— Ты думаешь о том, что я не похожу на императора Австрии. Признайся.
— Ты выглядишь как мой брат Иосиф, и этого достаточно.
— А, они научили тебя говорить модные комплименты, но я прямой человек и люблю откровенность. Теперь давай побудем совершенно одни — я хочу поговорить с тобой.
— Не проводить ли тебя к королю, который очень хочет встретиться с тобой?
— Все в свое время, — сказал Иосиф. — Во-первых, я хотел бы услышать из твоих собственных уст, есть ли в слухах правда. Ты должна быть откровенна со мной, поскольку именно из-за этого я в Версале, по этому и по другим вопросам. И я должен знать правду — всю, без утайки.
Я провела его в небольшой кабинет и заперла дверь.
— Вся Европа, — заявил он, — судачит о вашей супружеской жизни. Правда это или нет, что король не способен осуществлять брачные отношения?
— Это правда.
— Хотя он делал много попыток?
— Он сделал много попыток.
— И доктора исследовали его и нашли, что необходимо хирургическое вмешательство, чтобы сделать его нормальным мужчиной?
Я кивнула.
— Он уклоняется от операции?
Я снова кивнула.
— Понимаю. Его нужно убедить, чтобы он выполнил свой долг.
Иосиф принялся ходить по комнате взад в вперед, разговаривая сам с собой. Несмотря на его простую одежду, у него был вид члена императорского дома. Я начала сомневаться, такой ли уж Иосиф простой человек, за какого выдает себя. Он задал много интимных вопросов, и я откровенно на них отвечала. Он сказал:
— Я приехал вовремя.
Я послала служанку сообщить королю, что во дворце мой брат, и я предлагаю привести его без промедления, затем взяла Иосифа под руку и повела в апартаменты короля. Людовик поспешил навстречу моему брату и обнял его.
Я отметила, что король выше, и хотя он никоим образом не был самым элегантным человеком при дворе, он выглядел привлекательнее рядом с Иосифом. Но у Иосифа были манеры старшего брата. Ему, возможно, нравилось путешествовать инкогнито, но он сразу же давал понять, что, по его мнению, король Франции стоит ниже императора Австрии. Людовик был одет в пурпурный бархат, так как носил траур по королю Португалии, который скончался незадолго до этого.
Они обменялись любезностями, и Людовик заверил моего брата, что весь дворец в его распоряжении, на что Иосиф, засмеявшись, покачал головой:
— Нет, брат, я предпочитаю жить как простой человек. Мое жилье в Версале меня вполне устраивает. У меня две достаточно хорошие комнаты в доме одного из ваших банщиков.
— Там вы, конечно, не найдете комфорта, к которому привыкли.
— Я не уделяю много внимания комфорту, брат, и я не привык к нему, как вы. Походная кровать и медвежья шкура — вот все, что мне надо.
Во время разговора он осматривал покрытое позолотой помещение, и его взгляд стал печальным, как будто он увидел что-то греховное в нашем великолепии.
Он должен встретиться с членами королевской семьи и с некоторыми из его министров, сказал король. Ну и, конечно, с монсеньером Морепа. И все утро было посвящено приему людей и их представлению Иосифу. Я чувствовала себя несколько неудобно — мои волосы не были причесаны, и не было времени для этой продолжительной процедуры. Бедный монсеньер Леонар, догадывалась я, был в отчаянии, но, естественно, я не могла покинуть брата. Если бы он сообщил время прибытия — это было бы удобнее для всех! Но простые привычки Иосифа осложняли нашу жизнь во время его пребывания в Париже.
Мы пообедали в моих апартаментах. Никаких церемоний, потребовал Иосиф. Поэтому внесли стол, и мы сидели на стульях, что было не совсем удобно. Обед проходил в высшей степени неофициально, но ни один из нас не чувствовал себя раскованным, и я была уверена, что и Людовик, и я держались бы менее напряженно, если бы мы ели в нормальных условиях.
В течение следующих нескольких дней мы много беседовали. Иосиф приехал во Францию с тройной целью: убедить меня отказаться от легкомысленного поведения, укрепить союз между Францией и Австрией и, возможно, наиболее важным делом было выяснить правду о нашей неудовлетворительной супружеской жизни и выправить положение. Иосиф считал, что он способен справиться со всеми тремя задачами.
В первые дни мы испытывали сентиментальные чувства от нашей встречи, хотя я замечала, что он считает французский двор весьма экстравагантным местом и настроен критически.
На второй день брат ужинал в узком кругу с семьей в апартаментах Элизабет. Я хотела, чтобы Элизабет понравилась ему, как нравилась мне — она превращалась со временем в обворожительное создание. Мне пришла в голову мысль, что Иосифу нужна жена, он уже пережил два несчастливых брака — первый с красивой и странной Изабеллой, которую любил, а затем с женой, которую ненавидел. Его единственный ребенок умер. Он был императором Австрии, и ему необходим наследник, хотя, конечно, у него есть братья — наследники.
Мне показалось, что Артуа смеется над моим братом за его спиной. Он и граф Прованский могли посчитать Иосифа неэлегантным и некультурным. Поэтому это была нелегкая церемония принятия пищи. О, Боже, как я хотела, чтобы Иосиф вел себя как нормальный представитель королевского дома, прибывший с визитом!
В этот вечер, кажется, что-то произошло со всеми тремя братьями. Позволю себе предположить, что это было вызвано высокопарностью Иосифа. Когда мы поднялись, граф Прованский вытянул ногу. Людовик споткнулся и упал на графа, и они стали бороться. К ним присоединился Артуа. Это была не более чем игра, но она показалась Иосифу необычной. Я видела и ранее, как мой муж и его братья поднимают возню, чаще в шутку, но порой доходило до гнева, поскольку граф Прованский так ревниво относился к Людовику, что борьба давала отдушину его чувствам. Что касается самого Людовика, он всегда наслаждался подобного рода игрой, возможно, потому, что обычно выходил победителем. Артуа, конечно, был достаточно вредным, чтобы удивить и шокировать посетителя.
Элизабет и я с ужасом обменялись взглядами, но Иосиф проигнорировал возившихся молодых людей и заговорил с нами, не проявляя ни малейшего удивления.
Позднее я сказала ему:
— Мадам Элизабет уже вполне сформировавшаяся женщина!
А он ответил твердо:
— Лучше бы король был вполне мужчиной. Мне очень хотелось показать Иосифу Малый Трианон, и на следующий день я взяла его туда в сопровождении только двух дам, сказав Иосифу:
— Трианон — мое убежище, где я могу жить просто.
С гордостью я показала ему английский парк, который был почти завершен. Он не проявил никакого интереса и снова начал читать мне нравоучения. Разве я не понимаю, что иду к катастрофе? Я окружила себя мужчинами и женщинами сомнительной морали. Не будет ничего удивительного, если подвергнут сомнению и мою собственную нравственность.
— У тебя пустая голова! — вскричал он. — Ты ни о чем не думаешь, кроме развлечений.
— Я должна чем-то занять свое время.
— Тогда занимай его с толком.
— Если бы у меня были дети…
— А, вот в чем вопрос. Но твое поведение по отношению к королю мне не нравится.
— Тебе не нравится!
— Жена должна подчиняться мужу. А ты не пытаешься даже ублажать его. Ты должна ухаживать за ним. Ты должна без посторонней помощи удовлетворять его.
— Его вкусы весьма отличаются от моих.
— Ты должна сделать его вкусы своими.
— Можешь ли ты представить меня в кузнице? Можешь ли ты представить меня делающей замки, борющейся на полу со своими невестками? Мне невозможно следовать вкусам короля.
— Конечно, ты не должна этого делать. Но ты должна быть более послушной. Ты должна показывать, что находишь удовольствие в его обществе. Ты можешь многое сделать, чтобы он стал нормальным.
Я замолчала. А Иосиф продолжал читать мне нотации относительно моих танцев на протяжении всей ночи, о моих азартных играх, о моем выборе друзей и о моей экстравагантности. Я жалобно сказала:
— Я попытаюсь изменить свое поведение, Иосиф.
И действительно, с тех пор, как я усыновила маленького Армана, я немного изменилась в лучшую сторону. Но хотя я и любила этого мальчугана, он только еще больше разжигал во мне страстное желание иметь своих собственных детей.
Иосиф отказывался покинуть свои меблированные комнаты и заявил, что хочет познакомиться с Парижем как турист, а не как император. Он мог выехать из Версаля в открытой маленькой карете, скромно одетый в простое пальто красновато-коричневого цвета, взяв с собой двух слуг в неброском сером одеянии. Когда он доезжал до столицы, то оставлял карету и бродил по улицам, надеясь, что его примут за человека из народа, но как-то так получалось, что большинство людей догадывалось, какая это важная персона, а поскольку было известно, что мой брат находится здесь с визитом и ему нравится быть неузнанным, его быстро узнавали.
