Внезапно деревья закончились и появились трущобы с рядами обрамлявших дорогу хибар - каморок из кирпича и известки под островерхими жестяными крышами. Хижины были совершенно одинаковыми по форме, но в то же время выглядели по-разному: некоторые были аккуратными, с мелькающими на окнах занавесками, а другие - просто лачуги с кучами отбросов перед дверьми.
- Здесь живут кули, - объяснила Элисон и быстро замедлила ход. Они проехали мимо, и машина снова набрала скорость. И снова вокруг сомкнулся туннель из деревьев, они погрузились в калейдоскоп из линий.
Дорога закончилась у ручья. Струйка воды текла вниз, по скальному выступу, ее поверхность покрывала легкая зыбь. На другой стороне ручья гора круто вздымалась вверх, чернея в плотном и спутанном лесу. Элисон поставила машину на укромной поляне и открыла дверь.
- Здесь заканчивается плантация, - сказала она. - Теперь нам нужно пройтись.
Элисон взяла Уму за руку и помогла ей медленно перебраться через ручей. На другой стороне начиналась тропа, ведущая прямо в джунгли, вверх по склону Гунунг Джераи. Подъем оказался крутым, и Ума вскоре сбила дыхание.
- Нам еще долго идти? - крикнула она идущей впереди Элисон.
- Нет. Почти на месте.
- Где?
Внезапно подошел Дину и встал рядом.
- Взгляните.
Следуя по направлению его пальца, Ума посмотрела вверх. Через заросли лиан и бамбука она заметила просвечивающую красную кладку.
- Что это? Выглядит, как руины.
Дину пошел вперед возбужденно торопясь вслед за Элисон. Ума догнала их на том месте, где склон выравнивался, превращаясь в каменистое плато. Прямо перед ней на квадратном постаменте стояли два похожих на могильные обелиски строения - окруженные стенами помещения, каждое с дверью, выходящей в небольшой загончик. Каменные стены были старыми и покрылись мхом, а крыши рухнули внутрь.
- Я надеялась, что вы сможете нам сказать, что это, тетя Ума.
- Почему я?
- Ну, ваш отец ведь был археологом?
- Да, но... - Ума медленно покачала головой. - Я не очень-то многому у него научилась.
Ни одно другое зрелище не вызвало у нее столько чувств: потрескавшийся красный камень по соседству с густой зеленью джунглей и безмятежно вздымающейся горой с пеленой облаков вокруг вершины. Дину был поглощен фотографированием руин, ходя кругами с максимальной скоростью, которую позволяла его нога. Ума ощутила внезапный прилив зависти: если бы она была в том же возрасте, это сооружение тоже увлекло бы ее и изменило жизнь, она бы раскопала его и увезла с собой.
- Тетя Ума, - позвал ее Дину с другой стороны поляны, - что это за развалины?
Она провела большим пальцем по пористому камню.
- Думаю, это то, что мой отец называл чанди, - тихо произнесла она. - Святилища.
- Что за святилища? - спросил Дину. - Кто их построил?
- Я бы сказала, что либо индуисты, либо буддисты, - Ума развела руками, расстроившись от собственного невежества. - Хотела бы я сказать тебе больше.
- Думаете, они древние? - продолжил Дину.
- Да. Уверена в этом. Только взгляни, как выветрен камень. Я бы сказала, что эти чанди очень древние.
- Я знала, что они древние, - триумфально заявила Элисон. - Я знала. Папа мне не верил. Он говорит, что здесь не может быть древностей, потому что когда мы приехали, тут были одни лишь джунгли.
Дину в своей резкой манере повернулся к Элисон.
- А как ты нашла это место?
- Отец иногда берет нас в джунгли пострелять. Однажды мы наткнулись на это место, - она взяла Дину за руку. - Давай я покажу тебе кое-что. Идем.
Элисон повела Дину к большему из двух сооружений. Остановившись у постамента, она показала на вырезанное на покрытом мхом камне изображение, потрепанного временем Ганешу.
- Мы нашли это изображение на земле и вернули его на место, - объяснила Элисон. - Решили, что оно отсюда.
Ума бросила взгляд на Дину и Элисон, стоящих рядом в полуразрушенном дверном проеме. Они выглядели совсем юными, скорее детьми, чем подростками.
- Дай мне камеру, - обратилась она к Дину. - Я сфотографирую вас вместе.
Ума взяла у него Брауни и сделала шаг назад, приложив глаз к видоискателю. Когда она увидела их вместе, в рамке, ее поразила внезапная мысль. Она вдруг поняла, почему люди устраивают браки для детей - это способ придать будущему форму прошлого, сцементировать узы памяти и связи с друзьями. Дину и Элисон - если бы они только лучше друг другу подходили - как чудесно могло бы получиться, свести вместе столько историй. Потом она вспомнила, что должна сделать, и разозлилась на себя за то, что размышляла о вещах, которые ее не касаются. Ума щелкнула затвором и протянула камеру обратно Дину.
***
На плантации день начинался рано. Каждое утро, задолго до рассвета, Ума просыпалась от звука шагов Мэтью, который спускался по большой лестнице и шел к машине. Из окна она видела, как передние фары прорезают предрассветную темноту вниз по склону, в направлении конторы поместья.
Однажды она спросила Мэтью:
- Куда ты ездишь так рано утром?
- На перекличку.
- Что это?
- Около конторы есть поле для собраний. Сборщики латекса приходят туда утром, и контракторы выдают им задания на день.
Ее заинтересовал жаргон: перекличка, контракторы.
- А я могу прийти?
- Конечно.
На следующее утро Ума поехала в контору вместе с Мэтью, по просекам, которые вились по склону. Перед конторой с жестяной крышей, при свете керосиновых ламп, собрались десятки сборщиков, все были индийцами, главным образом тамилами, женщины носили сари, а мужчины - саронги.
Последующая церемония частично напоминала военный парад, а частично - школьное собрание. Возглавлял ее управляющий поместьем, мистер Тримбл, дородный азиат. Сборщики стояли прямыми рядами лицом к высокому флагштоку в дальнем углу площадки. Мистер Тримбл поднял Юнион Джек, а потом встал под флагом по стойке смирно, отдавая честь, два ряда индийцев стояли за его спиной - это были сборщики.
Мистер Тримбл внимательно наблюдал за поведением сборщиков. Его манеры были чем-то средним между строгим директором школы и сварливым сержантом. Время от времени он нырял в ряды зрителей с ротанговой тростью под мышкой. Некоторых сборщиков он одаривал улыбкой, других ободрял парой слов, а рядом с другими картинно выходил из себя, жестикулируя и поливая их бранью на тамильском и английском, указывая на объект своего гнева кончиком трости.
- Ах ты собака, паршивый кули, подними свою черную рожу и смотри на меня, когда я с тобой говорю.
Уму взволновал этот спектакль, ей казалось, что она видит какой-то архаический ритуал, ту жизнь, которая, как она полагала, давно уже исчезла. В машине Мэтью спросил, что она думает о перекличке, и Уме с трудом удалось совладать с собой.
- Не знаю, что и сказать, Мэтью. Я словно смотрела на то, что давно не существует. Мне пришел в голову американский Юг перед гражданской войной, "Хижина дяди Тома".
- Да ладно тебе, не преувеличивай. Наши сборщики накормлены и ухожены. Они живут гораздо лучше, чем если бы вернулись обратно домой.
- Разве не это всегда говорят хозяева о рабах?
- Они не рабы, Ума, - повысил голов Мэтью.
- Нет, конечно, нет, - Ума дотронулась до его руки, извиняясь. - Нет. Но разве ты не видел ужас на их лицах, когда этот человек, управляющий, на них кричал?
- Он просто выполняет свою работу, Ума. Это тяжелая работа, и он хорошо с ней справляется. Не так-то легко управлять плантацией, знаешь ли. Если на нее посмотреть, то всё здесь такое красивое и зеленое, что-то вроде леса. Но на самом деле - это огромная машина, состоящая из дерева и плоти. И каждый оборот, каждая мельчайшая деталь этой машины сопротивляется, борется с тобой, ждет, что ты сдашься.
Внезапно он остановил машину.
- Позволь мне кое-что тебе показать, - Мэтью открыл дверь и направился к роще гевей. - Идем. Сюда.
Уже занималась заря, спускаясь по пику Гунунг Джераи. Только в это время дня вершина горы была полностью видима и не закрыта пеленой облаков, которые позже поднимались от нагретых равнин. На склонах над ними медленно просыпались джунгли, из полога леса вылетали птицы, а невидимые стаи обезьян пробирались по верхушкам деревьев, оставляя после себя колышущиеся листья.
Под гевеями медленно собиралась роса. Мэтью склонился над стволом и показал наверх.
- Взгляни на это дерево, - сказал он, - и на другие вокруг. Ты ведь наверняка скажешь, что они одинаковые?
- Да, - кивнула Ума, - это сразу меня потрясло: даже их ветки растут на одной высоте и в точности в том же направлении.
- Так и должно быть. Чтобы сделать эти деревья совершенно одинаковыми, было затрачено много человеческого мастерства. Знаешь, их называют клонами, ученые работали над их созданием годами. Основная часть наших деревьев - клонированный сорт под названием Аврос, созданный голландцами на Суматре в двадцатых годах. Мы заплатили немалые деньги, чтобы получить испытанные саженцы. Но позволь показать тебе еще кое-что.
