которых обычно без затей называют бандитами. Но такие люди редко способны принести себя в жертву ради высшей цели. Одно дело рискнуть жизнью ради выгоды и, совсем другое, быть готовым умереть во имя города или цеха, или уж тем более, очередного нанимателя.
И тем не менее, судя по накалу сражения, люди Франческо Сфорца и Якопо Кальдора, были готовы умереть, но не отступить.
В то же жестокое время, в причудливой и затейливой вязи страстных узоров жизни подлость часто переплеталась с преданностью. В одном человеке легко могли соседствовать и храбрость, и коварство. А что самое странное, эти вещи были куда как ярче выделены, чем сейчас.
Те, за чьи амбиции сражались и умирали тысячи людей, в полной мере разделили с ними опасность, ведь они и сами дрались в гуще битвы. И Якопо, и Браччо, и Сфорца вели в бой свои личные отряды, нападая там, где видели слабость врага и спасая своих, попавших в трудное положение.
Если верить легендам о битве, Якопо и Браччо дважды сходились в случайных и яростных схватках в поле под Аквилой. Причем, второй раз Якопо был сбит Браччо с коня и только чудом остался в живых.
Но «неаполитанцы», истекая кровью, держали удар. Людей Якопо спасали бросаемые в бой все новые и новые резервы, и тактика перенятая у Браччо, позволяющая восстанавливать силы.
Тем временем Сфорца грыз правый фланг Браччо. Стоявшие в несколько шеренг бойцы с павизами гасили своими телами удары кавалеристов Сфорца. Сбитые на землю от страшных ударов, разлетаясь как кегли, они упорно вставали и снова восстанавливали строй. А всадники Сфорца, потеряв скорость, попадали под плотный обстрел из луков и арбалетов. И хотя доспехи того времени были уже достаточно хороши, давая владельцу хорошие шансы выжить, люди Сфорца потеряли много лошадей. Сфорца пытался найти слабое место, отряд пехоты, который не выдержит напряжения, дрогнет и побежит. Но везде сталкивался с отчаянным сопротивлением. Не помогало и массирование сил, и попытки размягчить строй павизариев обстрелом издалека. Несмотря на то, что первые атаки были отбиты с сокрушительными потерями, Сфорца не сдался. Что хуже для Браччо, он смог сохранить ясность мыслей. Перестав пытаться применить привычные тактики, он собрал потерявших коней всадников, и организовав свою не многочисленную пехоту, отправил их в атаку пешими. Скорее в силу малого опыта, чем в силу продуманной тактики, люди Франческо Сфорца пошли плотной массой, очень напоминающей швейцарскую баталию.
Рассчитанные на атаку конницы, растянутые по фронту павизарии Браччо, чья глубина строя вряд ли превышала пять шеренг, оказались бессильны перед огромной толпой, навалившейся в одном месте. Сотни людей столкнулись. Никто не хотел уступать. Бойцы бились упорно, с яростью нанося друг другу удары, в страшной давке мертвые не падали, а повисали, зажатые со всех сторон телами. Но это не могло продолжаться долго — строй павизариев Браччо был продавлен. А затем и прорван, пехота Сфорца проделала брешь. Началась беспорядочная рубка, а в прорыв ворвались всадники Сфорца и устроили охоту за арбалетчиками.
Видя это, Никколо Пиччинино, развернул свой отряд, и бросился на помощь своему флангу. Его отчаянный удар был страшен. Но люди Сфорца выстояли. Сам Сфорца повел оставшихся всадников в контратаку. Битва, распавшаяся на отдельные схватки, достигла крайнего ожесточения, об этом говорит тот факт, что и Никколо Пиччинино и Франческо Сфорца потеряли коней и сражались пешими, полностью утратив контроль над битвой.
Люди Браччо бились отчаянно. Но врагов было больше и дрались они умело.
И именно в этот момент, горожане Аквилы не подкачали. Они вышли из города и напали на Браччо с тыла. Вернее, попытались.
Браччо точно не зря прославился как лучший командир Италии. Он успел увидеть угрозу, возглавил случившийся поблизости отряд кавалерии, и атаковал горожан.
То ли в тот день солнце было в доме Марса, то ли погода такая, но в этот раз горожане Аквилы проявили себя прямо как в лучшие годы славы итальянского ополчения. Они гибли десятками под ударами всадников, но не побежали. Браччо завяз, потерял скорость. Под ним убили коня, а потом его самого знатно отдубасили двуручными дрынами разнообразной формы. Упоминается, что его броня была пробита в нескольких местах, а шлем смят.
Потеря предводителя повлияла на армию Браччо куда сильнее, чем на армию Сфорца. А может, просто момент был более нервный и люди отреагировали сильнее. Но факт в том, что после того, как начал распространяться слух, о том, что Браччо убит, его армия побежала.
Хотя нет, вернее сказать, начала отступать.
Сам Браччо, из злого врага которого надо непременно убить, немедленно превратился в потенциально весьма ценного заложника. Поэтому Аквилиане выкопали его из земли, в которую яростно втромбовывали, и потащили в город. И закрыли за собой ворота.
Никколо Пиччинино впал в такую лютую ярость, что продолжал бросаться на врагов, даже когда вокруг него осталась только горстка преданных людей, а все остальные уже отступили. Ему предлагали бежать, но он как будто не слышал. Тогда один из наемников, некий немец выделявшийся ростом, подкрался к Никколо сзади, и накинул на него мешок. Мешок вместе с командиром наемник закинул за спину и дал деру, срубая по пути тех, кто пытался его остановить. Оба не только пережили битву, но и сумели сбежать.
Поскольку люди Браччо смогли отступить в относительном порядке, а битва была изматывающей, преследовать их Франческо Сфорца и Якопо Кальдора не стали. Или не смогли. За победителями осталось поле боя. А перед ними закрытые ворота Аквилы.
Горожане на стенах и с арбалетами прокричали что-то вроде: «Большое спасибо, идите на хер!» и в город никого не пустили.
Франческо Сфорца это привело в ярость, но ему похоже сильно досталось, поэтому на всякие безумства вроде немедленного штурма, его уже не хватило. А вот Якопо Кальдора, узнав от горожан что Браччо у них и ранен, как человек благородный, предложил горожанам принять его личного лекаря. Пусть, мол, полечит раненого Браччо.
Лекаря подняли в веревочной петле на стену, привели к Браччо, лекарь достал скальпель и… Воткнул скальпель пациенту в висок. Даже это не смогло убить Браччо на месте — он еще помучался дня три, прежде чем, наконец, умереть.
Это, как вы понимаете, одна из версий. В Неаполе официально считалось, что Браччо был убит лично Якопо Кальдора в битве. В Милане, историки семьи Сфорца описывают смерть Браччо примерно так же, но с небольшим Романским колоритом — Браччо успел постоять на коленях и извиниться.
Лекарь всем говорил, что его кто-то пнул в локоть и поэтому его рука дернулась, и воткнула скальпель в череп Браччо.
Я привел версию горожан Аквилы. В остальной Италии смерть Браччо описывалась как компиляция из этих трех.
Последствия битвы для нас не очевидны, но для современников память о «Битве за Аквилу» была жива долгое время. Перуджа относительно мирно перешла под власть Папы (договорились с магистратом о своем возвращении и Бальони) но сами воины Браччо никуда не делись. Они вошли в историю как «Браччески». Сначала именно как отряды бывшие под командованием самого Браччо, позже как более общее название отрядов с общей тактикой и нормами поведения. Командиры и сын Браччо стали заметными кондотьерами в армиях итальянских государств, его внук возглавит венецианскую армию. Спустя десятки лет, отряды флорентийских наемников, будут идти в бой под знаменем с черным бараном на желтом фоне. Гербом Браччо.
Почему баран такой лавкрафтовский я не знаю.
Ну а Кальдора станет на долгое время самым авторитетным наемником Италии.
А вот для Сфорца победа над Браччо не принесет такого признания. Хуже того, после смерти патриарха, семья Сфорца потеряет почти всякое влияние в Неаполе. Однако, все же опыт и толика удачи, позволит Франческо Сфорца вскоре заключить новый, весьма выгодный контракт.
Филиппо Мария Висконти медленно, но верно поглощал земли вокруг себя. Распространял свою власть, как заботливый садовник высаживая ростки своего влияния. Удобрял золотом, пропалывал ядом и кинжалами. Подвязывал на нити
