Старшие братья кивали, молча подтверждая слова своего ярла.
«А как же – не оправдываться?»
Сьевнар тоже почтительно закивал, подтверждая, что ему есть о чем рассказать. И вдруг, не удержавшись, зевнул во весь рот.
На этот раз даже Сурового проняло. Его морщины дрогнули, а брови выразительно вскинулись. Кто-то, кажется Ингвар Широкие Объятия, хохотнул басом. Остальные старшие братья закрутили головами, коротко переговариваясь. Многие улыбались, прикусывая губы, заметил Сьевнар.
Он сам чуть не выругался вслух от сознания собственной глупости. В последний момент удержал ругательства на кончике языка – хоть на это его хватило! После зевка в лицо не хватало еще разразиться проклятиями, как безумному.
– Так ты зеваешь, Сьевнар Складный?! – едко осведомился Суровый.
Оживление за его спиной мгновенно стихло.
– Может, тебе скучно с нами? Может, не интересно? Тогда ты прямо скажи об этом! В Зал Совета приходят по доброй воле, здесь никто никого не держит…
– Да, ярл… То есть – нет, ярл… То есть – мне есть что сказать… – беспомощно забормотал Сьевнар, чувствуя, что теряется под множеством внимательных взглядов.
Потом он разозлился. В первую очередь – на себя и, заодно, на всех остальных.
Злость придала ему сил и помогла, наконец, проснуться.
Он довольно связно рассказал, как ярл Альв напал на него с мечом, как они дрались на берегу и что случилось потом. Не оправдывался, просто рассказывал, как было на самом деле. Умолчал он только о том, как его освободил Якоб-скальд. Рассказал – сам перерезал веревки спрятанным ножом и выбрался из сарая.
Ему показалось, Якоб одобрительно подмигнул.
Братья острова слушали его внимательно. Конунг Рорик несколько раз порывался что-то вставить, но Суровый осаживал его одними глазами.
У него выразительные глаза, – отметил Сьевнар, – умные, быстрые, мгновенно загорающиеся гневом или радостью. Просто под сеткой глубоких морщин глаз сразу не разглядеть…
– Он говорит убедительно, ярл, – сказал Гуннар Косильщик, когда Сьевнар умолк. – Клянусь недостающей рукой Тюра-асса, мне кажется, ему можно верить.
– Врет! – бросил Рорик.
– Видят боги – запутанная история, – вставил Ингвар. – Боюсь, без бочки крепкого пива – нечего и думать в ней разобраться.
– Без двух бочек! Одну – тебе, Ингвар, а уж вторую – всем остальным, – добавил кто-то.
Братья острова заухмылялись, и даже Хаки Суровый дрогнул губами.
– Да не будет мне благосклонности Фрейра Изобильного – легче в одиночку перегрести море из конца в конец, чем вычерпать бочку раньше Ингвара! – вставил другой голос.
– Я думаю так… – начал ярл Хаки, и снова все замолчали. – Сьевнар Складный рассказывал убедительно, у меня нет причины не верить ему… Но и конунг Рорик говорил убедительно, я не могу не верить такому знаменитому ярлу… Если решения нет – пусть решают боги! Пусть они рассудят спор этих вионов! Пусть Сьевнар Складный испытает на себе вздох подземного великана, проведет ночь в его пещере… Если он к утру останется жив – значит, боги признают его правоту. Тогда он станет братом Миствельда.
– Я поклялся перед богами, ярл, что этот человек умрет от моей руки! – не выдержал Рорик. – Я ведь уже говорил тебе и всем остальным – я могу выплатить за него виру золотом и серебром. Отдай его мне, и остров получит такую цену, какую назначит! Остров не прогадает, расставшись с этим предателем, я уже обещал это!
– А я уже говорил – остров не торгует жизнями воинов! Я поступаю согласно нашим обычаям и впредь буду поступать так же! – тоже повысил голос Хаки Суровый. – Вы, ярлы фиордов, придаете слишком большое значение своему золоту и серебру, а от этого забывается доблесть! Именно для того, чтобы дети Одина не забывали о чести за своим богатством существует на земле братство Миствельда! Или ты, конунг, не знаешь об этом?!
– Меня не нужно учить доблести, ярл Хаки, я никогда не забываю о ней!
Их взгляды скрестились, как мечи в бою. Показалось, даже искры высекли, словно на самом деле ударились друг о друга. Видимо, не в первый раз за сегодня, догадался Сьевнар.
Ах да, они уже говорили до его прихода, сообразил он. Вот об этом, видимо, и говорили: конунг Рорик пытался торговаться с братством за его жизнь… То-то Хаки так разозлился, и остальные братья хмурятся и крутят усы.
Он знал, многие прибрежные ярлы недолюбливают островное братство за его независимость. Впрочем, независимость, подкрепленная силой, – это уже свобода! – так говорят.
Сьевнар еще не понимал, что его ждет, какое такое дыхание великана ему предстоит испытать этой ночью, но ясно было одно – любое испытание для него лучше, чем злоба неистового Рорика. Кровная месть и клятва богам – даже поединка на равном оружии ему больше не дождаться от своего бывшего ярла. Стоит попасть ему в руки – и смерть будет тяжелой и унизительной.
Конунг Рорик отступил первым. Отвел глаза от морщинистого лица Сурового.
– Хорошо! – жестко сказал, словно подытожил что-то для себя. – Пусть будет, так как ты решил. Пусть боги рассудят… Я могу остаться на острове до окончания испытания? Или мне нужно уйти? Что говорят об этом ваши обычаи, ярл Хаки? – желчно спросил он.
– Законы гостеприимства везде одинаковы. Знаменитый конунг Рорик Неистовый может оставаться на острове, пока ему не надоест здесь, – ровно откликнулся ярл Миствельда.
– Я благодарю тебя! Я уже оценил гостеприимство братства! – поблагодарил Рорик.
Не нужно было вслушиваться в слова, чтобы понять их второй смысл. Угроза прозвучала в самих интонациях голоса…
Осклизлая деревянная дверь захлопнулась за Сьевнаром, жалобно взвизгнув ржавыми петлями. Лязгнул снаружи массивный засов. Было слышно, как воины, проводившие его, уходят, негромко переговариваясь.
Подземелье великана, как называли его братья, располагалось на другом конце острова, вдали от Медвежьей Спины и бухты деревянных коней. Тропа, вырубленная в камнях, спускалась к прибрежным камням, за которыми оказался вход в пещеру. Его закрывала старая деревянная дверь с наружным засовом.
В этой пещере он должен провести ночь и выйти оттуда живым – это все, что Сьевнар знал о предстоящем испытании. Что за вздох великана, с кем или с чем ему предстоит сражаться, он так и не понял. Да и сражаться ли? Как обычно, на поясе у него оставался меч, но кольчугу и другие доспехи островитяне брать отсоветовали. Сказали коротко – не понадобится…
Некоторое время Сьевнар постоял у двери, привыкая глазами.
Мрак в подземелье был кромешным и настороженным. Сьевнар крепко зажмурил глаза, потом снова открыл их – нет, все равно ничего не видно, ни огонька, ни проблеска…
Вот звуки он хорошо слышал, как будто где-то неподалеку капала вода. Четко, размеренно, словно отсчитывая мгновения…
Сьевнар еще постоял, не снимая руки с рукояти меча. Казалось – кто-то выскочит сейчас из мрака, кинется на него. Но все спокойно, только слышно, как где-то капает вода.
Похоже, здесь действительно никого нет, решил он.
Еще немного обвыкнувшись, Сьевнар прошел пещеру из конца в конец, щупая руками перед собой. Обнаружил, что она не так уж и велика – шагов пятьдесят в длину и десять в ширину. Стены – неровные, под ноги подвертывались скользкие камни. Глаза по-прежнему почти ничего не видели.
Опустившись на корточки где-то в углу, он долго сидел неподвижно.
Сонливость, навалившаяся с утра, снова вернулась к нему, чувствовал воин. Ощутимо давила на плечи каменной тяжестью, колола глаза песком между веками, дурманила голову крепче пива… Да, голова уплывала куда-то, и он уплывал вместе с ней, и больше не хотелось ничего – ни делать, ни говорить, ни двигаться… Хотелось только плыть по этому безостановочному течению, мягко покачиваясь на волне… Ни мыслей, ни чувств, ни желаний, пусть все уплывает, все тонет…
Конечно! Это оно!
Сьевнар рывком вскочил на ноги. Выхватил меч от избытка чувств и рубанул клинком мрак собой. Так и полосовал его до тех пор, пока не начал дышать сильно и часто…
Нет, на него по-прежнему никто не нападал, никого не было в этой темной пещере и не могло быть. Потому что рядом с этим не живут ни звери, ни птицы, и никакая другая живность. Все живое засыпает и гибнет, когда рядом это… То-то он вроде бы сразу почувствовал некий сладковато-приторный привкус в воздухе! Почувствовал, но не обратил внимания, что приторность все сгущается и сгущается… Еще бы немного, и он бы совсем не встал…
Значит, вот что это такое – вздох великана! Родичи-поличи тоже называли это похоже. Говорили, мол, так дышит из-под земли могучий богатырь Свят-гора, некогда заточенный богами под землю за непомерную гордыню и силу.
