Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.

Оставшиеся рыцари сражались до последнего, совершая атаку за атакой и отражая удары кавалерии мусульман, но их упорно теснили все вверх и вверх по склону.

Позже сын Саладина ал-Афдаль вспоминал: «Узревши, как они убегают, преследуемые по пятам правоверными, я в ликовании воскликнул: "Мы разбили их!" На сие сулчан указал на ярко-алый шатер короля Ги на вершине холма, молвив: "Спокойно. Мы не победили, пока не упал сей шатер". Не успели эти слова отзвучать, как шатер рухнул».

Христиан взяли не только числом, но и чистым измором. Прорвавшись сквозь ряды крестоносцев, победившие мусульмане нашли простертых на земле рыцарей и баронов – и короля вместе с ними – не находивших сил шелохнуть рукой, а уж тем паче взяться за оружие. Всю плененную знать отвели в шатер, раскинутый на поле сечи для Саладина. Любезно поприветствовав их, султан пригласил короля Ги занять место рядом. Ведая, что его царственный гость страдает от невыносимой жажды, Саладин вручил ему кубок холодной воды. Ги с благодарностью надолго припал к кубку, после чего передал его Рейнольду Шатильонскому. И тут же Саладин попросил Ги запомнить, что кубок Рейнольду вручил он, а не султан, чем как бы уведомлял о замышленном, сообщив, что не нарушает мусульманских законов гостеприимства, запрещающих причинять вред человеку, получившему из рук хозяина пищу или питье.

Поведав сие, Саладин обратился к Рейнольду Шатильонскому, в гневе исчисляя преступления сказанного, уличая Рейнольда в обмане, предательстве, нарушении одного перемирия за другим. А услыхав надменный ответ Рейнольда, Саладин так осерчал, что, схватив саблю, снес ему голову одним ударом – и тут же уверил ошарашенных христианских дворян, что им участь Рейнольда не грозит: их освободят за выкуп или в обмен на мусульманских пленников.

На рыцарей Храма и госпитальеров, захваченных в бою, подобное милосердие не распространялось: им предстояло сыграть главную роль в диком, зверском представлении. В то время у Саладина гостила группа суфиев из Египта. Несмотря на фанатическую преданность исламу, аскетичные суфии были книжниками, изучающими Коран, а не воинами. Саладин же провозгласил, что они удостоятся чести отрезать головы сотням плененных рыцарей военных орденов. Боясь перечить грозному султану, те взяли в руки предложенные сабли, а Великого Магистра де Ридфора силком заставили любоваться этим зрелищем. Когда удачный удар чисто сносил голову с плеч, наблюдавшие мусульманские воины разражались ликующими воплями, а на тех, кому приходилось наносить жертве по шесть, семь, а то и восемь ударов, обрушивались насмешки и советы доброхотов. Остается лишь догадываться, о чем думал де Ридфор, в ужасе созерцая этот кровавый фарс, разыгравшийся в первую голову по его вине, да притом еще и зная, что его единственного из всех попавших в плен воинствующих монахов минует смерть от руки неловкого начинающего палача.

Впрочем, этим действо Саладина не завершилось. Епископ Акры в сражении погиб, а Крест Господень достался мусульманам, и Саладин повелел отвезти его в Дамаск и поместить под порогом главной мечети города, дабы каждый правоверный, входя в мечеть, попирал реликвию ногами, чем окончательно унизил христиан. Но до окончательной победы было еще далеко: Святой Город Иерусалим все еще принадлежал христианам.

кидывая взором трупы павших христиан, усеявшие склоны Рогов Хаттин, пока его воины выносили из лагеря обезглавленные тела монахов-воинов, Саладин не видел ни малейших препятствий к полному завоеванию Святой Земли. Большинство христианского дворянства – его пленники, и сам король меж них. И даже будь они свободны, они ничем не могут ему помешать, ведь он только что уничтожил их войско. Фанатичные военные ордена тоже разгромлены, магистр госпитальеров сложил голову на поле боя, а Великий Магистр тамплиеров в плену. Остальное пройдет как по маслу. Тем более, что графиня Триполийская сдала Тибериас на следующий же день, 5 июля 1187 года.

Три дня спустя, перейдя к следующему этапу завоевания, Саладин повел армию к Акре и встал лагерем под ее стенами. Командовавший городом Жослен де Куртенэ, будучи просто не в состоянии дать мусульманам отпор, прекрасно понимал, что сопротивление почти наверняка будет стоить ему жизни, и 8 июля заслал к Саладину парламентеров с предложением сдать город в обмен на жизни его обитателей. Саладин согласился и слово свое сдержал. 10 июля его армия под развевающимися знаменами торжественно вошла в распахнутые ворота Акры, рокотом барабанов возвещая о своей победе. Добыча была столь изобильна, что Саладин без труда покрыл все расходы на кампанию.

Сделав портовый город своей ставкой, Саладин разослал эмиров принимать сдачу замков и городов между побережьем и Тивериадским озером. Не прошло и пяти дней, как Наблус и Торон перешли в его руки. А когда из Каира прибыл с подкреплением его брат аль-Адил, Саладин отправил его брать город-порт Яффу. Сдаться малочисленный гарнизон и штатские не пожелали, и аль-Адил приказал штурмовать стены. Взять город удалось без труда, и хотя эмир готов был проявить милосердие к его жителям в обмен на добровольную сдачу, те предпочли сопротивление и посему должны были быть наказаны. Каждого мужчину, женщину и ребенка, научившегося ходить, отдали в руки работорговцев. Те же, кто не мог дойти до невольничьего рынка по причине старости и увечья, заката уже не увидели.

Сам Саладин повел армию на север, по прибрежной дороге к Тиру. Немедленной сдачи город не предложил, так что мусульмане попытались пойти на приступ с приставными лестницами, но не смогли перебраться через высокие стены. Можно было легко захватить город с осадными машинами, но на осаду было нужно время, под носом имелась куда более легкая добыча, и Саладин двинулся дальше, решив разобраться с Тиром в следующий раз.

Тамплиеры, считавшие себя главным воинством, защищающим Иерусалим, теперь были почти бессильны. В поход с королем Ги к Тивериадскому озеру созвали рыцарей изо всех замков храмовников, вкупе с братьями сержантами, оруженосцами, туркополами и лучниками, но они потеряли девяносто рыцарей у Крессонского источника и более двухсот – у Рогов Хаттин. Эти сражения унесли почти половину рыцарей-храмовников Святой Земли, и теперь полный гарнизон имелся только в одном-единственном замке тамплиеров.

Принявший командование орденом брат Терриций, прецептор Иерусалимских тамплиеров, не видел более важной задачи, нежели упросить прецепторов Храма в Европе побыстрее снабдить орден людьми и деньгами, без которых ему было просто не выжить. Каждое слово его письма к ним было преисполнено отчаянием: «Поклон от брата Терриция и братства – братства, каковое, увы! почитай, что исчезло напрочь – всем прецепторам и братьям Храма, каковые получат сие. Ни словами нашими, ни слезами не чаем мы дать вам изведать многие превеликие бедствия, коим за грехи наши во гневе своем Господь дозволил нас посетить. Собрав неисчислимое множество народа своего, неверные люто вторглись на земли христианские. Объединив воинство страны нашей, мы надлежащим образом атаковали их, направив свои стопы к Тибериасу, каковой был взят штурмом. Дав нам отпор межи неких опасных скал, они напали на нас с такой свирепостию, что захватили Святой Крест и короля нашего. Погибших не счесть, а двести и тридцать наших братьев, как мы полагаем, захвачены и обезглавлены… После сего язычники, опьяненные кровью христианской, повалили тьмою на город Акру и, взявши его штурмом, рассеялися по всей земле, и от всего христианнейшего царства ныне сохранились лишь Иерусалим, Тир, Аскалон да Бейрут. Да и оные сказанные города нам тоже не сдержать, поелику, почитай, все ихние граждане погибши, ежели только мы в наискорейшем времени с Божьей помощью не получим вашей поддержки. Нынче же [мусульмане] осаждают Тир, штурмуя его денно и нощно. Столь велико их число, что укрыли они весь лик земли от Тира до Иерусалима и Газы, аки муравьиные полчища. Посему молим вас сей же час прийти на подмогу к нам и христианству, каковое на востоке, почитай, что изведено, дабы мы с Божьей помощью и поддержкой вашего оружия могли спасти оставшиеся из сказанных городов».

А Саладин и в самом деле творил, что вздумается. Сидон сдался без боя 20 июля. Неделей позднее покорился Бейрут, после чего войска Саладина свернули на юг, забрав с собой короля Ги и Великого Магистра тамплиеров, надлежащим образом закованных в цепи. Прибыв через пару дней в Аскалон, Саладин посулил Ги свободу, если тот сумеет добиться сдачи Аскалона без боя, и Ги согласился. Султан приказал сопроводить христианского короля к стене у главных ворот, где тот молил жителей осажденного города прекратить сопротивление. Великий Магистр де Ридфор вторил мольбам короля, но в ответ оба услышали насмешки и обвинения в трусости. Аскалон выбрал сражение, но недавний поход оставил город почти без рыцарей и солдат, так что и сражения-то никакого не вышло: отпор горожан оказался столь жалким, что, покорив город, Саладин даже позволил им беспрепятственно удалиться.