Как когда-то давно осталась в Гардарике его другая жизнь…
Он вдруг почувствовал себя старым и по-стариковски усталым от долгой жизни. Долгих жизней, можно и так сказать…
Сьевнар Складный проснулся от того, что его с силой потрясли за плечо. Открыл глаза и увидел прямо перед собой незнакомого воина. Тот был высоким и рыжим, еще не сошедший летний загар не мог скрыть обильную рассыпь конопушек, делающих лицо веселым и совсем молодым. Может поэтому, воин постоянно хмурился, старался выглядеть бывалым и грозным.
Еще несколько мгновений Сьевнар балансировал на той грани, что отделяет явь от туманного мира снов, потом окончательно проснулся. Вспомнил, где он и что с ним.
– Просыпайся. Тебя ждут старшие братья, – коротко сказал незнакомец.
– Сейчас… Я иду, сейчас… – Сьевнар с силой размял ладонями заспанное лицо.
– Ты готов? Тогда пошли.
Воин, не оглядываясь, двинулся вперед, показывая дорогу.
В длинном каменном коридоре было почти темно, но воин шагал уверенно и быстро, словно мог видеть в темноте. Сьевнару оставалось только поспешать за широкой спиной конопатого и сопеть ему вслед.
Хотелось, конечно, спросить – что, куда? Но глупо говорить с человеком, который показывает тебе лишь затылок и спину.
Они долго шли по коридору, больше похожему на пещеру естественного происхождения, где выровняли пол и слегка подтесали стены. «Видимо, так и было», – решил Сьевнар.
В отличие от обычных владений ярлов, где жилища строились из дерева и обкладывались дерном, «ратный дом» братства был сложен из камней и больше походил на крепость какого-нибудь западного короля со стенами, коренастыми башнями и внутренними постройками. Крепость стояла на главной горе острова, прозванной Медвежья спина. Сама крепость небольшая, зато под горой существовала длинная, разветвленная сеть пещер. Братья приспособили их для жилья и для прочих надобностей, сделали ступенчатые переходы, вывели наружу дымоходы очагов. Получилось, как в тайных подземельях гномов, с первого взгляда на остров даже не скажешь, что здесь обитает многочисленная дружина ратников. Оказывается – под землей живут.
– Дальше иди один, – строго сказал провожатый. – Там, прямо, зал тинга острова. Ярл Хаки Суровый и старшие братья Миствельда ждут тебя.
– С нетерпением ждут или просто так? – съехидничал Сьевнар в отместку за его неразговорчивость.
– Ярл Хаки?.. – воин удивился, не сразу поняв насмешку. – А, да чтоб твои глаза лопнули, острослов… Твой ярл тебя тоже ждет, вот он – точно с нетерпением!
– Как тебя зовут? – примирительно спросил Сьевнар.
– Сель, по прозвищу Рыжий.
– Я – Сьевнар Складный.
– Я знаю, слышал о тебе… Не оправдывайся перед Хаки, Суровый не любит, когда перед ним оправдываются. Убеждать – убеждай, приводи свои доводы… Но ни в коем случае не оправдывайся! – неожиданно посоветовал конопатый.
Он повернулся и зашагал прочь так стремительно, что, показалось, его конопушки сейчас посыплются в разные стороны.
С тех пор как они вошли в бухту, Сьевнар больше не видел ни конунга, ни его дружинников. Он вообще никого не видел, ни своих, ни чужих. Его отвели ночевать в какую-то небольшую комнату без окон, где из всей мебели был только ящик с соломой вместо кровати. Ему принесли хлебную лепешку, вяленую рыбу и кожаную флягу легкого пива. Потом воин вообще остался один. Улегся на шуршащей соломе, завернулся в теплую походную куртку и, незаметно для себя, уснул.
Спал он, на удивление, крепко и долго. С удовольствием спал, чувствуя это удовольствие даже сквозь сон. Проснулся, перекусил и опять завалился. Снова не заметил, как провалился в каменное забытье, где не беспокоили ни мысли, ни дурные сны…
А теперь его ждал Совет острова, чтобы вынести приговор.
«Все правильно… Только еще проснуться бы до конца… И что его так разобрало – словно год не спал. До сих пор глаза открылись только наполовину… Уходился в своих скитаниях по побережью, не иначе…»
Сьевнар пошел вперед. На ходу снова разминал лицо. «Предстать перед вождями братства таким заспанным – это нахальство, конечно!» – усмехнулся он про себя.
* * *
После узкого, темного коридора зал тинга показался ему огромным и гулким.
Что-то вроде пещеры с высокими сводами. Своды, похоже, выходили к самой поверхности Медвежьей спины, вверху были пробиты узкие окна-бойницы, через которые вниз падали острые копья дневного света. Они не слишком хорошо освещали просторный зал, и по стенам были дополнительно развешаны два-три десятка смоляных факелов.
Факелы чадили и потрескивали, бросая на пол и своды красноватые отблески и загоняя полумрак в неосвещенные углы. Поэтому, если не поднимать взгляд к бойницам, казалось, что сейчас все-таки ночь, а не день.
В Зале Совета не было никакой мебели, даже ни одной скамьи не было, только пол, стены и своды, грубо выровненные киркой и зубилом. Островитяне считали – сюда приходят не для того, чтоб сидеть и спать друг перед другом, старшие воины наведываются в Зал Совета, чтобы обменяться мнениями и принять решение.
Но это Сьевнар узнал потом. А пока он смотрел на Хаки Сурового, прославившегося еще до того, как он, Сьевнар, родился на свет.
С первого взгляда ярл острова Миствельд показался ему очень старым. Присмотревшись, Сьевнар решил, что он еще старше, чем кажется. Плечи, некогда могучие, сейчас выглядели просто костистыми, широкая грудь – впалой, узкое лицо с высохшей, как пергамент, кожей покрыто сеткой глубоких морщин – или шрамов, или того и другого, уже не поймешь, столько шрамов или морщин, что за ними не различишь самого лица. Длинные пего-седые волосы, распущены по плечам, в бороде, спускающейся на грудь длинным клином, тоже одна седина.
Как и остальные братья, ярл был одет совсем просто, даже с некой нарочитостью простоты – штаны, рубаха, куртка из грубой кожи, на которой навечно отпечатались рубчатые следы от кольчуги. Кожаный пояс грубой работы, без единого украшения, но вот меч на поясе стоил, наверное, целого одеяния иного богатого ярла. Ножны – узорчатые, тонкой работы, вышиты золотыми нитями, среди которых проблескивают настоящие драгоценные камни. Из ножен видна только рукоять меча, но и она так искусно окована золотыми узорами, что сразу видно – знаменитый клинок, из тех, что имеют собственные имена.
За спиной ярла полукругом стояли двенадцать воинов. Сьевнар узнал высокого Гуннара Молчальника и Игвара Крепкие Объятия. Остальные лица были ему незнакомы.
Сьевнар сделал пару шагов и остановился перед входом.
– Подойди сюда, воин! – сказал Суровый.
Его голос, негромкий, по-стариковски надтреснутый, прозвучал, тем не менее, вполне отчетливо, отдаваясь под самыми сводами.
Сьевнар двинулся к ним. Каждый шаг отдавался в стенах. Странный зал, словно бы усиливающий звуки…
Ярл Хаки и двенадцать старших братьев – это и есть тинг острова, понимал Сьевнар.
Неподалеку от них стоял конунг Рорик Неистовый и, сложив руки на рукояти меча у пояса, спокойно ждал. Было видно, как трудно ему ждать, с его характером, кисти рук на мече все время сжимались и разжимались. Но Рорик стоял неподвижно.
В отличие от островных братьев знатный конунг был одет с показной роскошью. Многочисленные одежды из ярких заморских тканей, скреплены золотыми застежками с крупными камнями. Массивные цепочки и ожерелья выпущены поверх одежд. Загорелое лицо, огрубевшее от ветра и моря, напудрено до белизны, пшеничные волосы и борода тщательно расчесаны. Он тоже был без доспехов, только меч на поясе, как и у остальных.
Рядом с ним стоял Якоб-скальд. Как и конунг, дядька приоделся в самое дорогое, как обычно одевался на праздник. Больше из дружинников Рорика в зале никого не было.
Пока Сьевнар подходил к ним, все молчали.
Он остановился на почтительном отдалении в десяток шагов. Выжидающе смотрел на ярла острова и старших братьев.
«Не оправдываться, говорил конопатый, главное – не оправдываться…»
– Конунга Рорика мы уже выслушали, – надтреснуто сказал Хаки Суровый. – Братья острова уважают его победы и славу. Но то, что он нам рассказал, – это слова одного человека…
– Ярл Хаки сомневается в моих словах?! – гордо вскинулся Рорик.
Он выпрямился еще больше, хотя, казалось, и так стоял прямо, как натянутая тетива.
– Одного человека! – повторил ярл Миствельда. Он даже бровью не дрогнул на вспышку Неистового. – А теперь я хочу услышать другую сторону. Сам Форсети, Бог Примиритель Спорщиков, никогда не выносил своего решения, пока не выслушивал всякого, кому есть что сказать… Сьевнар Складный, ярл Рорик обвиняет тебя, что ты убил его брата, напав на него со спины! – веско добавил Суровый. – Ты хочешь говорить в свое оправдание, воин?
