остроумнее.

Как крепко связаны мы были в жизни — все трое. Даже в нашу брачную ночь Елизавета будто была с нами.

Но, каков бы ни был исход, несомненным фактом было то, что я теперь — жена Роберта.

На следующий день пришли новости, смешавшие все наши планы. От королевы приехал гонец. Он передал, что Ее Величеству стало известно, будто граф Лейстер в Уонстеде, и она решила остановиться здесь на две ночи по пути в Гринвич. Она передавала, что, поскольку Глаза ее так печалились по поводу своего отсутствия в дни ее предыдущего визита, когда он пребывал на водах, она укорачивает свое путешествие, чтобы побыть вместе с ним.

Можно было бы предположить, что ей уже все известно. Нам обоим сразу же пришла в голову такая догадка, Роберт был сильно встревожен, он рассчитывал, что нужно будет некоторое время до объявления своей женитьбы, и что объяснения будет давать он один и в выбранный им момент. Позволить ей обнаружить факт через третье лицо было в наивысшей степени неблагоприятно. Вызывало неудовольствие и то, что сие произошло на другой же день после брачной церемонии, однако была надежда, что если бы она и в самом деле знала, что произошло, она никогда бы не дала нам времени собраться и подготовиться. На сей же раз поступило предупреждение.

— Действовать нужно быстро, — сказал Роберт, и все с ним согласились.

Мне предстояло быстро уехать с отцом в Дюрхэм Хауз. Роберт вместе с Уорвиком и Нортом оставались в Уонстеде для подготовки.

Итак, победа была одержана, и даже в постели королевы, но она была уже позади.

Неохотно и печально я оставила Уонстед и стала дожидаться Роберта так терпеливо, как только могла.

Вероятно, путешествие туда и обратно не пошло мне на пользу. Может быть, виною тому были мое волнение и испуг, может быть, жизнь наказала меня за то, что я лишила жизни своего предыдущего ребенка. Как бы то ни было, я в строжайшей тайне родила мертвое дитя.

Для того, чтобы вернулся Роберт и узнал обо всем, понадобилось время, ибо королева была столь довольна его обществом в Уонстеде, что настояла на его возвращении в Гринвич вместе с нею.

Когда он приехал, я уже слегка оправилась от потрясения и родов, и он, конечно, утешал меня, уверяя, что в скором времени у нас появится сын.

Королева не проявила никакой подозрительности, так что все наши страхи были напрасны.

Он был уверен, что придет время, когда он сможет сказать ей о своей женитьбе спокойно и с наименьшими губительными последствиями для нас.

На некоторое время я изобразила болезнь. Королева непрерывно трещала со всеми о предложении от французского герцога, что много облегчало ситуацию.

Мы некоторое время жили вместе в Дюрхэм Хауз, но я ждала и желала, чтобы было объявлено о нашем браке.

— Всему свое время, — утешал меня Роберт. Он был очень вспыльчив и раздражителен, но уверен в себе.

Его можно было понять: он прошел через многолетние надежды, крушения их и переживания в связи с королевой. Он — выжил. Относительно себя я не была столь уверена. Я хорошо помнила, как меня сослали со двора — и надолго.

И все же — жизнь была великолепна. Я была женой Роберта, и церемония была при свидетелях и в присутствии моего отца.

Моя авантюрная натура вновь ожила в азарте опасной игры с королевой.

Последовали месяцы уловок и тайного ожидания. Я возвратилась ко двору, и, как бы то ни было, мы с Робертом теперь были вместе. Королева по-прежнему держала его при себе, и я была вынуждена терпеть немалую ревность, наблюдая, как мой муж изъясняется словами любви с моей сиятельной соперницей.

Конечно, я знала, что он не любовник Елизаветы и она никогда не имела действительного любовника: королева по-прежнему жила в выдуманном мире, изображая на людях то, чего не было в действительности. Роберт пытался погасить мое раздражение. Даже в присутствии королевы мы обменивались взглядами, иногда я чувствовала тепло его мимолетно прижавшегося ко мне тела, огонек желания пробегал между нами даже в Присутственном зале. Я, бывало, предупреждала его: «Ты когда-нибудь выдашь нас».

Мне было приятно, что он так рискует ради меня.

Он пожимал плечами и делал вид, что ему все равно теперь, однако я знала, что он предпочел бы сохранить все в секрете.

На Новый год я подарила королеве янтарное ожерелье с жемчугами, и она сказала, что очарована им. Впрочем, она заметила мою бледность и спросила, окончательно ли я выздоровела. Роберт решил, что в новых обстоятельствах нужно быть особенно щедрым на подарки, и я помогла ему выбрать красивейшие часы, инкрустированные бриллиантами и рубинами, а также шпильки с аналогичными камнями для прически королевы, чтобы она не почувствовала себя обделенной его вниманием. Я знала: она будет от его подарков в восторге.

Впоследствии я часто видела, как она любовно прикасается к шпилькам и ласкает их пальцами. Часы она держала возле кровати.

Был холодный тоскливый январь, когда в Лондон приехал Жан де Симье. Он был речист, наделен шармом и восхитил королеву, в особенности, когда сделал вид, что ошеломлен красотой и молодостью ее, а она и вправду была на высоте, принимая француза. Она высказала восхищение фактом предложения ей руки, она постоянно об этом думала и говорила, и уже казалось, что ничто не сможет предотвратить брак с д'Анжу.

Она танцевала с ним, играла для него на лютне. Она очень старалась, чтобы отзывы о ней были самые восторженные. Она сказала, что рада, что не вышла когда-то замуж за брата теперешнего герцога д'Анжу, потому что тот был неверен и женился на другой. По ее словам выходило, что она безумно счастлива предложением «милого Альсона», теперешнего д'Анжу.

На радостях она выглядела на десять лет моложе. Она придирчиво одевалась и постоянно ругала и щипала прислуживавших ей и причесывавших ее за то, что не угодили.